неприятный таинственный холод волнения.
«Что же случилось?» – не поняла девочка и решила проследить за родителями, которые беседовали в гостиной с высокими белыми колоннами, за одной из которых спряталась Настя и слышала такой разговор родителей.
– Милый, родной, умоляю, не ходи на войну! Вдруг с тобой что-то случиться? Как же это переживу, ведь я так люблю тебя! Я снова жду ребёнка! Подумай о нём, об этом малютке! Подумай о Настеньке! Она так мала, как же она останется без твоей заботы, только со мной, да с дряхлым дедушкой, за которым нам самим с Настей придётся ухаживать? – плакала тихо, но горько Надежда на плече у мужа.
В холодном лунном свете Антон казался дочери болезненно бледным и мужественным, настоящим героем. Антон, не зная, что дочь не спит, так же тихо отвечал жене, прижимая суженную:
– Радость моя, я тоже люблю тебя, наша любовь – вечный, неугасающий свет, спасающий меня от всякой напасти, она поможет мне вернуться из даже самого ужасного боя победителем домой. Я обязан защитить Родину и веру, я обязан защитить тебя, отца, Настёнушку и нашего будущего малыша. Это – мой святой долг, так что лучше не разрывай мне сердце своими мольбами, а благослови на боевой подвиг…
Конь на улице встрепенулся, Надежда перекрестила мужа и подарила образ Пресвятой Богородицы, и Антон уже собрался уезжать. Это всё так взволновало, расстроило и переменило Настеньку, что девочка не выдержала и вскрикнула.
Надежда и Антон обернулись на выкрик и увидели дочку.
– Доченька, маленькая шалунья, почему ты не спишь, а подслушиваешь взрослые разговоры? – недовольно спросили родители девочку.
– А почему вы скрываете от меня, что папа уезжает туда, где опасно, что тебе, мама, тяжело, и нужно помощь? Я уже большая, я могу тебе помогать! – упрекнула Настенька Надежду и Антона.
Антон подошёл к дочери, погладил её и изрёк:
– Прости, мы не думали, что ты уже такая взрослая. Я должен защищать Родину, а ты помогай маме и дедушке, не шали, будь умницей, будь за старшую в доме, потому что маме нельзя волноваться: у тебя скоро будет братик или сестрёнка. В общем, взрослей, милая моя, молись за папу…
Насте очень хотелось заплакать и попросить отца никуда не уезжать, но она понимала, что он должен так поступить, а мама только расстроится, если она заплачет, поэтому девочка, закрыв глаза, покорно кивнула.
На следующее утро Настенька встала раньше мамы и принесла Всеволоду Семёновичу, который уже был стар и плохо ходил, завтрак.
Всеволод Семёнович болезненно улыбнулся и произнёс:
– Спасибо, не ожидал от тебя. Футы-нуты, какие мы взрослые!
Девочка только чмокнула дедушку и убежала прытким шагом помогать Надежде с хозяйством, ведь все мужчины-слуги и многие женщины-крестьянки, что покрепче, ушли на войну. Потом Надежда отправилась с тазом мыть ноги Всеволоду Семёновичу. Настенька, заметив это, выхватила у мамы таз и сказала ласково:
– Мама, я сделаю эту работу, тебе нельзя перетруждаться, ты ждёшь моего братишку или мою сестрёнку…
Всеволод Семёнович был приятно удивлён тому, что внучка так поступила.
Усадьба Виноградовых была далеко от военных действий, пожара в Москве и других военных событий, в Рязани, но однажды на пороге дома Надежды появились солдаты французской армии.
Первая их увидела Настенька и побежала скорее к матери: предупредить родительницу на сносях об опасности. К удивлению Настюши, две крестьянки не пустили девочку к Надежде, сделав замечание:
– Не тревожьте пока матушку, роды идут, нечего вам тут делать, у вас братик должен родиться…
– Мама в опасности! В усадьбе вражеские солдаты! – испуганно протараторила девочка.
Крестьянки переглянулись с ужасом, Настя заметила это.
– Как госпожу спасать будем? – шепнула одна крестьянка другой.
– Эх, если бы кто-то задержал солдат внизу хоть не надолго, пока мы уведём через чёрный ход Госпожу с ребёночком…
Для Настеньки всё стало ясно: она должна задержать солдат Наполеона( Наполеон Бонапарт – французский император, который начал эту войну).
Девочка ловко сбежала по лестнице и к своему ужасу увидела, что вражеские солдаты уже хозяйничают в доме на первом этаже. Настенька, не зная что делать и испугавшись, спряталась за книжный шкаф.
От испуга сотня разных идей как спасти Надежду, смялись в голове Настеньки в один панический комок мыслей: «Нужно спасать маму!». Девочка понимала, что для принятия каких-то мер у неё немного времени. Вдруг один из французских офицеров сказал с акцентом:
– Надо проверить, есть ли кто наверху!
– Нет!!! – в панике закричала Настенька и со страшным грохотом уронила книжный шкаф.
Французы, как один, повернулись к девочке, тот, что был постарше, схватил Настеньку за локоть и ехидно с акцентом произнёс:
– Девчонка, девчонка, а, отчаянная русская девчонка, показывай, где золото-серебро твоих родителей, или заберём тебя в плен, будем выкуп с родителей требовать!
Настенька испугалась, ведь не очень хорошо поняла, что хочет требовать с родителей и куда забрать её этот наглый французский офицер, но знала, что дорогие вещи находились на втором этаже, а туда ей нельзя пускать этих налётчиков из-за мамы. Настенька смело плюнула французу в лицо и сама застыла в ужасе, ожидая, что будет дальше…
Тут, тяжко кряхтя, спустился со второго этажа Всеволод Семёнович и подал золотые монеты и украшения офицеру со словами:
– Отпустите за это вознаграждение девочку…
Пока француз возился с драгоценностями, Всеволод Семёнович увёл через другой проход Настеньку и привёл во временное убежище семьи: дом одного крестьянина, где их, рыдая, ждала Надежда и два новорожденных братика Настеньки: Сашенька и Тихон. Надежда так переживала за дочь, что, увидев её живой и невредимой, обняла дочку и разрыдалась.
– Больше так никогда не рискуй собой! Даже ради меня! – попросила Надежда доченьку.
Год войны Надежда с детьми и старым барином переждала в крестьянской избе, пока не вернулся Антон. И каждый божий день молитвой всей семьи были одни слова: «Господи Иисус Христос, помоги выжить и вернуться рабу Божьему Антону, он нам всем нужен, мы его любим и ждём…».
Тем временем Антон находился в уланском полку и томился только от того, что не мог прислать никакой весточки семье.
– Война идёт с французами, опасно везде. Как там мои милые, хорошие, родные? Жёнушка, доченька, малыш, который должен родиться, отец мой старенький, как вы? Боже, спаси и сохрани их для меня, а меня для них… – говорил шёпотом проникновенно Антон, глядя на ярко-сапфировое небо, и, казалось, он мог думать о семье бесконечно, но военный шум пушек и ржание коней напоминали ему о том, что нужно двигаться дальше.
В это время Антон вспоминал о жене и дочери с особой щемящей нежностью в груди, хранил письмо от жены под формой на груди, и от этого сердце мужчины трепетало ещё сильнее.
Но сражался от этих нежных строк и воспоминаний Антон ещё отчаяннее, ещё храбрее. Впереди всего войска русских был Антон,
