Стараясь совладать с приступом тошноты, она поспешно отвернулась:
– Кто… она такая? Что она сделала?
Ханна с удовлетворением смотрела на раскачивающийся труп:
– Элизабет Фостер. Она была ведьмой. И получила по заслугам за то, что вступила в сговор с дьяволом! – От жестких, торжествующих ноток в ее голосе Белинду пробрал озноб. – Я хотела сама взглянуть на это, но господин приказал взять и тебя.
– А кузен Джонатан… Он тоже был здесь сегодня? – спросила девушка едва слышно, с содроганием бросив еще один взгляд на фигуру повешенной.
– А как же, – усмехнулась Ханна и впилась в Белинду своими маленькими карими глазками. – Он-то и приговорил ее к повешению.
Глава 3
Потрясенная, Белинда смотрела на Ханну Эмори.
– Кузен Джонатан… вынес… смертный приговор этой женщине? – повторила она недоверчиво, и Ханна кивнула:
– Мировой судья Кэди – очень важная фигура в этих местах. Что бы мы делали без него в прошлом году, когда наша деревня была проклята? Мне даже страшно представить.
– Деревня была проклята? Как это? Ханна прищурилась:
– Мы вступили в битву с дьяволом! Он наслал на нас целый сонм ведьм – ужасная напасть. Думаешь, Элизабет Фостер – единственная ведьма, нашедшая свою смерть на Холме виселиц? Нет, их множество! Тюрьма забита прислужниками дьявола, ожидающими своей участи – того момента, когда с ними расправятся праведные души вроде мирового судьи Кэди.
Белинда внимала ей молча, оцепенев. Она и прежде слышала об охоте на ведьм. Процессы над женщинами, занимающимися колдовством, время от времени проходили в Англии и по всей Европе. Но чтобы наблюдать это собственными глазами и чтобы целое поселение подверглось нашествию колдуний… Никогда еще Белинде не доводилось узнать, что ведьмы сосредоточились в одном месте! А именно так, судя по заявлениям Ханны, обстояло дело в Сейлеме. Белинда снова обернулась, словно завороженная, к виселице. Всего каких-то несколько часов назад эта женщина была жива. А теперь…
– Что она сделала? – резко спросила Белинда, глядя на нелепо раскачивающееся тело Элизабет Фостер. Поднять взгляд выше, на лицо повешенной, было выше ее сил. – Почему ее объявили ведьмой?
Ханна надвинула шляпу на глаза. Дождь лишь накрапывал, но капли все так же стекали с полей ее шляпы и падали на коричневую шерстяную накидку.
– Во-первых, она навела порчу на Гуди Дунбар, – проговорила Ханна с остервенением, и губы ее сжались в тонкую полоску. – Вызвала у нее желудочные колики – и чуть не погубила! У коровы Гуди Дунбар в ту же неделю пропало молоко, а половину ее цыплят сожрала волчья стая! – Она натянула поводья, пустив лошадь вниз по склону холма, прочь от виселицы. – Дьявольские козни – вот что это было! Хвала Всевышнему, что ведьму вывели на чистую воду и предали смерти, прежде чем она успела натворить бед пострашнее!
Белинда удивленно вскинула голову.
– Как? – ахнула она. – Вы хотите сказать, что ее повесили потому, что у кого-то случились колики в животе? Это невозможно!
Ханна обернулась и злобно посмотрела на нее; ее прищуренные карие глазки поблескивали под тонкими бровями.
– У нас были неопровержимые улики! Ведьма Фостер поссорилась с Гуди Дунбар менее чем за две недели до того, как все это случилось. А Фрэнсис Майлз привиделся сон, в котором ей открылось, что Элизабет Фостер – ведьма! Какие еще нужны доказательства?
Ее виновность не подлежит сомнению. Господин Кэди провел судебное заседание по всем правилам и вынес справедливый вердикт.
– Но это же несправедливо! – воскликнула Белинда. – Откуда вам знать, что именно Элизабет Фостер наслала на Гуди Дунбар болезнь или что из-за нее погибли цыплята, а корова перестала давать молоко? Все эти несчастья могли случиться одновременно лишь по чистому совпадению. А что касается того сна…
– Богохульство! – заорала Ханна и влепила Белинде увесистую пощечину. Потрясенная девушка отшатнулась и приложила дрожащую руку к горящей щеке, а Ханна яростно выкрикнула: – Не смей больше произносить подобную дьявольщину, Белинда Кэди, а не то донесу на тебя господину! Уж он-то найдет на тебя управу!
Поскольку они снова въехали в лес, Ханна сосредоточила свое внимание на лошади и повозке.
Белинда молча смотрела на нее, едва сдерживая ярость. Затем заговорила негромко, угрожающе, и голос ее звенел:
– Никогда больше ко мне не прикасайся. Никогда! А не то пожалеешь, что на свет родилась!
Ничего не ответив, Ханна криво ухмыльнулась. Глаза ее сверкали зло и враждебно.
Белинда погрузилась в молчание. Куда она попала? Сердце ее сжималось от страха. Она поняла, что страх перед ведьмами в деревне Сейлем одержал победу над разумом, стал каким-то массовым помешательством. Судя по всему, даже самых призрачных улик было достаточно, чтобы осудить человека на смерть. Девушка дрожала и зябко куталась в плащ. Ее мысли вернулись к кузену. Боже, каков же он, этот человек, в доме которого ей предстоит жить?
Наконец повозка выехала из леса на обширную поляну, и Белинда увидела длинный прямоугольный дом с остро скошенной крышей. Он стоял посреди аккуратных полей; сбоку расположились сараи и амбар. Вечерние сумерки уже сгустились, но темная громада здания четко выделялась на фоне неба и казалась крепостью, возвышавшейся над окрестными пашнями, неприступным бастионом, обращенным к лесам и холмам. Окна, словно радушно зазывая, светились желтым теплом. Вот ее новый дом – к лучшему это или к худшему.
Белинда снова ощутила беспокойство, но, с другой стороны, она так давно жаждала обрести кров и домашний уют. Девушка вымокла до нитки, озябла и совершенно выбилась из сил. Когда лошадь встала перед зданием, Белинда немедля выбралась из фургона.
Молчаливый слуга поспешил к ним, чтобы завести лошадь в сарай. Ханна приблизилась к массивным дубовым дверям и резко их распахнула. Белинда вошла внутрь и, поставив тяжелый сундук, огляделась по сторонам.
В большой прихожей, освещенной единственной тонкой свечой, царил полумрак. Впереди начиналась крутая, узкая, не покрытая дорожкой лестница. Прежде чем Белинда успела рассмотреть что-либо еще, из темноты раздался мужской голос:
– Ханна! Я в гостиной. Сейчас же приведи ко мне кузину.
Ханна схватила девушку за руку и потащила вперед, но Белинда с возмущением вырвалась.
– Доберусь без вашей помощи, – сквозь зубы прошипела она, и глаза ее засверкали при свете свечи. – Я уже говорила: не смейте прикасаться ко мне. Понятно?
Ханна осталась стоять с разинутым ртом, а Белинда, не дожидаясь ответа, стремительно прошла в гостиную. Сердце ее неистово билось, хотя при этом ей удалось сохранить уверенный вид.
