лакомство. Нежность вперемешку с адским голодом. Как это сочеталось в одном взгляде?
В ответ ощутила, как мое тело напрягается, наполняется огнем, как в предвкушении поджимаются пальцы ног, захватывая длинный ворс ковра. Лодочки я сбросила еще по пути сюда.
Эванс почувствовал мой отклик, его взгляд встретился с мои в мерцающей глади зеркала. Я увидела довольную, самоуверенную мужскую улыбку.
Взгляд мужчины, что знает себе цену.
Но обидно не было, нет. Свою цену я тоже знала!
- Помоги! – томным голосом попросила я, наблюдая, как мой мужчина сглатывает. От этого двигается его кадык. И он нервно расслабляет бант на шее красивыми длинными пальцами. О! Руки Эванса – это мой фетиш! Руки пианиста с шероховатыми мозолями на пальцах и ладонях! От воспоминаний, что могут вытворять эти длинные пальцы, становится влажно и мокро. Я резко разворачиваюсь, но приходится прислонится к столику. Иначе меня поведет. Чтобы удержаться, впиваюсь в край стола одной рукой.
- Помогу! – бархатный голос мужа заставляет задохнуться от предвкушения, разгоняя враз ставшую огненной кровь по моим венам. Этот жар первым делом ощущается на моих щеках.
- Люблю, когда ты смущаешься, Ящерка! – в голосе мужа проскальзывают нежные нотки.
- Мы так и будем разговаривать? – мне ужасно хочется дотронутся до него. А он все еще стоит так далеко от меня!
- Нетерпеливая!
Эванс наконец-то развязывает бант, срывая атласный шарф со своей шеи. И наощупь, не отрывая от меня взгляда закрывает дверь на ключ.
- Чтобы не мешали!
- Угум! – киваю я.
Меня поедают взглядом, терпким, жгучим, огненным. И это предвкушение. Желание прикоснуться ко мне, которое Эванс, я чувствую кожей, преодолевает лишь силой воли.
Он все также стоит у двери. А я плавлюсь, еще немного и растекусь по туалетному столику. Пожар разносится по телу, становится тесно в груди и начинает тянуть низ живота.
Но Эванс не торопится. Он, глядя на меня, берется за верхнюю пуговицу парадного сюртука.
О! Меня порадуют стриптизом!
Меня, наверное, выдает ехидная усмешка, потому что сюртук летит на пол в тот же момент, так же, как и сорочка. Пуговицы бисером разлетаются по полу.
- Не могу! Хочу тебя! – Эванс достигает меня за долю секунды. Но вопреки своим словам останавливается в миллиметре от моего тела. Настолько близко, что я дышу только его запахом. Впитываю его, словно наркоман. Заворожено глядя в родные глаза. В них тьма из желания и страсти. Но мужчина нежно проводит большим пальцем по моим губам, чуть надавливая. И я обвожу палец кончиком языка, глядя как мгла в глазах Эванса начинает клубиться. Он сводит брови. Ему, как и мне, уже больно сдерживать демонов страсти. Но мужчина не сдается.
И тогда я сама притягиваю его к себе, обхватив руками за шею, и закинув ногу на поясницу мужа.
Меня впечатывают в мужское тело и спустя миг я уже сижу на столике, бесстыже разведя ноги. Мой стон. И Эванс впивается в губы жадным поцелуем.
А потом слегка отстраняется, чтобы снова заглянуть мне в глаза. Его взгляд прожигает щемящей нежностью и бездонной тоской.
- Ты мне нужна, Софи! – прошептали его губы. - Ты моя, Софи! Моя! Никому тебя не отдам, слышишь, никому!
- Не отдавай!
Зачем мне кто-то, когда у меня есть он!
И страсть сменилась нежностью. Такой доверчивой и беззащитной! Было ощущение, что вот сейчас, именно сегодня мы заново открыли друг друга. Столкнулись и оголились душами. Без прикрас и без всей этой ненужной мишуры.
Мы отдавались друг другу без остатка, пили дыхание. И нам было глубоко плевать на весь мир за стенами нашей спальни!
Я чувствовала, как меня затягивало торнадо. Как я забываю саму себя, чтобы раствориться в Эвансе, в его чувствах. Их я сейчас ощущала, как свои. Так же, как и Эванс чувствовал меня.
И мы сходили с ума от того, насколько наши чувства совпадали!
Нежность вновь перерастала в страсть, принося желание раствориться в своем мужчине.
Когда мы очутились в постели, я не запомнила.
Я просто отпустила себя. Яростно впиваясь в страстном поцелуе. Так же, как и он. Отдавая всю жажду. Сходя с ума от вкуса его дыхания, от ощущения, что он настолько близок ко мне.
Мы оба рычали. Или это только казалось. Даже боль от его укусов приносила сейчас невероятное удовольствие. Эванс сжимал мою грудь, терзал ставшие невообразимо чувствительными соски, впивался в них и стискивал так сильно, что я выгибалась, запрокидывала голову и постанывала от чувственной пытки.
Я хаотично гладила его широкие плечи, щеки, сжимала сзади затылок и сходила с ума еще больше от искаженного, словно болью, лица. Путалась пальцами в волосах, целовала лоб, глаза и подавалась навстречу бедрами, когда его голодные и жадные руки подняли платье наверх.
Застонала от резкого толчка его плоти в себе, запрокидывая голову назад, закатывая глаза и судорожно сжимая его изнутри. Пульсируя в точке невозврата.
- Софи! Моя! – хрипло застонал Эванс и у меня захватило дух от сумасшедшей радости в его голосе. А по щекам покатились капельки слез.
- Ты чего? – тут же насторожился мужчина, потянувшись к связавшей нас нити, чтобы понять, что не так с его женщиной.
А потом собирал губами соленные капли, когда я ответила именно то, что чувствовала:
- Это от счастья!
Я не знаю, сколько мы лежали, приходя в себя, когда Эванс насторожился. А потом резко поднялся и произнес:
- Я сейчас приду! – он стал натягивать брюки, что валялись у кровати
- Что случилось? – я поднялась на колени.
На мне сейчас осталось лишь ожерелье, которое мы так и не сняли.
- Ничего! Просто я кое-что забыл!
- Эванс, я и раньше тебя чувствовала, а теперь ощущаю, как себя! – напомнила я мужу, перебирая не понятные для меня в данном случае эмоции – злость, ревность, переходящая в ярость.
Эванс поднял с пола мое платье. Посмотрел во что превратилось это произведение аморанских портных и… вернувшись, укрыл мои плечи покрывалом.
- Софи, отдохни немного, еще правда есть время. – укутанную, он притянул меня к себе.
Его эмоции сменились на счастливые, стоило только уткнуться мне в макушку.
- Твой запах сводит с ума, даже несмотря на то, что я не чувствую дракона. – удивился Эванс.
- Ты для меня тоже бесподобно пахнешь! – в подтверждение слов я провела носом по мужской ключице. – Ммм! Так куда ты рвался?
