— Так чего же вы все это теперь только?.. — не без удивления спросил взявший наконец себя в руки Грачев. — Почему тогда ни меня, ни Евдокию Фадеевну не допросили об этом таинственном человеке?
— А потому, гражданин, Грачев, что не было у нас тогда сомнений, что это дело рук Бурляева. Да и вы подтвердили, что именно он «занимался в тот вечер воспитанием своей законной супруги». Это подлинные ваши слова из протокола допроса. А Евдокия Фадеевна и тогда говорила, будто слышала еще чей-то голос в их комнате, но добавила при этом, что «скорее всего, обозналась». И только после того как Глафира Бурляева вышла из психиатрической больницы и одной из своих приятельниц проговорилась, что изувечил ее не Семен, а некий Леха, мы решили, что вы поможете нам в этом разобраться.
— Нет, не помогу, гражданин старший инспектор. Рад бы, да не могу, так как никакого Лехи не знаю и никаких других голосов, кроме голоса Семена Бурляева, из-за соседской стенки не слышал. А теперь, насколько мне известно, я имею право просить предоставить мне возможность записать мои показания собственноручно. Так-то оно будет вернее. Если мне не изменяет память, то такое право предоставляется свидетелю статьей сто шестидесятой Уголовно-процессуального кодекса РСФСР.
— Вам память не изменяет, гражданин Грачев, и вы этим правом можете воспользоваться.
Заполнив вводную часть протокола, Татьяна написала:
«В соответствии с просьбой свидетеля, ему предоставлено право записать свои показания собственноручно».
Потом она протянула протокол Грачеву, и он аккуратным почерком, без единой грамматической ошибки и довольно толково изложил свои показания. А когда и он, и Грунина подписали протокол, Грачев, обретя прежнюю наглость, спросил:
— Можно мне теперь один вопросик, уже, как говорится, не для протокола?
— Да, пожалуйста, — разрешила Татьяна. Ей стало даже интересно, о чем будет говорить этот тип.
— Надеюсь также, что никаких звукозаписывающих устройств у вас нет? Об этом вы ведь должны были поставить меня в известность в соответствии со статьей сто сорок первой все того же кодекса.
— Можете не беспокоиться, таких устройств у меня с собой нет, — невольно улыбнулась Татьяна.
— Я и не беспокоюсь. Просто при наличии таковых дополнительного разговора у нас бы не состоялось. Зачем, скажите вы мне, пожалуйста, с вашими-то внешними данными понадобилось вам в милицейские инспектора? Вам надо бы в театр, там бы такую даже безо всякого таланта приняли, и зрители бы за это режиссера не осудили. Не часто ведь такую красавицу не то что на сцене, но и в кино доводится увидеть.
Нужно было бы закончить с ним на этом разговор, но Татьяна спокойно спросила:
— Ну, а если у меня талант именно оперативного работника милиции и полное отсутствие артистического?
— Не обижайтесь, пожалуйста, — ухмыльнулся Грачев. — Что-то я этого не заметил. Но даже если и есть, на кой вам черт все это? Не дамская ведь работа. Если Глафиру Бурляеву действительно не супруг изувечил, а еще какой-то тип, которого будто бы и я, и сам Бурляев до смерти боимся, то, узнав, что вы им заинтересовались, может же он и вас?.. И тогда вся ваша красота…
— Если вы со мной об этом только хотели поговорить, — резко оборвала его Татьяна, — то будем считать беседу нашу законченной.
— Кстати, и на работу пора Бувайте здоровеньки, гражданин старший инспектор! Желаю вам удачи в нелегкой вашей работе. Боюсь только, что вы еще пожалеете, что не послушались моего совета.
6
Дня через два после встречи с Татьяной Груниной Олега Рудакова вызывает к себе начальник цеха:
— Мастер ваш, Балашов, заболел и, видимо, надолго. Вчера вечером отвезли в больницу.
— Опять радикулит? — спрашивает Олег, уже догадываясь, чем завершится этот разговор.
— Опять.
— А мне, значит, снова за него?..
— Снова.
Начальник немногословен, в отличие от заболевшего мастера. Да и чего зря говорить, когда и без того все ясно.
— Так ведь у меня своя работа, Илья Ильич, — делает робкую попытку отбиться от заместительства Олег. — Я новое приспособление налаживаю…
— Можете вы это кому-нибудь другому поручить?
Пока Рудаков размышляет, кому бы можно было доверить начатую им наладку сложного контрольно-проверочного приспособления собственной конструкции, начальник заключает разговор:
— В крайнем случае будете не замещать, а совмещать. И вот еще что: Балашов дал пробную работу новому инструментальщику. Понаблюдайте за ним.
— Ясно, Илья Ильич. Не такой он, кстати, новый для нас. Работал тут до того, как в тюрьму угодил.
— Да, но прежде по четвертому разряду, а теперь претендует на пятый.
— Вот мы и посмотрим, как его там подучили, — усмехается Рудаков.
— Только не очень придирайтесь.
— Потребую лишь то, что положено, но безо всяких поблажек.
— Ну это само собой.
Рудаков встретился с Грачевым еще накануне. Посмотрел на него с равнодушным видом, кивнул небрежно и прошел мимо. Но Грачев сам его остановил.
— Делаешь вид, будто не узнал меня, Рудаков? Презираешь, наверное?
— Зачем же презирать? Не вижу для этого оснований. Но и в восторг не прихожу — ты ведь не с войны и даже не с военной службы вернулся.
— Я свой грех нелегким трудом искупил, — укоризненно промолвил Грачев. — И не только лиха там хватил, но и уму-разуму набрался.
— Это мы еще посмотрим, набрался ты там ума или не набрался, — спокойно отозвался Рудаков.
Сегодня Олег уже по-другому присматривается к Грачеву. Павел склонился над чугунной разметочной плитой, на которой вчера еще установил тщательно зачищенную заготовку с окрашенной медным купоросом поверхностью. Пока успел нанести на нее только базовые и координатные линии с помощью штангенрейсмуса.
— Чего смотришь? — оборачивается он к Рудакову. — Может, в свою бригаду хочешь взять?
— На это пока не рассчитывай. А смотрю потому, что мастер заболел и начальник цеха велел мне принять от тебя пробную работу. Что-то не вижу, однако, чтобы дело у тебя спорилось. В чем загвоздка?
— А у вас вся разметка вручную?
— Что значит «у вас»? Ты что, в гости к нам пришел или на постоянную работу? Похоже, что ты не утруждал себя в колонии графическими построениями и математическими расчетами, делал все без разметки, с помощью разных шаблонов?
— Как же можно совсем без разметки? Но у нас были и счетно-решающие приспособления, которые ускоряли…
— Это и у нас имеется, однако при сдаче экзамена на разряд ими не пользуются. Сам знаешь, разметка требует высокой квалификации и математических познаний, вот и покажи, на что способен. Разметь углы не с помощью угломеров и угломерных плиток, а обыкновенной чертилкой и штангенциркулем. Метод, каким это делается, называется, как ты и сам должен бы знать, тригонометрическим построением через функции углов тангенс альфа и синус альфа. Способ этот, между прочим, самый надежный. Какое, кстати, у тебя образование?
