— Мне нужно встретить кое-кого с поезда, — уклончиво ответил я, косясь на входную дверь.
За ней слышался смех и быстрый диалог расслабившихся охранников, патрулирующих территорию придомового парка.
— Насколько я знаю, твои друзья не ездят поездами, — не отставал батюшка, вдруг вспомнивший отцовские обязанности.
Или ему скучно стало без орущей оравы малышни, и поговорить решил. В офисе не наговорился, так уши дяди Сережи для него всегда свободны. Я не нанимался его развлекать от скуки.
— Это не друзья. Вернее не совсем друзья. Я встречаю мать одной девушки, — объяснил достаточно понятно, чтобы отцу успокоиться и перестать цепляться.
— Новая подружка! — Он удивленно приподнял бровь. — Кто она? Ты завел девушку — неожиданно!
Вот тут я не выдержал. Отец грубо нарушал негласное правило не совать нос в личную жизнь. Он в мою, а я в его. Все же нормально было, чего он вдруг решил в заботливого папашу поиграть.
— С каких пор ты интересуешься моей личной жизнью? — вспылил я.
— Я твой отец. Это нормально. — Он нехорошо сощурился, но голоса не повысил.
— Я совершеннолетний. Забыл правило: я не лезу к тебе, а ты ко мне. — Пулей вылетел за дверь, быстро слетел со ступенек, направляясь к гаражу, злясь на отца за испорченное настроение.
Глава 7. Встречательная… Или от тех, кто выпил из копытца, нам всем не спрятаться, не скрыться…
Поезд давно прибыл, и мама уже ждала на перроне, когда Макс высадил меня почти на ходу у площади трех вокзалов, а сам уехал ставить машину на парковку, пообещав скинуть фото места. Мы опоздали, а все из-за навязчивости Виктора. Они оба явились за мной с опозданием, когда я уже набирала номер заказа такси. Оказывается, у Виктора тоже дела в той стороне, и Макс его любезно подвез. Среди припаркованных у дома машин долго искала спортивный «порше», но в этот раз Макс приехал на «лексусе».
М-да, кто-то из парней носки меняет не так часто, как он машины. Кроссовер намного удобнее в поездке по городу, чем спортивная машина, особенно для мамы. Макс подумал об этом… Неожиданно и приятно.
И долго бы искала его в веренице припаркованных машин, если бы Максим не вышел и не поздоровался. Моя приветливая улыбка увяла, как только я увидела злость на красивом лице. Приняла на свой счет, мгновенно себя накрутив. Он совсем не рад меня видеть.
Вчера пообещал, а сегодня пожалел о благородстве. Мог бы позвонить и отказаться. Мы не друзья, и он не обязан. Макс сдержанно поздоровался, не сделав попытки обнять или чмокнуть в щечку. Немного расстроилась из-за суховатой встречи, в душе-то надеялась на большую симпатию. Он попытался выдавить из себя какую-то шутку. Упомянул о погоде. У меня слегка отлегло на сердце.
Значит, не меня ему хочется поувечить. Кто-то другой с утра уже успел испортить настроение. Расспрашивать — верный способ нарваться на грубость. Захочет, сам расскажет.
Я мышкой скользнула на заднее сидение и затаилась. Скосила глаза на роскошный букет, даже мысли не допуская, что он мне или маме. Макс решил загладить неприятное впечатление от обеда и согласился помочь встретить маму, но цветы — это уже лишнее. Виктор даже не повернулся поздороваться, был увлечен телефонным разговором. Негромко втолковывал что-то приятным голосом. Надо признать, сегодня он выглядел гораздо лучше. Сменил костюм и побрился. Кроме запаха туалетной воды, других компрометирующих не почувствовала. Не помни я слишком хорошо его вчерашнего, могла бы назвать привлекательным мужчиной.
Вот так женщины вводятся в заблуждение. Говорят же, лучший способ проверить человека — напоить.
Мы проехали больше половины пути, когда Виктор, до того что-то негромко обсуждающий с недовольным Максом, повернулся ко мне, пару секунд разглядывал и выдал:
— Я не обидел тебя вчера? Ты извини, Ань, если что. Я вчера был немного не в форме. Это тебе в качестве извинения. От меня, — он кивнул на лежащий букет, виновато и беззащитно улыбнулся.
В его улыбке мелькнуло что-то знакомое и почему-то неприятное. Виктор был вежлив, извинялся, пытался загладить вину. Но именно сейчас я почувствовала безотчетное раздражение и даже злость на него, сменившие вчерашние презрение и брезгливость. Сама удивилась странной реакции.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Маша, — поправила его. — Меня Маша зовут.
— Странно, — пожал плечами Виктор. — Уверен был, что тебя зовут Аня. Тебе это имя больше идет. Но Маша тоже хорошо. Мне нравится. Я и ресторан назвал «Марусей». Макс был против поначалу, но сдался. Его «Варварины блины» больше подошли бы торговой марке. А в названии ресторана русской еды должна быть видна душа. Женская душа. Щедрая и хлебосольная. Согласна?
Кивнула, заметив, что Макс наблюдает за мной в зеркало заднего вида. Он частенько посматривал на меня все с тем же хмурым выражением на лице. Я уже себя конкретно накрутила, решив, что без меня не обошлось. И я точно причастна к его плохому настроению. Знать бы каким еще боком.
Нервничая из-за неласковых взглядов блондина, не очень внимательно слушала разглагольствования Виктора. С языка едва не сорвалось, что маму зовут Аней. Но я вовремя прикусила язык. Зачем чужим, сомнительным личностям знать о моей жизни лишнее, что их не касается.
— Ну, так что, Маша, мир? — Виктор протянул мне руку.
Вспомнила грязные ладони, оставлявшие пятна, и едва удержалась, чтобы не спрятать руки за спину.
— Мир, — осторожно протянула кончики пальцев.
— Отлично. Звони, если будет нужна помощь.
Виктор сжал кончики пальцев, вложил визитку в мою ладошку. На мгновение прикоснулся губами и тут же отпустил. Макс недобро зыркнул в его сторону, но промолчал.
Покончив с извинениями, Виктор уткнулся в телефон, Макс упрямо молчал, думая о чем-то своем. Неприятном. Я не сводила с него глаз. Губы парня гневно поджимались, точно он пытался удержать слова готовые вот-вот сорваться. Внутри кипел весь от ярости, сжимая до белых костяшек руль. Перестраиваясь, грубо подрезал, рискуя помять свою и чужую машины. Нам то и дело сигналили водители возмущенные агрессивной ездой блондина. Я кусала губы, чувствуя, как краска стыда заливает щеки. Пальцы сминали плотный картон визитки. Место, где моей ладони коснулись чужие губы, горело. Хотелось стереть поцелуй, и я потерла ладонью о ткань любимых джинсов. Не пожалела любимую вещь, одетую, как блузка, по случаю встречи с мамой, конечно. И Макс тут совершенно ни при чем. В раздрае чувств я пулей вылетела из салона, едва Макс притормозил. Вдохнув нагретый солнцем, густой, насыщенный выхлопами воздух, едва не закашляла.
Ветер трепал волосы, портя укладку, над которой билась целое утро. Темные волосы мамы, ее спокойное, немного усталое лицо узнала сразу же. В этот момент поняла, как соскучилась за ней, бабулей и нашим домом. Заметила новую прическу и новую кофточку, красиво сидящую на похудевшей фигуре. Она стояла в стороне от основного людского потока, льющегося с перрона по ступенькам подземного перехода. Я обходила парочки и прыгающих от возбуждения детей. Встречающие радостно обнимали приехавших. От запаха креозота и смеси мужских дезодорантов и женских духов запершило в носу.
— Мамуль, привет! — Обняла ее раньше, чем она заметила меня. — Как же я соскучилась!
— Машка, худющая какая. Одни глаза остались, — засмеялась она, целуя меня в щеку. — Я тоже соскучилась. Давай выберемся, и тогда я, глядя на тебя, всласть поохаю. Берись за ручку, а я за другую.
Я подхватила сумку, набитую гостинцами, помогая ей нести. Куда девались усталость и печаль из глаз. Радостная мама сияла, даже помолодела лет на десять. Стала настолько хорошенькой, что походила на мою старшую сестру. Мужчины невольно засматривались, улыбались и уступали нам дорогу. Сумка оказалась совсем не тяжелой. Когда мама повернула в сторону метро, я, немного смущаясь, ее притормозила:
— Нам на автомобильный паркинг. Я на машине. Нас с тобой подвезет мой знакомый.
