задыхаясь и всхлипывая, Стэн рванулся изо всех сил… и смог. Он вырвался. Стэн бежал, захлебываясь горячим воздухом, поскальзывался, падал и снова бежал. А потом на Стэна надвинулась огромная бесформенная тень. Она накрыла землю, залила чернотой белый песок. Смерть рухнула с неба на Стэна. И он умер.
Стэн сел в кровати, хватая воздух перекошенным ртом. Футболка промокла от пота, руки тряслись, в горле булькал то ли плач, то ли хрип. Стэн нащупал мобильник. Три часа ночи.
Господи. Надо было ложиться в окопе.
***
- Ты точно уверен, что тебе не нужен костюм?
- Точно. Сказали, чтобы без официоза, в обычной одежде.
Стэн нервно повел плечами и еще раз посмотрел в зеркало. Джинсы, ковбойка, сверху армейская куртка. Все чистое, аккуратное, приглушенных тонов. Вроде бы годится. Или нет? Может, белую рубашку надеть? Мама всегда говорила, что первое впечатление – самое важное. Надо правильно себя зарекомендовать.
На задворках сознания маячил кто-то высокий, в дорогом костюме и с модельной стрижкой. Кто-то, похожий на Шепарда. Охуенный мужик, надраенный, как новенький «Роллс-ройс».
Тряхнув головой, Стэн решительно сунул за пояс пистолет. Нахер Шепарда, нахер белые рубашки.
Все будет нормально.
На кухне пахло свежезаваренным кофе и поджаренным беконом.
- Может, все-таки позавтракаешь? – отец неуверенно ковырнул содержимое сковородки и тут же отдернул руку – перегретое масло с треском расстреляло боезапас, оплевав и печку, и кафель, и футболку. – Вот черт!
- Ты осторожнее. Крышкой накрой, что ли, - Стэн быстро, обжигаясь, проглотил горький кофе. От плотного, чуть сладковатого запаха бекона мутило, и в горле поднималась едкая кислая волна.
- Я тут картошку поджарил. И яйца. Тебе положить?
Две тарелки уже стояли на столе – глянцевые и бессмысленные, как глаза покойника.
- Нет, спасибо. Я не голодный.
- Тогда хоть сандвичи с собой возьми.
- Все нормально, пап. Я перекушу где-нибудь в обед. Горячая еда, овощи, все такое. Правда, - Стэн торопливо кивнул и выскочил из дома, не дожидаясь очередного предложения, на которое тоже придется отвечать «нет». Последнее время все общение с отцом сводилось к этому слову. Нет, я не хочу. Нет, я не буду. Нет, все нормально.
Блядь.
Стэн остановился на крыльце, подставив лицо под влажный ноябрьский ветер. Ночью похолодало, и на газоны выпал первый прозрачный снег. На ступеньках он уже таял, оставляя после себя мутно-серые кляксы, но разросшиеся нестриженные кусты все еще топорщились серебром.
В детстве Стэн любил снег.
Спустившись с крыльца, он наступил на мерцающую бриллиантовыми искрам гладь. Миллиарды кристаллов под его ногой сломались, рождая скрипучий хруст. Стэн сделал шаг, потом другой и прислушался к себе, выискивая проблески искрящегося, взлетающего в небо счастья.
Ни-хе-ра.
Стэн вытащил из кармана мобильник, посмотрел на часы и торопливо зашагал к присыпанной снегом машине. За ним тянулась цепочка глубоких темных следов. Рельеф армейских протекторов стремительно наполнялся грязью.
До центра города Стэн добраться за рекордные полчаса. Но на выезде к площади Триборо изнывала смогом и длинными тоскливыми гудками чудовищная пробка – и не было ей ни конца, ни края. Уже впилившись в замедляющийся, обреченный поток, Стэн заметил в плотной веренице машин просвет. Чудом прорвавшись на правую полосу, он свернул в какую-то сумеречную арку и выехал на улицу с односторонним движением.
Мысленно благословляя три месяца, проведенные за рулем такси, Стэн нырял в забитые мусорными баками проулки, распугивая бомжей и кошек. Он срезал несколько углов через дворы, проехал под табличкой «Въезд воспрещен» - охранника там не было, а камера давно не работала – и выбрался наконец на Манхеттен. Плотный нью-йоркский траффик подхватил его, словно конвейерная лента, и понес вперед – к Пятой Авеню. Когда на горизонте замаячили рога «Уолдорф-Астории», Стэн покосился на часы. Без двадцати девять.
Нормально. В графике.
Включив поворотник, Стэн плавно свернул к отелю. Проехав под низкой бетонной аркой, он вырулил на стоянку и бессильно выругался. На площадке для посетителей все было забито. Вообще все. А пропуска на стоянку для сотрудников Стэну не выдали. Да еб же твою мать!
Судорожно взревев двигателем, Стэн вылетел на шоссе и завертел головой. Площадка перед бутиком забита. Перед рестораном – забита. Перед какой-то неведомой претенциозной херней – забита наглухо. С ума они, что ли, посходили все в девять утра!
Проскочив на мигающий зеленый, Стэн засек место на платной стоянке и спикировал на него, как альбатрос на макрель. Подрезав дорогущий спортивный «БМВ», он загнал старенький «Додж» на парковку и выключил зажигание.
На часах было без десяти девять. Запихнув пистолет в бардачок, Стэн выскочил из машины и галопом помчался к «Уолдорф-Астории». Чертова парковка была слишком далеко, а таймер в голове уже не щелкал - орал.
К отелю Стэн добежал, имея в запасе целых три минуты. Остановившись перед витриной ювелирного салона, он пригладил взъерошенные волосы и одернул куртку. Ну, вроде нормально. Несколько раз глубоко вдохнув, Стэн проскочил под толстенными колоннами и толкнул дверь.
Три минуты. Вполне реально успеть.
- Что вы хотели? – грузный мужчина за стойкой посмотрел на него устало и неодобрительно.
- Я… Э-э-э-э-э… Мне надо… - Стэн попытался не пялиться на огромный холл. Отделанные мрамором стены возносились вверх, смыкаясь арками, как в католическом соборе. Под полом мерцали хрусталем многоярусные люстры, в кадках зеленели монструозных размеров пальмы и какой-то, нахрен, батат. С тихим отчаянием Стэн вдруг осознал, что ботинки у него грязные, а джинсы заляпанные, как после марш-броска. И ведь пробежал-то всего ничего! Чертов снег…
- Сэр? Вы что-то хотели? – напомнил о своем существовании привратник. Или швейцар. Или консьерж. Или как там его, нахрен.
- Да. Мне нужна комната 549, - Стэн сунул руку в карман – и вдруг не обнаружил там пригласительную записку. Растерянность, паника и мгновенная жаркая ярость – эмоции ударили в Стэна пулеметной очередью. Руки вспотели, и в голове стало пусто и мертво, словно в старом осином гнезде. – Сейчас. Минуту. Я сейчас. – Стэн хлопал себя по карманам, безжалостно выворачивая подкладку. – Вот черт. Ну было же! Оно где-то здесь. Сейчас.
Консьерж устало ждал. На лице у него застыла обреченная гримаса человека, который повидал сотни, нет, тысячи придурков – и смирился.
- Я брал эту бумажку, сейчас найду.
- Да-да, конечно, сэр. Не торопитесь, - в голосе консьержа Стэн услышал тщательно скрываемое презрение. Он вдруг отчетливо увидел, как подходит к жирному борову, берет его за галстук и с размаху
