Но те, для кого был весь крик души, они ведь не “крутизне” обрадовались. Просто поняли, что тот, к кому пришли, еще не оглох, сохранил еще кусочек живой души. Поняли и отлегло от сердца чуток… От глаз тех жгучих, которые остались на мертвых фото… От голосов по ночам… “Значит, превентивные… Что ж, и на том спасибо, Сергеич!”
Здесь бы и подвести черту, правда? Как бы не так!
Поднявшийся вой был по своему частотно-динамическому диапазону, по модуляциям и вариациям, так сказать, посложнее додекафонных красот музыки господина Шенберга.
Начнем с завершения. С откликов в давно себя прогулявшем и растратившем “Московском комсомольце”. Там, как положено, было две точки зрения. Одна как бы “за”. А другая “против”. Все по-людски! А то, глядишь, охмыре-братия как сольет на наш любимый “МК”… Но что поразительно и “за-куликовское” выступление Марка Дейча, и “противо-куликовский” заход “ну прямо ужас какой корректной и умной” барышни были на деле за Куликова. И барышня это прямо подчеркивала: мол, и я “за”, но законы жанра…
У нас сейчас почему-то принято, чтобы именно барышни да особенно из числа суперштатских обсуждали всегда грязное (но по отношению к тому, что “превентив…” особо грязное) военное ремесло. Изящные дикторши ужасно любят словечки типа “зачистка”, которых чураются видавшие виды профи. Особо поднаторела в этом печально известная Елена Масюк, для которой любовь к военной экзотике кончилась совсем не так безобидно, как это показалось некоторым патриотическим журналистам.
Но Бог бы с ней с рафинированной институтской тягой к сфере “грязного профи”. Видно без очков, что барышня зла на Куликова совсем не держала в отличие от стаи, обученно и согласованно “вывшей” несколько дней. И потому особенно странно, что барышня эта в своей холодной рациональности оказалась совсем глуха и к творящемуся вокруг общественному безумию, и к природе произошедшего. Нам это столь же непонятно, как и то, каким местом своей (весьма к этому не приспособленной) натуры что-то понял Марк Дейч.
Не в том дело, что Дейч поддержал Куликова тут как раз много чего можно было бы предположить, и не обольщаться по части всяких там “pro и contra”. Ан нет, из текста видно, что Дейч что-то еще и уловил в существе произшедшего, в достаточно чужой ему стихии психологических реакций.
Вот уж воистину странна она, эта “СЭОП” Смутная Эпоха Охмурелых Простраций. Анализировать же всю остальную “бодягу” с ее затертыми до дыр разнокалиберными аргументами, извергаемыми хмырью, производящей суждения на хмырь, эти суждения впитывающую, мы не будем. Во всем этом важна лишь некая качающая своей мудрой головой гиря, измеряющая “уровень хмырья”, степень неадекватности излившегося на общество рассудочного сумбура экзистенциальной правде действительной иррационально-бедственной ситуации.
“НЕ ВРУБИЛИСЬ”
На нынешнем жаргоне, все чаще замещающем нормальную интеллигентную речь, этот экзистенциальный “невпопад” характеризуется термином “не врубились”. Увы, мы должны фиксировать, что в случае с Куликовым поразительно “не врубились” почти все, не услышав ни ситуации в целом, марающей каждого из нас, ни живой спонтанной реакции достаточно простого и цельного, и в силу этого не утерявшего до конца готовности, человека на бред, абсурд, жидкую смердящую Пакость происходящего. На Пакость, в которой купаются все и каждый, вне зависимости от своей включенности в аналитическую рефлексию по проблеме “южных угроз” или вовлеченности в те или иные структуры “десижн мейкинг”.
Поражает уровень того, насколько “не врубились”, как смешно и гадко выглядят все “неврубчики”, пустившись по ложному следу какой-то “партии войны”, каких-то хитроумных ходов и комбинаций. Хотите знать, как это было на самом деле? Да так, как мы только что описали! И вот уж в это поверьте! И не умствуйте на пустом месте.
Лучше присмотритесь к ней к прострации охмырения. И учитесь разбираться по-человечески где игра, а где крик души например, у того же Шекспира, этого и вправду лучшего политолога всех времен и народов. Помните, на пирушке Макбет видит призрак Банко и спрашивает: “Кто это сделал, лорды?” Ему тоже кажется, что это подстава, разводка, хитрый ход. Что это не призрак, а чей-то “ставленник в простыне”. Чем Макбет кончает тоже, надеюсь, помните. Так что не надо повторять известные по классике абсурды гипераналитического ошизения.
Однако, при всей значимости момента экзистенциальной спонтанности на фоне всеобщего “прострационного охмырения” нашей (как теперь это уже совсем ясно, псевдо-) элиты, проблема не стоила бы рассмотрения, если бы все сводилось к вышеописанному.
ЭТО было самодостаточным на момент высказывания Куликова А.С., такого-то года рождения, окончившего то-то и служившего там-то. Но уже через полчаса заработала машина обработки события, которое назвали “КУЛИКОВ”. И эта машина начала обволакивать и трансформировать Изначальное. Она состояла из аппаратных игр, оценок, рефлексий, интеллектуальных достроек, предъявления ведомственных и иных интересов.
Смешно, но и небезынтересно наблюдать работу этой осмысленной машины, превращающейся в кафкианскую химеру в нашей агонизирующей действительности. Но рассмотреть ее надо хотя бы для того, чтобы не потерять нужное звено в цепи, которая выводит к чему-то действительно значимому. А потому укажем на алгоритмическую систему обработки той спонтанности, которую мы только что описали. Итак:
Первое. С точки зрения той ситуации, в которой мы все купаемся, существенно не то, что Куликов заявляет какую-то “превентивность”. До превентивности нам в нашем охмырении как до Луны. Здесь важно лишь то, что Куликов отказывается спокойно существовать в этом охмырении, что он все-таки пусть слабо, но “дергается”.
Второе. “Дергается” он радикально, выходя за стандартные чиновные рамки, то есть в ту зону, где можно схлопотать травмирующий (или убивающий даже) негативный импульс Верховного. Подчеркиваем можно схлопотать, поскольку Верховный совсем не хочет новой чеченской войны. Или, так скажем, пока совсем не хочет. Оставим даже в стороне вопрос о том, что выход Куликова “за рамки” “случайно” совпал с анти-рыбкинским аналитическим документом другого спеца по Чечне (преследующего свои цели, и в силу этого докладывающего, что рыбкинским путем дальше идти нельзя, что это, так сказать, “фул конец”).
Но Верховный, помимо “подставки” Рыбкина, видимо, уловил в этих суждениях другого спеца, участвовавшего в перипетиях 1994-1996 годов, нечто “властно важное”. Это вовсе не означает, что он хочет сменить “путь Рыбкина” на “путь спеца” или “путь Куликова”. Тем более, что (признаем очевидное) никакого “пути” у Куликова сегодня нет. Есть лишь интуитивное понимание того, что прострация охмырения кончится адом, который коснется самым непосредственным образом и самого Анатолия Сергеевича. “Пути” же у Куликова нет не потому, что он “так прост” и чего-то там сообразить не может. А, напротив, во многом именно потому, что, при всей своей простоте, Куликов давно уже “совсем не так прост”. Простые вообще министрами не становятся. И по нескольку лет (и каких лет!) на посту не удерживаются. Да еще с повышением по службе.
Оставим даже в стороне Первомайск, после которого Куликов сумел удержаться во власти на очень крутом вираже. И всмотримся только в последние два года.
В марте 1996 года Куликов выступает против всесильной тогда группы Коржаков-Барсуков-Сосковец и, вроде бы, против самого Ельцина, подписавшегося под “пиночетовским” предвыборным сценарием. И выигрывает.
Летом 1996 года он снова выступает против той же “тройки” и выигрывает второй раз. Вместе с Лебедем, Чубайсом и Березовским.
Осенью 1996 года он выступает против Лебедя. Сначала просто один. Потом с Чубайсом и Березовским. И выигрывает, вопреки всем “однозначным” прогнозам.
Зимой 1996-97 года он выступает против Чубайса, Коха и пр. И выигрывает! С Березовским!
Весной-летом 1997 года Куликов вступает в конфликт с Березовским, оставаясь в конфликте с Чубайсом. И остается на посту опять-таки вопреки всем предсказаниям.
Осенью 1997 года он не остается в стороне от “войны с Чубайсом”, но уже к началу зимы 1997-98 года выдвигает компромиссную схему с советом банкиров и пр., со сложной, многоходовой комбинацией в пространстве власти.
Заметим, что к этому времени теряет аппаратное равновесие даже такой мастер игры, как Березовский, в результате этой потери снятый со значимого для него поста замсекретаря Совбеза. И обратим внимание на то, что роль Чубайса и Немцова в этом снятии резко преувеличена. Ибо хозяин снятий и назначений прислушивается по кадровым вопросам ко всяким там “кудрявым, рыжим и прочим” только тогда, когда ощущает, что “клиент готов” и потерял чувство этого самого равновесия.
