В подтверждение опасений где-то позади послышался отдаленный возглас:
– Эй, краля! Подожди, провожу, куда нужно.
Геста вздрогнула и обернулась. В паре дюжин шагов от неё виднелась худощавая мужская фигура. Незнакомец шёл, чуть пошатываясь, но, несмотря на это, быстро догонял её. Геста прибавила шагу, а после очередного возгласа: «Эй!» – побежала. Пронзительный свист долетел со спины, заставляя припустить ещё быстрее. А затем мужчина зычно рассмеялся – похоже, на самом деле не собирался её преследовать.
Геста укорила себя за трусливость и сбавила шаг. Обернулась – незнакомец стоял вдалеке, прислонившись к стене. Кажется, его стошнило. Геста, злорадно ухмыльнувшись, подышала на ладони: впопыхах забыла захватить из дома рукавицы; пальцы замёрзли и покраснели. Проклиная собачий холод, она пошла дальше. Миновала сначала круг ремесленников, затем рыбаков. А улице всё не было конца. Но вот ворота пристани, выводящие за стену, незаметно проступили впереди. В открытую калитку метнулся вихрь холодного ветра. Причалы, обледенелые и пустые, виднелись в зыбкой темноте; одинокие маленькие лодчонки горожан мерно покачивались на волнах, пойманные в плен до весны. Зимой крупные корабли почти не появлялись на пристани – только из крайней необходимости или по договору с князем, чтобы привезти в город необходимые в это время товары. Но такое случалось очень редко. Большей частью причалы пустовали, и ветер гонял по брёвнам и скользким камням набережной сухую позёмку. Осколки льда, что безуспешно пытался сковать Нейру, бились о каменные опоры мостиков и переходов.
Казалось, здесь даже никто не живёт – настолько кругом было тихо и безлюдно. Факелов в держателях стало гораздо меньше, и зыбкий полусвет то и дело сменялся почти непроглядной темнотой. Геста зябко поёжилась, выглядывая вывеску нужного постоялого двора. Куда же он провалился?
– А кто это тут у нас? – донеслось из мрака очередной подворотни.
От покосившегося забора отделилась тень и двинулась в сторону Гесты. Она шарахнулась, но спиной налетела на кого-то. Взвизгнув, вырвалась из рук, которые тут же схватили её за плечи.
На свет вышел коренастый мужик. Его круглое, как блин, лицо усеивали веснушки, а из-под шапки свисали неопрятные рыжие кудри.
– И что ж ты, красуля, тут делаешь? Нехорошо молодым девицам ходить среди ночи в таких местах.
Неподалёку от него, отрезая дорогу к побегу, встал другой незнакомец, чернявый и более высокий. Он с усмешкой оттянул ворот замызганного тулупа и почесал шею, изуродованную косым рубцом.
– А тут путь один. В «Ворону», – ответил он дружку. – Только таких девуль я там сроду не встречал.
Откуда-то со спины появился и третий. Геста, заслышав шаги, затравленно вздрогнула и повернулась к нему. Хватать её он пока не собирался. Стоял, сложив на широченной груди руки, и разглядывал так пристально, что хотелось провалиться сквозь землю. Его левая ноздря была когда-то то ли разрезана, то ли порвана, а после неровно заросла. Приятнее его бородатую рожу это не делало.
– Стража… – неуверенно и слишком тихо пролепетала Геста, делая шаг назад.
Судя по всему, никакой стражи тут не было, и появится она нескоро.
– Мы с ней по-хорошему, а она сразу стражу… – укоризненно покачал головой кудрявый. – Вот все вы бабы такие.
– Ты с ней полегче, а то вдруг она такая же, как та, – медленно подходя к Гесте, усмехнулся мужик со шрамом.
– Да не…
Незнакомцы начали смыкать круг. И какие у них были намерения, оставалось только гадать. То ли ограбят, то ли ссильничают прямо тут, в снегу под забором. Сначала один, потом второй и третий. А может, и то, и другое сразу. Хотя таких случаев в Кирияте, как говорили, отродясь не бывало. Воровали на торгу по мелочи, срезали кошели – куда ж без этого? Но дружины в городе теперь нет – а это могло прибавить всякому сброду смелости.
Геста, закусив губу, только и успевала крутиться, как волчок, чтобы вовремя заметить опасность. Но, как на зло, отступать было некуда. Она рванулась наобум, пытаясь проскочить между мужиками, но кудрявый с хохотом легко её поймал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Да ты постой. Я только пощупаю слегка и отпущу.
Его широкая ладонь юркнула под плащ и тулуп, уверенно нашарила на поясе набитый монетами кошель. Сбоку подоспел тот, что с порванной ноздрёй, и для верности крепко обхватил Гесту под грудью.
– А пахнешь-то ты славно, – шепнул он на ухо. – Прям как пирог. Бабка моя пекла, бывало.
Другой рукой он рванул платок с её головы. Шею защекотала борода и изрядно отдающее луком дыхание. Геста тихо завыла от парализующего страха, её начало тошнить.
– Не трожь, – недовольно буркнул кудрявый. – Тебе мало уроков было? Лучше корзину проверь.
Тот быстро повиновался – и сразу стало понятно, кто и в их шайке главный. Третий же продолжал стоять в стороне и настороженно оглядывался. В корзине ничего полезного для воров не нашлось. Но Гесту для верности обшарили всю с ног до головы: залезли и под подол, расстегнули тулуп. Вряд ли они надеялись найти что-то ещё – толстого кошеля было им вполне достаточно. Они в своё удовольствие просто хватали её за всё, что попадалось под руки. Геста только глотала злые слёзы, боясь сопротивляться – как бы не нажить чего похуже. Судя по тому, что ощупывали её с всё большим рвением, тати уже вот-вот готовы были пройти против своих же правил.
– Мужики! Идёт кто-то, – бросил третий. – Закругляйтесь.
Отступив, в мгновение ока вся шайка скрылась в темноте. Остались только следы их грубых лап по всему телу. Дрожа от омерзения, сквозь размытую пелену слёз Геста разглядела, что вдалеке идёт кто-то ещё. А по неуверенной походке узнала того мужика, который не так давно её окликнул. Час от часу нелегче.
Подобрав подол, она побежала прочь от невольного спасителя. И едва не проскочила мимо двери нужного ей постоялого двора. На его деревянной вывеске красовалась довольно неумело вырезанная одноглазая ворона. Изнутри доносился неразборчивый гул. А что если те воры пришли как раз сюда? Вот уж большая радость встретить их снова. Но, отринув сомнения, Геста почти кинулась под навес и шагнула внутрь, поправляя сорванный платок и отряхивая с плеч редкие снежинки.
На постоялом дворе, как и обычно, было людно. Подавальщицы не слишком расторопно ходили меж столов, то и дело коротко переругиваясь с посетителями. Геста осмотрелась, потёрла ладони, радуясь долгожданному теплу – и украденный кошель теперь не казался большой потерей. Она прошла к огороженной стойке, над которой возвышалась дородная женщина с лицом тёмным от навечно въевшегося в кожу загара. Даже не нужно приглядываться, чтобы распознать в ней уроженку Аривана. Мягкие черты некогда красивого и молодого лица, вьющиеся волосы цвета дёгтя, присобранные на затылке. Хозяйка сосредоточенно пересчитывала монеты и бросала короткие взгляды в зал.
Окончательно поправив одежду, Геста встала перед ариванкой, чуть наклонилась вперёд и негромко обратилась к ней.
– Приветствую, Зархана. Я от Квохара.
Хозяйка едва не вздрогнула, некоторое время её разглядывала, ссыпая монеты в кошель, затем кивнула.
– Пошли.
Она провела Гесту полутёмным коридором мимо поварни и закрытых дверей на задний двор, а там окликнула светловолосого парнишку, который как раз выливал из ведра в лохань свиньям какую-то отвратительную на вид жижу.
– Щука! Ну-ка пойди сюда.
Тот поспешно отставил ведро в сторону и подбежал к хозяйке, на ходу вытирая руки о штанины.
– Да, матушка, – с любопытством косясь на Гесту, выдохнул он.
– Отведи эту добрую госпожу вниз, – многозначительно проговорила Зархана.
Парень кивнул и деловито пошёл через двор, видно, сразу уразумев, о чём та говорит. Гесте осталось только поспешить за ним. По дороге она оглядела своего юного провожатого. Уж больно не походил тот на сына смуглой ариванки. Даже если отец его был из местных. Южная кровь всегда даёт о себе знать – и проступают в отпрыске то чёрные волосы, то особый оттенок кожи. Знать, Зархана была ему мачехой.
