Спустя минуту они замолчали.
– Я прошу прощения, уважаемый, за этот маленький беспорядок, – сказал толстяк, снова улыбаясь мне. – Так чем я могу вам помочь в этот прекрасный день?
– Мне нужен работающий, но не дорогой видеомагнитофон.
– Какая фирма вас интересует?
– Ты знаешь, дружище, меня интересует работающий видеомагнитофон, который стоит в пределах… – я сделал задумчивое лицо. – Одного доллара.
Толстый еврей удивленно охнул, посмотрев на коллегу за кассой.
– К сожалению, у нас нет таких дешевых магнитофонов, уважаемый, – сказал толстяк, виновато разводя руками.
– Не переживайте, у меня есть скидочная карта, – сказал я и достал удостоверение детектива. – Один доллар, – спокойно повторил я, глядя толстяку в глаза. – Не больше.
Толстяк немного опустил голову и выдохнул. Ему ничего не оставалось, как продать мне видак за один бакс.
– Хорошо, – сказал он уже без улыбки. – Я покажу вам, что у нас есть.
Толстяк ушел на склад. Я снова обратился к мужчине на кассе. Он смотрел на меня, не отводя глаз. Газета исчерпала его интерес, и теперь она мирно лежала на прилавке по его левую руку.
– Это твой брат? – спросил я, кивнув на дверь, за которой скрылся толстяк.
– Да, – ответил он, стоя ровно, словно по ниточке.
Как же банально, когда два еврея начинают вести где-то бизнес, а затем оказывается, что они братья.
– Зачем же ты его так подставляешь?
– Потому что он лишил меня и моего сына дома, и я вынужден был приехать сюда, – он положил руки на прилавок. – Мне здесь не нравится. Я скучаю по своему дому, и мне плевать, как у него идут дела!
– Ясно, – сказал я. – Я тебя понимаю, но ты ведь можешь накопить деньги и уехать отсюда обратно домой.
– Мой брат продал наш дом, а затем наш город разрушили, – сказал он. – Я не могу вернуться домой.
Что?! То есть он утверждает, что его город разрушили, и он винит своего брата за то, что тот чуть ли не спас ему жизнь? Ну не мудак ли он!
– Вы, евреи, смешной народ, – сказал я, ухмыльнувшись, положив правую руку на прилавок. – Получается, что брат приютил тебя и твоего сына у себя, обеспечил работой и средствами для существования, а тебе не хочется ему помочь с работой и тебе плевать, как у него идут дела?
Он ничего не ответил.
Странные и смешные люди.
Спустя несколько секунд толстяк вышел с одним видеомагнитофоном и протянул его мне.
– Хороший аппарат. Китайский, но хороший, – промямлил он. – Без вашей скидки стоил бы в десять раз дороже, – с грустной улыбкой заключил он.
Я достал свой кожаный кошелек, протянул ему десять долларов и пожал руку.
– Ты хороший человек, – сказал я толстяку, затем посмотрел на того, что стоял за кассой. – Привыкай, – отрезал я на прощание.
Выйдя из электронного магазина, я взял еще одну листовку у кучерявого паренька и пошел в кафе, где меня ждал мой тайный осведомитель.
Все как в хорошем фильме.
Я прошел несколько улочек вперед и на пешеходном переходе снова увидел женщину с коляской, которую я видел утром возле департамента. Она посмотрела на меня, но не узнала. Наверное, простое совпадение.
После перехода я свернул направо и увидел перед собой то кафе, куда направлялся.
Я не знал, как звали моего осведомителя, да и не хотел знать. Неважно, где и при каких обстоятельствах я с ним познакомился. Важно было только то, что он должен был мне по гроб жизни и выплачивал свой долг самой значимой валютой в мире – информацией.
Я подошел к окну быстрого обслуживания и заказал двойной бургер с мясом и газировку без льда. Схема была очень простая: я делал заказ, а он клал мне в пакет с едой листок бумажки, на котором были написаны люди, которых стоило навестить и взять за яйца. За это я иногда оставлял немного денег сверху.
В этот раз все прошло как обычно, и я направился в более уютное и безлюдное место, чтобы перекусить. Было прохладно, но я знал, что в небольшом центральном парке есть скамейки, возле которых поставили специальные аппараты для обогрева, и теперь там даже зимой было тепло.
Представляю, как были рады бездомные, которые по ночам собирались возле этих лавочек и спали, как котята, прижавшись друг к другу, не замечая запах мочи и спиртовой блевотины на их поношенных лохмотьях.
Я поймал такси и направился в парк. Доехали мы до него быстро. Расплатившись с водителем, я вышел и пошел в сторону парка, высматривая свободную скамейку, на которой сегодня ночью не ночевали бродяги.
Найдя подходящую, я легонько вздрогнул от тепла, исходящего от вертикальных обогревательных аппаратов, стоящих по краям лавочки, сел и раскрыл пакет с едой. Сначала я достал газировку, затем бургер, а пакет отложил на время. Бумажку с именами я решил оставить на потом. Сначала надо было поесть.
Развернув упаковку бургера, я открыл рот и жадно откусил от бургера приличный кусок, тут же начав его пережевывать. Я закрыл глаза, наслаждаясь этой пищей, которую многие даже не осмелятся так назвать. Сочное жареное мясо перекатывалось во рту вместе со сладким горчичным соусом, свежим зеленым салатом и пшеничной булочкой. Я смаковал каждый кусочек, который я буквально отрывал от этого бургера. Я видел, как где-то вдалеке молодая пара играла с ротвейлером и как он приносил им мяч. Погода вновь была хорошая, но трава все еще мокрая после дождя, поэтому ротвейлер иногда смешно поскальзывался, тщетно пытаясь затормозить всеми четырьмя лапами.
После того как я расправился с отличным бургером, я выпил газировку и выкинул стаканчик и упаковку в мусорку, которая стояла возле скамейки. Сделав это, я открыл пакет, в котором лежала еда, и достал чек. К нему степлером был прикреплен квадратный листочек бумажки, на котором было написано три имени. Я оторвал листочек от чека и выкинул пакет вместе с чеком. Положив листочек в карман плаща, я встал с теплой скамейки и нехотя покинул парк.
Мне повезло, что возле ворот в парк стояло такси. Теперь мне надо было направляться в департамент, чтобы разузнать об этих троих что-нибудь.
По дороге в департамент мы попали в небольшую пробку, и у меня выдался шанс немного покемарить. Я всегда любил поспать немного после того, как плотно поем.
Спустя полчаса мы подъехали к департаменту. Рассчитавшись с водителем, я немного протер глаза и стал подниматься по все тем же старым бетонным ступенькам ко входу внутрь.
Войдя, я заметил, что суета заметно утихла и я мог спокойно поговорить с одним из координаторов.
Координаторы – это люди, которые отвечали за тех, кто числился на условно-досрочном освобождении, а также следили за трудными подростками, которые не раз попадались с какой-нибудь мелочью. Одним из моих любимых координаторов был Майкл Джарон. Это был коренастый высокий мужчина тридцати двух лет с широкой шеей и мощными плечами, к которому в основном попадали несовершеннолетние хулиганки из местных школ, которые приходили к нему вместе со своими мамашами. Бьюсь об заклад, они специально нарушали закон, чтобы пофлиртовать с ним.
Бьюсь об заклад, что мамаши этих несносных малолетних шлюшек обрабатывали член Майкла своими губками с такой страстью, с которой они никогда не трахали своих чертовых мужей-алкашей, которые били их каждую пятницу!
Майкл работал на первом этаже, в отдельно отведенном для него закрытом кабинете, в котором он проводил свою воспитательную работу. Подойдя к кабинету, я прислушался, нет ли за дверью никого постороннего, и затем постучал в дверь, дожидаясь ответа.
– Открыто! – послышалось с другой стороны, и я вошел внутрь. Увидев меня, Майкл встал и улыбнулся. Было видно, что он искренне рад меня видеть. – Марк! Давненько ты ко мне не заходил, старый ты черт. Какими судьбами?
Я подошел и пожал ему руку, затем сел на стул и протянул ему бумажку, которую я достал из плаща.
– Нужна твоя помощь, Майкл, – сказал я. – Ты, наверное, слышал о сегодняшнем происшествии?
– Да, что-то слышал, но ты же знаешь, я дальше своих обязанностей не лезу, – сказал он, разведя руками. – Я же знаю, что для этого у нас есть ты, – улыбнувшись, произнес Майкл.
– Да, я тоже это знаю, – согласился я, почесав нос. – В общем, мне нужна какая-либо информация об этих троих.
– Хорошо, сейчас посмотрим, – Майкл стал копаться в компьютере, в то время как я разглядывал его коллекцию книг по психологии в шкафу. – Одного нашел. Жак Сан-Вуэн. Был досрочно освобожден пару месяцев назад, а осудили его за продажу наркотиков и шантаж.
– Это все? – недовольно спросил я.
– Нет, это только по первому. Куда ты так торопишься, Марк! – улыбаясь, воскликнул он. – Сейчас буду искать по остальным двум, подожди.
«Столько книг о псевдонауке. О том, что мы и так знаем и видим. Идиотизм какой-то», – думал я, разглядывая книги и ожидая хоть каких-либо результатов.
