Но уже загудел встревоженный улей. Газетчики роем пчел налетели на горячие головы возбужденных сограждан: золото!
Золото!
Золото!!!
В Калифорнии золото лежит под ногами!
Мальчишка-газетчик:
– В Калифорнии золото лежит под ногами!
– А ну, стой, малец! Дай-ка…
– Два цента, мистер!
– Держи… Так, хм… Вчера в Конгрессе президент Дж. Полк… так… наши чиновники подтверждают: золото лежит под ногами.
Шепот в домах:
– Так и сказал: лежит под ногами!
– Ишь ты… под ногами… Черт его знает… Горбатишься тут, света белого не видишь, а там золото под ногами…
Беспокоятся серьезные бизнесмены:
– Мистер Донован, совет директоров решил доверить открытие филиала нашего банка в Калифорнии именно вам.
– Да, сэр, но…
– Никаких но! Такой шанс выпадает раз в жизни. Впрочем, если вы…
– Нет, сэр! Нет! Я готов.
Скандалы в благородных семействах:
– Что сидишь-то? Сидит… Добрые люди уж в порту, на корабли грузятся, а он сидит пень пнём!
– А тебе лишь бы сбагрить меня, да? Ах ты, сука блудливая!
– А если врут все, а если нет никакого золота?
Да и черт бы с ним. Калифорния и раньше слыла райским уголком, какого больше нет во всей Северной Америке. Слухи о плодородной земле с бескрайними полями и сочными пастбищами, без федерального правительства с его налогами, без лихих дельцов, обирающих честных тружеников, давно волновали жителей засушливой Невады и неурожайной Юты, гористого Айдахо и безводного Вайоминга. В особо бедные годы, грозившие гибелью, они с надеждой смотрели на запад: вот он, Орегон, рукой подать! А там Форт Бойс, еще триста миль и – Калифорния. И новая вольная жизнь! Давно бы уж… Да ведь дороги-то нет. Два пути, и оба гибельные: по морю и через горы.
Морской путь, конечно, легче и безопаснее, зато тянется полгода! Узкая полоска земли – Панамский перешеек – соединяет Америку Южную и Америку Северную. Несчастные шестьдесят миль суши, как кость в горле. Не перепрыгнешь, не перелетишь. Приходится огибать весь Южный Континент, через неведомые теплые моря, через холодный мыс Горн.
Долгим выходит путешествие.
Ох и страшно, ох и скучно!
Пища давно протухла, вода прогнила. Пассажиры маются желудками, страдают морской болезнью; мрут от лихорадки и скоротечных тропических хворей. Покойников отпевают на скорую руку, заматывают в парусину и в море – ни могилки, ни креста – поминай как звали.
Через пару лет найдутся смельчаки, проложат путь через дикие панамские джунгли и выйдут на западный берег Панамского перешейка. Выйти-то выйдут, а дальше как? А дальше никак: только ждать проходящие корабли, с тоской смотреть на исчезающие в морской дымке белые паруса и проклинать свою смелость. Заходить в Панамский залив желающих нет. Карибское море едва миновали, не попались на глаза ни кровожадным пиратам, ни змею морскому. На одной только удаче проскочили! Но Карибский бассейн пришлось пройти по неволе, а соваться в Панамский залив за здорово живешь – извините, дураков нет. Так что, граждане смельчаки, из Панамы сами выбирайтесь, как хотите, мы свою судьбу уже испытали.
Так ведь и дорогое путешествие, не всякому по карману – тысячу долларов отдай и не греши. Плывут в Калифорнию отчаявшиеся мелкие лавочники с женами и детьми. Плывут клерки крупных торговых компаний на разведку: что за страна такая? Банки и финансовые синдикаты посылают доверенных лиц: откройте-ка филиал, голубчик.
И хочется плыть и боязно.
В Калифорнии, между прочим, стреляют; над губернаторской резиденцией развивается белый флаг с рыжим медведем гризли и красной звездой. В Калифорнии враждебные мексиканцы и лютые на расправу индейцы. Как подумаешь, дрожь пробирает. Никому никаких гарантий!
– Что-то не пойму: ведь губернатор тамошний – американец! При чем тут медведь со звездой?
– Губернатор – американец, а вот народец местный – совсем не американцы. Черт знает что, а не народец!
– Да бросьте. Я встречался с индейцами, это абсолютно цивилизованные люди!
– Все мы цивилизованные, пока скальп не сняли!
Режет килем синие воды быстроходная шхуна. Скорость восемь узлов, лови парусами попутный ветер! А в трюмах и кубриках только и разговоров про золото под ногами. Приходят корабли в порт Сан-Франциско, приходят в порт Монтерей, и навеки швартуются у золотоносного берега.
«Изабелле» не суждено было покинуть бухту Золотых Ворот. Лейтенант Смит сдержал слово: пассажиров действительно перевезли на берег, однако почти весь их багаж остался на судне. В лодки брали только ручную кладь, основную же часть пожитков пришлось доверить капитану Брану и его команде. Трое мужчин из числа пассажиров по вполне понятным причинам отказались покидать шхуну, а точнее, свое добро, и выразили готовность дождаться окончания ремонта и проследовать на корабле в Монтерей.
Утром следующего дня лейтенант Смит к своему неудовольствию обнаружил «Изабеллу» плотно сидящей на мели и не подававшей признаков жизни. Его настроение испортилось еще больше, когда наблюдатель доложил, что сколько бы он ни рассматривал шхуну в береговой телескоп, на борту не видно ни души.
Лейтенант посадил на весла десяток солдат и отправился в разведку. Прибыв на место кораблекрушения, экспедиция обнаружила на борту капитана и троицу вчерашних пассажиров, не пожелавших перебраться на берег со своими попутчиками. Все четверо были связаны надежными морскими узлами и намертво принайтованы шкертами к грот-мачте. Таинственным образом с корабля исчезла вся команда во главе со шкипером, две шлюпки и наиболее ценные вещи из багажа. Кроме того, мародеры пощипали груз, предназначенный преимущественно торговым компаниям Сэма Бреннона.
Бартл Бран развеял туман, дав исчерпывающие показания о том, что ночью верзила Брамсель поднял бунт. Он объявил себя капитаном, и как оказалось, семнадцать человек из двадцати одного вместе с Брамселем шли в Сан-Франциско без намерения возвращаться обратно. Четверо матросов, верных долгу, оценив соотношение сил, перешли на сторону бунтовщиков. Мерзавцы мгновенно связали капитана и трех пассажиров, спустили на воду две шлюпки, погрузили в них достаточное количество провизии и алкоголя и с божьей помощью отплыли к вожделенному берегу.
Конец ознакомительного фрагмента.
