Из бакалейщика и кладовщика Джордж Пибоди вскоре превратился в преуспевающего торговца. Самым важным фактором деловой жизни оставался капиталист-торговец, а не капиталист-промышленник или финансист. Производство еще оставалось мелким и обособленным, и торговцы превалировали над производителями в деле доставки товаров к потребителям. Но когда промышленность окрепла, а банки приобрели больший вес, многие преуспевающие торговцы, обладавшие достаточными денежными ресурсами, начали финансировать производство товаров, а также их распределение, пока не превратились в исключительно инвестиционных банкиров. Большинство важных инвестиционных домов вышло из торгового бизнеса – дом Морганов, «Браун бразерс», «Кун, Лоеб и К°», «Дж. и У. Селигман и К°», «Лазар Фрере». Джеймс Стилман, который создал крупный банк «Нэшнл-Сити», тоже начинал свой бизнес с торговли хлопком. Такие торговцы, как Джуниус Морган и Леви Мортон, закончили свою карьеру в качестве инвестиционных банкиров, как и Джордж Пибоди. Развивающийся капитализм сверг с трона купца как представителя бизнес-аристократии.
Еще занимаясь торговлей, Джордж Пибоди почувствовал всю важность новых индустриальных и финансовых преобразований. Он был одним из пионеров железных дорог, одним из учредителей и президентом «Истерн рэйлроуд», железной дороги протяженностью в шестьдесят миль, построенной в 1836 году. Путем объединения и аренды «Истерн» стала одной из важнейших железных дорог Новой Англии и приносила более высокие дивиденды, чем большинство других железных дорог. Пибоди понимал не только значение железных дорог для «оказания всяческих услуг коммерции и производству», но и их политическую значимость в укреплении «связей союза» и преодолении трудностей, связанных со слишком обширной территорией страны.
Финансирование железной дороги открыло для Пибоди значимость и прибыльность импорта капитала. В 1835 году он организовал в Лондоне фирму «Джордж Пибоди и К°», занимавшуюся главным образом международными расчетами и операциями с американскими ценными бумагами. В 1843 году Пибоди закрыл все свои торговые отделения, чтобы полностью посвятить себя международному банковскому делу. Свое огромное состояние Пибоди нажил в банковском бизнесе в период между 1844 и 1864 годами. «Все, к чему я прикасался в те годы, – говорил он годы спустя, – похоже, само превращалось в золото».
Потребности Америки в иностранном капитале были почти неутолимыми, и большая его часть поставлялась британскими инвесторами, которые, несмотря на (или благодаря) снижение уровня жизни масс во время «голодных сороковых» и позже, умудрились накопить достаточно большие деньги для покупки всевозможных иностранных ценных бумаг. «Пибоди и К°» боролась за американский финансовый бизнес с Ротшильдами и Барингзами и в конце концов все-таки заполучила его.
Паника 1837 года пошатнула престиж Америки в Европе. Джордж Пибоди предвидел это событие еще в 1836 году, когда писал одному из своих друзей, что «масштабы спекуляции, характерной для последних двух или трех лет, должны привести к ужасающим результатам… Я советовал своим партнерам затаиться и быть готовым к чрезвычайной ситуации». Представители промышленных и финансовых интересов во всем винили джексоновскую демократию, утверждая, что паника возникла из-за ее нападок на банк Соединенных Штатов в частности и на финансовые учреждения в целом, но в реальности эту панику вызвала безумная спекуляция, неплановое развитие промышленности, некомпетентное (и зачастую и нечестное) ведение банковского дела и, по данным одного делового журнала того времени, «стремление заработать за счет отдельных людей и всего народа». Число незаконных банков множилось, спекуляция охватывала все виды ценностей, и наконец наступил неминуемый крах, принесший с собой большое число банкротств, потерю сбережений, общую безработицу и острое недовольство рабочих, особенно в товаропроизводящих районах. Паника докатилась до Лондона, где три американских банкирских дома были вынуждены приостановить свою деятельность из-за «огромных и расточительных» спекулятивных сделок. За этим последовали ликвидация значительного количества американских ценных бумаг и отказ от новых предложений. Ситуация еще больше осложнилась, когда несколько американских штатов аннулировали свои иностранные долги.
Государственный долг, составлявший в 1820 году двенадцать миллионов семьсот девяносто тысяч долларов, в 1838 году вырос до ста семидесяти миллионов. К тому же большинство долговых обязательств находились в собственности Европы, а именно они составляли основу развития американского иностранного инвестиционного банковского дела, на котором и процветала «Джордж Пибоди и К°». Американский план активно поддерживал промышленность посредством защиты тарифов и выделения государственных субсидий в помощь частным предприятиям, особенно для улучшения транспортной системы. К 1836 году на строительство каналов и железных дорог ушло более девяноста миллионов долларов, из которых пятьдесят процентов представляли собой государственные облигации, принадлежавшие главным образом британским инвесторам. Использование государственных денег сопровождала значительная коррупция, многие предприятия были беспринципно спекулятивными и плохо управлялись, а правительства некоторых штатов даже не ставили конкретных условий погашения долгов. Во время паники 1837 года потерпели крах многие плохо управлявшиеся спекулятивные предприятия, ситуация быстро ухудшалась, и в 1841 году девять штатов прекратили выплату процентов, а три отказались от своих долгов.
Такие действия потрясли европейских инвесторов и создали угрозу для иностранного инвестиционного банковского дела. Джордж Пибоди обратился к штатам с призывом «сохранять свою коммерческую честь» и потребовал пообещать, что они вскоре возобновят выплату процентов и полностью выполнят свои обязательства. Пибоди посвятил себя выполнению задачи восстановления доверия к американскому кредиту и, по словам Эдварда Эверета, сотворил чудо – честный человек превратил бумаги в золото. Пибоди стал скупать значительно обесцененные государственные облигации, восстановил доверие к штатам и тем самым снизил финансовую напряженность. Сам же он значительно увеличил свое состояние, когда эти ценные бумаги стали расти в цене, благодаря укреплению данного доверия к стране.
Среди таких плохо управляемых предприятий, финансируемых главным образом из государственных денег, оказалась «Чесапик и Огайо кэнл компани», финансовым агентом которой в Англии была «Пибоди и К°». Этот канал представлял собой совместное предприятие Мериленда, Вирджинии и национального правительства и соединял реки Потомак и Огайо. Его строительство началось несмотря на появление железных дорог, так как расчетливые и дальновидные бизнесмены утверждали, что железные дороги в ближайшие годы еще не обретут практического значения. Строительство канала «Чесапик и Огайо» и железной дороги «Балтимор и Огайо» началось примерно в одно и то же время, и оба проекта включились в борьбу за общественную и правительственную поддержку. Эта борьба достигла конгресса, где один из выступавших заявил, что канал «Чесапик» не сможет устоять перед более совершенными железными дорогами, в то время как президент «Чесапик» осуждал «иллюзии конгресса в пользу железных дорог». Потом стало совершенно ясно, что железные дороги более практичны, чем каналы, но, несмотря на это, «Чесапик и Огайо» не сдавался и получил дополнительные средства от национального правительства и штата Мериленд. Хотя эти деньги намного превышали изначальную оценку стоимости строительства, канал все еще не был достроен из-за плохого руководства и расточительства{1}. Денежный кризис 1839 года едва не закончился крахом этого предприятия. Его директора сетовали на то, что задолженность предприятия, обеспеченная облигациями штата Мериленд, позволила «банкам и банкирам установить время выплат и обогатиться таким образом за счет компании, вызвав необходимость незамедлительной продажи этих облигаций». Это походило бы на правду, если бы сами директора не искали козла отпущения за свое плохое руководство и упорное продолжение строительства канала, который явно должен был уступить место железной дороге. Часть долга «Чесапик» на один миллион двести пятьдесят тысяч долларов находилась в Европе и обеспечивалась облигациями под гарантии «Пибоди и К°». Из-за ослабления доверия к штату Мериленд ценность этих облигаций значительно снизилась, однако директора утверждали, что Пибоди пошел при их продаже на чрезмерные уступки и «поставил нас в очень трудное положение». Тогда Пибоди попросту отказался быть фискальным агентом компании, не пожелав более участвовать в делах плохо управляемой корпорации.
