Но Сисеро не смог раскрыть главный секрет плана «Оверлорд» – время и место реализации дня «D». Секрет тщательно скрывался вплоть до конца апреля. В него были посвящены только несколько сотен офицеров. Но потом, несмотря на предупреждение об активизации германской агентуры на Британских островах, два старших офицера по неосторожности разгласили информацию. Одним из них оказался американский генерал, который за коктейлем в одном из лондонских отелей сказал своим военным коллегам, что вторжение произойдет не позднее 15 июня. В другой раз (где-то в Англии) полковник, командир батальона, в кругу гражданских лиц высказался еще более определенно. Он сказал, что его ребята проводят тренировки для того, чтобы захватить плацдарм, расположенный в Нормандии. Оба офицера были понижены в звании и сняты со своих должностей.[10]
Но сейчас в воскресенье 4 июня Верховное командование получило еще один страшный удар, связанный с утечкой информации, который не шел ни в какое сравнение с утечками предыдущими. Ночью телетайпистка агентства NYK решила самостоятельно потренироваться на телетайпе, чтобы увеличить скорость печатания. По ошибке перфорированная лента с результатами ее упражнений была запущена перед обычным утренним коммюнике из СССР. Ошибка была исправлена через тридцать секунд, но было уже поздно: в США прочли информацию:
«СРОЧНО ДАННЫМ АГЕНТСТВА NYK ЭКСТРЕННОЙ СВЯЗИ ЭЙЗЕНХАУЭРА СООБЩАЕТ ВЫСАДКЕ ВО ФРАНЦИИ».
Опровергать сообщение было уже поздно. Вся гигантская машина была приведена в действие. Теперь, по мере того как погода с каждым часом ухудшалась, невиданная в истории армада морских кораблей ждала решения генерала Эйзенхауэра. Подтвердит ли он 6 июня как дату начала операции или из-за погоды на Канале, самой плохой за последние двадцать лет, снова решит отложить день «D».
Глава 10
В двух милях от Саутвик-Хаус, в котором располагался штаб военно-морских сил, в мокром от непрекращающегося дождя лесу стоял тяжелый, весом более трех тонн, командирский трейлер. В скромно обставленном помещении генерал Эйзенхауэр должен был принять самое важное в жизни решение. В Саутвик-Хаус условия обитания были несравненно лучше, но американец чувствовал, что должен находиться как можно ближе к причалам и портам, в которых происходит погрузка его дивизий. Несколькими днями раньше он приказал оборудовать временный полевой штаб, состоящий из нескольких палаток и трейлеров, которые называл «цирковыми фургонами».
Его прицепной дом состоял из трех маленьких помещений, служивших спальней, гостиной и кабинетом. Кроме того, в конструкцию фургона были вписаны весельная лодка, миниатюрная телефонная станция, биотуалет и с одного конца закрытая стеклом смотровая площадка. Генерал редко использовал гостиную и кабинет. Совещания он предпочитал проводить в одной из соседних палаток. Жилой вид имела только его спальня. Рядом с койкой на столике лежала стопка вестернов, а на стене висели фотографии его жены Меми и сына Джона – двадцатиоднолетнего кадета Вест-Пойнта.
Из своего трейлера Эйзенхауэр командовал почти трехмиллионной армией союзников. Более половины составляли американцы – около 1 миллиона 700 тысяч солдат, моряков, летчиков и береговой охраны. Около миллиона в союзной армии было британцев и канадцев. Кроме того, были части, укомплектованные французами, норвежцами, поляками, чехами и голландцами. Никогда раньше американец не имел в своем подчинении столько войск разных национальностей. Никогда на нем не лежала такая страшная ответственность.
Трудно было себе представить, что этот выходец со Среднего Запада, загорелый, с обаятельной улыбкой, совершивший головокружительный взлет и обладающий неограниченной властью, является Верховным главнокомандующим. Другие знаменитые командиры верхнего эшелона были легко узнаваемы, потому что носили все положенные знаки отличия. Эйзенхауэр же был к ним равнодушен и, кроме четырех генеральских звезд, ленточки на нагрудном кармане и эмблемы SHAEF (Верховное командование экспедиционных сил союзников), никаких отличительных знаков не носил. Даже в его трейлере мало что напоминало о его должности и положении: не было ни флагов, ни карт, ни наград, ни фотографий, надписанных знаменитыми посетителями, которые часто его посещали. Но зато в спальне рядом с койкой стояли три телефона. Красный – для засекреченной связи с Вашингтоном, зеленый – для прямой связи с Уинстоном Черчиллем в его резиденции на Даунинг-стрит, 10 и черный – для связи с начальником штаба генерал-майором Вальтером Беделом Смитом и другими службами Верховного командования.
По черному телефону Эйзенхауэр получил уже немало тревожных известий, по нему же передали срочную информацию агентства о высадке в Нормандии. Получив информацию, он ничего не ответил. Его военно-морской адъютант, капитан Гарри Батчер, потом вспоминал, что его начальник только поблагодарил звонившего. А что еще можно было сделать?
Четыре месяца назад в приказе, изданном комитетом начальников штабов в Вашингтоне и адресованном Эйзенхауэру, было сказано: «Вам надлежит вторгнуться на Европейский континент и совместно с вооруженными силами других государств провести операции, имеющие целью захват центра Германии и уничтожение ее вооруженных сил…»
Так в одном предложении были сформулированы цели и задачи. Но союзным силам в целом предстояло провести не просто операцию. Эйзенхауэр формулировал это как великий поход – поход, целью которого было раз и навсегда покончить с чудовищной тиранией, ввергнувшей мир в кровавую бойню и поработившей более 300 миллионов человек. (В действительности в то время никто не мог даже представить масштабов варварства нацистов; никто не знал о миллионах, исчезнувших в газовых камерах и крематориях Генриха Гиммлера; о миллионах людей, вывезенных с родины на принудительные работы, значительная часть которых не вернулась домой; о миллионах, замученных до смерти; о заложниках; об умерших от голода.) Предстояла великая военная кампания, в результате которой нужно было не только победить в войне, но и уничтожить нацизм как явление, а вместе с ним покончить с эрой первобытной дикости и жестокости.
Но для этого было необходимо, чтобы вторжение имело успех; в случае провала операции разгром Германии если бы и состоялся, то через много лет.
Для подготовки вторжения такого масштаба необходимо было тщательное планирование, которое продолжалось более года. Еще задолго до того, как Эйзенхауэр был назначен на свою должность, небольшая группа английских и американских офицеров под руководством британского генерал-лейтенанта Фредерика Моргана разрабатывала основы предстоящей операции. Они имели несколько отправных точек, несколько исторических прецедентов, но перед ними стояло бесконечное количество вопросов. Где нужно проводить высадку и когда? Сколько дивизий необходимо задействовать в операции? Если необходимо иметь X дивизий, то будут ли они обучены и подготовлены к дню Y? Сколько нужно иметь транспортов, чтобы доставить их на континент? Какова должна быть огневая поддержка с моря и сколько нужно кораблей охранения? Откуда должны выходить корабли, нужно ли использовать силы, находящиеся на Тихоокеанском и Средиземноморском театрах военных действий? Сколько необходимо аэродромов, чтобы обеспечить вылет тысяч самолетов, необходимых для атаки с воздуха? Сколько времени потребуется для создания необходимых запасов вооружения, боеприпасов, транспорта и каково должно быть их количество, чтобы обеспечить не только первую успешную атаку, но и дальнейшее развитие наступления?
Это были только некоторые вопросы, на которые предстояло ответить разработчикам операции. Были еще тысячи других. В конечном счете их работа, увеличиваясь в объеме и видоизменяясь, привела к возникновению плана «Оверлорд», который осуществлялся под началом Эйзенхауэра. Он предполагал использование людских и материальных ресурсов в количествах, ранее никогда не привлекавшихся для проведения одной операции.
Подготовка была невероятной по масштабам. Еще до того, как план принял окончательную форму, в Англию начали стекаться войска и техника. Скоро в маленьких английских городках и деревнях стало столько американцев, что местные жители сбивались со счета. Все пабы, отели, кинотеатры, танцевальные залы и рестораны были переполнены военными из всех союзных стран.
Повсюду, как грибы, вырастали аэродромы. Для массированного воздушного нападения были построены в дополнение к существующим еще 163 военно-воздушные базы. Сооружение новых аэродромов было остановлено, когда расстояние между восьмым и девятым соединениями военно-воздушных сил оказалось таким малым, что среди экипажей возникла шутка: могут ли они взлетать и садиться, не задевая друг друга крыльями? Все порты были забиты кораблями. Начинала формироваться гигантская армада из кораблей сопровождения – почти 900 единиц от линкоров до патрульных катеров. К весне конвои доставили более двух миллионов тонн различных грузов, их было так много, что пришлось проложить дополнительно 170 миль железнодорожных путей.
