— Я следующая, — я указываю вилкой на свою тарелку. — Это лучшая тилапия, какую я когда-либо ела.
Несколько минут мы едим в уютной тишине, наслаждаясь кулинарными оргазмами. Я бросаю на него нервные взгляды, в то время как он кладет коблер в рот ложку за ложкой, издавая жующие звуки. Съев все со своей тарелки, я посылаю ему самый лучший щенячий взгляд, когда замечаю, что осталось всего несколько кусочков десерта.
— Кажется, тебе понравилось, — он улыбается.
— Да, было очень вкусно.
Оливер кивает.
— Боже, этот коблер восхитительный. Он все еще теплый.
— Должно быть, вкусный, ты просто поглощаешь его, — мой комментарий получается немного резче, чем я хочу.
Он берет последний кусочек и подносит на несколько дюймов от моего рта. Я смотрю на Оливера, сузив глаза.
— О… ты хотела попробовать кусочек? — он спрашивает с дьявольской ухмылкой.
— Нет, все отлично. Это же твой десерт, а не мой, — я отодвигаю тарелку в сторону и ставлю локти на стол.
— Тогда хорошо, — он пожимает плечами.
Никогда раньше мои глаза не были настолько близко к тому, чтобы вылезти из орбит. Я открываю рот, хватая воздух.
— О Боже! Не могу поверить, что ты съел последний кусочек.
Оливер хмурит брови, медленно вытягивая ложку изо рта и тщательно облизывая ее губами.
— Что? Я только что спросил у тебя, хотела ли…
— Может, я и сказала вслух «нет», но мои глаза умоляли об одном маленьком кусочке! Черт, нельзя повторять снова и снова какой он вкусный и издавать те смешные звуки, не думая, что, возможно, я могу захотеть попробовать.
Он смеется, а я пытаюсь подавить улыбку.
— Вот, — Оливер толкает контейнер в мою сторону, — можешь вылизать тарелку.
— Как будто я буду вылизывать тарелку, — говорю, закатывая глаза.
— Как хочешь.
Он тянется к тарелке, но я хватаю ее и тяну ближе к себе, не трачу зря времени и засовываю внутрь палец, облизывая его со стоном удовлетворения.
— Боже мой! Ты определенно — сущее наказание, женщина, — Оливер откидывается на стуле и складывает руки на груди, наблюдая, как я вычищаю тарелку, словно изголодавшееся животное.
Я меняю тему разговора, как будто не хотела откусить ему голову всего несколько секунд назад.
— Так ты умеешь готовить?
Оливер не отводит глаз от моего рта и выглядит так, будто очень голоден, но пища его не интересует. Такой же вид он имел в булочной. Не уверена, почему он так увлекается, наблюдая за тем, как я ем. Странно.
Он прочищает горло и тяжело сглатывает.
— Да, я умею готовить. Моя мама научила нас с Ченсом готовить, стирать и пришивать пуговицы.
— Вау, если бы я знала, что твой братец такая хорошая партия, может быть, не отвергала бы его столько раз.
— Говорит девушка, которая не ходит на свидания.
— Говорит парень, который не ходит на свидания.
— Туше, Вивьен.
— Так ты часто ужинаешь с родителями?
Оливер кивает.
— Один раз в неделю с тех пор, как вернулся из Портленда.
— Мэн[15]?
— Орегон[16].
— О, и как долго ты жил там?
Он сжимает губы.
— Три года.
— Почему переехал туда?
Он прочищает горло, отводя глаза и усаживаясь удобнее на стуле.
— Я получил там работу в юридической фирме.
Прикусывая уголок нижней губы, жду, пока он посмотрит мне в глаза.
— Я надоедаю, прошу прощения.
Оливер встает и собирает нашу посуду, сдерживая волнение. Чувствую, что пора уходить, поэтому встаю и следую за ним на кухню.
— Ну, спасибо за ужин. Чувствую себя попрошайкой. Передай своей маме, что все было прекрасно… хотя нет. Вероятно, ты не хочешь, чтобы она знала, что ты кормил остатками еды «бродячих» соседей.
Он стоит спиной ко мне, руки прижаты к столешнице, голова опущена. Воздух кажется густым, почти удушающим. Не так я себе представляла конец вечера.
— Хорошо… так я просто…
— Останься.
Я не уверена, что расслышала его, поэтому жду подтверждения. Мой внутренний голос приказывает мне сдерживаться от выяснения абсурдности сложившейся ситуации. Меня притягивает этот мужчина, и я не могу дать ему то, что могут другие женщины, но каждый взгляд, каждое прикосновение, легкий смех заставляют желать его. Возможно, только лишь возможно, он может дать то, что мне нужно — отношения, основанные на эмоциях, без необходимости физического удовлетворения.
***
Оливер
Мое сознание говорило «иди», а губы сказали «останься». Вивьен обладает невинностью, какой нет в этом мире, и я сам не свой, когда нахожусь радом с ней. Нас переносит в какую-ту параллельную вселенную, где прошлого не существует, а будущее не имеет значения. Мне нужно, чтобы она ушла, так как рядом с ней я сам себе не доверяю. До боли хочу прикоснуться к ней. Когда она взяла меня за руку, мне пришлось побороть желание бросить ее на заднее сиденье машины, раздеть и попробовать каждый дюйм ее тела. Мне следует принимать какие-нибудь медикаменты или посещать терапию. Раньше я никогда не был таким. Все дело в ней, я не знаю почему. Да, Вивьен красива — точнее сногсшибательна, — но есть что-то большее, и я не знаю, как это назвать.
Возможно, всего лишь возможно, она может дать то, что мне нужно — физическое удовлетворение без эмоционального вложения.
Я поворачиваюсь лицом к Вивьен, позволяя своим глазам впитывать ее мягкие черты: шелковистую кожу, полные губы, изумрудные глаза и черные волосы, спадающие бесконечными волнами по спине и поверх груди. Образ дерзкой груди, проглядывающейся сквозь толстую черную ткань, и того, как она садится обнаженная верхом на меня, заставляет шевелиться мой член. Если бы ее взгляд переместился на несколько градусов южнее, она бы узнала, как я реагирую на нее. Мне следовало бы, побеспокоится и попытаться скрыть это, но мне плевать.
— Останься. Выпей немного вина или еще воды просто… останься.
— Вина, но только если ты пообещаешь отнести меня домой, когда я отключусь после двух глотков, — она отбрасывает волосы назад и облизывает губы, нервно прикусывая верхнюю.
Я превращаюсь в своего брата, представляя, что все сказанное или сделанное ею является приглашением залезть в трусики. Я «милый» парень: поцелую в щеку на прощание, открываю двери, задариваю цветами и драгоценностями, ожидаю третьего свидания, чтобы поцеловать в губы и месяц, чтобы признаться в чувствах. Тот Оливер настаивал бы на том, что секс должен быть только через шесть недель, но мой член не обращает внимания на такие замечания. Этот новый, полностью потерянный Оливер, готов связать ее и отшлепать… даже не уверен, почему люди делают такое, но думаю, современным женщинам это нравится, поэтому наверняка попробовал бы.
