Она словно споткнулась о мои слова, резко остановившись. Улыбка на ее лице погасла, точно кто-то выключил электрическую лампочку.
— Знакомый, как я понимаю, мальчик из местных, — она смотрела на меня немного озадаченно. Люди, вынужденные нас обходить, возмущались. Я потянула за сумку, от рывка она очнулась. Виновато глянула по сторонам, и мы пошли в сторону другого выхода из вокзала. Мама просто так не успокоилась. У нее, похоже, пунктик насчет местных парней. Ее следующий вопрос вызвал протест. Радость от встречи улетучилась. Мое лицо, подозреваю, стало очень напоминать Максово. — Маш, только честно давай. Твое желание остаться здесь и поработать летом — это из-за него?
— Мам, не преувеличивай. Макс просто хороший знакомый или друг. Эта помощь ему ничего стоит. Ничего такого между нами нет, — ответила я немного раздраженно.
Хотела добавить «и не будет», но не добавила. Отогнала мысль из вредности сделать так, как думает о нас мама.
Почему она, как бабуля, всегда додумывает, видит больше, чем есть на самом деле. Я надулась, не думая скрывать чувства. Мама покосилась на меня, заметила, что перегнула и попыталась исправиться:
— Друзей завела. Ну и отлично, — в ее голосе слышалась неуверенность. Понятно же, что все врет. Совершенно не умеет это делать. Но она с собой справилась, включила заботливую мамочку, как всегда делала в моменты, когда переживала за меня. — Марусь, ты хоть что-нибудь ешь? Эти джинсы были в обтяжку, а сейчас свободно. Бабушка как узнала, что ты остаешься на лето, тут же откомандировала меня с гостинцами. Я хотела денег перевести, но с ней разве поспоришь… М-да, а тут ничего не изменилось… почти, — она рассеянно смотрела по сторонам, разглядывая Комсомольскую площадь. — Странное чувство сейчас. Точно не уезжала.
— С бабушкой все хорошо? Как она?
Долго обижаться на нее не получалось. Понимала, что она перегибает с опекой из-за собственного печального опыта. Столько лет живет одна, не подпуская к себе мужчин. Боится, что мне достанется ее судьба. Зря. Максу я точно не нравлюсь.
— В порядке. Она еще всех нас переживет, — улыбнулась мама, заходя следом за мной в крытый паркинг, где обещал меня ждать Максим.
Я повторяла про себя номер секции, сличая цифры с фото на телефоне, скинутое Максом, искала по указателям на колоннах.
— Подожди, доча. — Слегка побледневшая мама резко притормозила, глядя из-за колонны в сторону, где я заметила беседующих у машины Виктора и Макса. И словно разговаривая с собой, произнесла:- Может, показалось. Просто очень похожий… Быть не может таких совпадений… Столько лет прошло… Думала, забыла, а увидела и узнала… Совсем не изменился.
Переживая за нее, разглядывала семейную пару маминых лет, выходящую из серебристого седана. Немолодого мужчину, ведущего за руку хныкающего мальчика лет пяти. И никак не могла понять, о ком говорит мама. Виктор и Макс стояли от нас в метрах десяти, оба ждали нас. Виктор, у которого тут дела, спокойно рылся в телефоне. Максим беспокойно поглядывал в сторону выхода. Нас с мамой он не видел. Обзор перекрывал высокий внедорожник, водитель которого пытался аккуратно выехать. Но, притормозил машину на полпути, отвечая на телефонный звонок.
— Ты о чем? — не выдержала я. — Мам, пойдем уже. Нас ждут.
Мама рассеянно кивнула. И только мы решились продолжить путь, обойдя препятствие, как водитель замершего внедорожника наконец-то закончил разговор. Вынуждая нас ждать, он продолжил свой маневр, со скоростью черепахи выползая с парковочного места. Мы немного посторонились, отойдя на пару шагов назад.
Я вытерла выступивший на висках пот. Прохладно, но душно. Воздух паркинга пах выхлопами автомобилей. Переживая за маму, посматривала в ее сторону. Все такая же бледная, она ждала, когда машина освободит дорогу. Что она увидела, что ее так расстроило? Или взволновало? Кого-то из знакомых, бывших одногруппников?
Когда машина уехала, я с удивлением заметила одного Макса. Виктор, минуту назад еще бывший тут, таинственным способом испарился. Я даже оглянулась, не веря, что его нет. Казалось, мама озадачена не меньше меня. Я уже хотела поинтересоваться, чем же, но решила отложить допрос до вечера, когда мы останемся одни. Макс, заметив нас, впервые за все утро улыбнулся. Спрятав телефон, шел навстречу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 8. Вопросительно-допросительная… Или: — «Вы вместе?» — «Нет, мам, мы счастливы»…
Хозяйка была рада появлению нового лица в ее квартире. Подруг у нее не осталось. Разъехались подальше от шумного центра. План по перестройке столицы заставил ее знакомых продать свои квартиры. Квартиры в подъезде выкупили молодые. Близких родных у нее не осталось. Дальних она не приглашала, предпочитая сдавать лишние метры. Как призналась не ради денег, а от скуки. Но тут ей не повезло, своих жиличек почти не видела. Мы или на занятиях, или подработка, или готовимся к экзаменам и зачетам. На каникулы и я, и подруга разъезжались по своим городам.
Из кухни доносился голос хозяйки, нахваливающей меня на все лады. Быстро переодевшись и приняв душ, мама хлопотала на кухне, готовила домашнюю еду, решив побаловать меня и хозяйку.
Время к вечеру и солнце давно повернулось на юго-запад. Оглядываю комнату, погрузившуюся в багровые тона. Окна плотно задернуты шторами насыщенного карминного цвета, делающего комнату похожей на преддверие ада. Летом шторы задернуты постоянно. Одна из причуд бабули, чтобы не выгорали обои, которые она лично клеила еще до Перестройки, с трудом купленными обоями из ГДР. Давно нет этой страны, но обои смотрятся свежо, и выдает их возраст немодный рисунок. У окна письменный стол с нашими тетрадями и учебниками, высящимися аккуратными стопками, древней настольной лампой с матерчатым абажуром и бахромой по краю и фаянсовой статуэткой балерины. Теперь на нем появилась ваза с извинительным букетом от Виктора. От цветов шел тонкий приятный аромат. Увидев букет, мама всю дорогу косилась на меня, снова придумав себе всякое. Чувствую, разговора на эту тему не избежать.
Пара венских стульев, на спинках которых висят сумочки мои и соседки. Старомодный диван сейчас сложен и накрыт пледом. На нем брошенная подругой Ириной впопыхах одежда. Под ковром двуспальная кровать.
Лежа поверх покрывала, слушая голос мамы и бормотание бабули, мне казалось, я снова дома. Прикрыла глаза, наслаждаясь ощущением покоя. Сегодня подруга работает в ночную смену, и нам с мамой никто не будет мешать секретничать. А пока… Пальцы сами набрали фамилию Шалых. Братья-бизнесмены Сергей и Роман. У Сергея фото в основном с деловых приемов. И с множеством красивых, знаменитых, богатых женщин на фоне дворцовой роскоши и тропических пейзажей у Романа. Братья-красавцы даже сейчас, оба высокие, статные брюнеты. Я внимательно изучила, что папарацци нарыли про семейное положение обоих. Разочарованно выдохнула, когда именно Роман оказался отцом Макса. Внешне Макс ничем не напоминает отца. А по характеру, пристрастиям в него? Он привлекательный и проблем с девушками для него точно нет. Не хотелось бы стать для него еще одной безликой в длинном списке побед.
Желая узнать о нем хоть что-нибудь, искала информацию о детях Шалых. Но ничего не нашла. Если Макс зарегистрирован в соцсетях, то, скорее всего, под другим именем. Информацию намеренно скрывают, что-либо разведать о нем не получится. Придется узнавать самой… Общаясь. Вернее я надеюсь, что мы будем общаться. Завтра я устраиваюсь в их компанию на работу, вот и будет повод позвонить и поблагодарить за содействие.
Открыв дверцу шкафа, вытянула один из офисных костюмов. Обычный. Немаркого, темно-серого цвета. Мне приходится бывать в суде на заседаниях, нужна соответствующая одежда. Покрутила, приложила к себе, раздумывая, не погонят ли меня завтра из офиса поганой метлой за несоответствие имиджу компании.
Что если все сотрудники обязаны носить дорогую одежду? Потому Макс предлагал мне материальную помощь. Вот тетеря… Надо было расспросить все, а я на его красивые губы пялилась.
