Я позволила им бежать вперед, хотя и сама не сильно отставала.
— Ждите на крыльце! — закричала я, увидев, как они промчались в ворота и побежали к дому.
Затем я заметила лошадь, покрытую попоной и привязанную к забору.
Я поставила ведро с молоком на крыльцо и прошла мимо мальчиков.
— Снимите мокрую одежду и бегите наверх переодеваться! — крикнула я им, пока подол моей мокрой шали шлепал по крыльцу.
На полу я увидела мокрые следы и пошла за ними, хотя было и так ясно, куда они ведут — в спальню тети Адабель.
Мужчина в темном костюме стоял у кровати. Олли выглядывала из-за него, Дженни тихо лежала у нее на руках. Я взяла ребенка на руки, пока мужчина — доктор, как я поняла по черному саквояжу, который он принес, — повернулся. Олли бросилась ему на грудь. Седые усы мужчины дрогнули, рыдания девочки взорвали неестественную тишину.
Я заморгала, прогоняя набежавшие слезы. Слезы горя и облегчения. Доктор бросил на меня взгляд из-под кустистых бровей, а затем перенес все внимание на Олли.
— Успокойся, деточка. — Он опустился на колени. Олли положила голову ему на плечо и обвила руками шею. — Мисс Ада больше не болеет. Помнишь, ты же хотела, чтобы она не болела. — Он мягко выговаривал слова, и было ясно, что его родина где-то за пределами берегов Америки.
Олли покачала головой, когда он поднял ее на руки. Я убаюкивала Дженни. Взгляд мужчины скользнул мимо меня и остановился в дверях. Я обернулась. Там стояли Джеймс и Дэн, голышом, ничего не стесняясь. Их глаза были широко распахнуты, в лицах ни кровинки.
Мои щеки запылали.
— Оденьтесь, мальчики! — Я вытолкала их из комнаты, став в проеме двери и закрыв вход. Они побежали наверх. Закусив губу, я повернулась к пожилому мужчине.
Он уже поставил Олли на пол.
— Если ты пойдешь и присмотришь за малышами, — сказал он ей, — то мы здесь займемся делами.
Девочка кивнула и забрала у меня Дженни. Я отступила от прохода. Еще раз задержав взгляд на фигуре в постели, Олли присоединилась к хаосу, царившему наверху.
Мужчина кивнул мне, когда Олли ушла.
— Шериф сказал мне, что вы приехали.
— Да, но слишком поздно. — Я глянула на восковое лицо тети Адабель, лицо, которое напоминало мне о кукле, которую папа подарил мне на мой десятый день рождения.
— Здесь уже ничего нельзя было сделать. Испанка[1] убивает тяжело и быстро. Но, по крайней мере, вы сможете позаботиться о детях.
— Дети. — Я почувствовала, как мое лицо нахмурилось. — Я так понимаю, это ферма их отца?
Мужчина поднял холодную руку тети Адабель и аккуратно положил ее на грудь.
— Френк Грешем. Его жена Клара умерла при родах.
— Дженни. — Мой шепот был едва слышен из-за топанья наверху.
— Френка уже отправили во Францию. Адабель переехала сюда. Она помогала им по хозяйству с тех пор, как они все были еще крошками, все трое. Относилась к ним как к своей семье, которой у нее не было.
Я нахмурилась, но не от неловкости, а от грусти. У тети никого не было, потому что мама отказалась общаться с ней. Как мама могла допустить, чтобы все дошло до такого?
Топот наверху немного успокоился, тишина заглушала мои вопросы.
— Я думаю, вы, наверное, захотите ее обрядить. — Слова доктора прервали мои размышления, и от них у меня пересохло во рту. Неужели он думал, что я знаю, как это делать? Разве в городе не было женщин — друзей тети Адабель, — которые лучше справились бы с этой задачей?
Доктор вышел из комнаты. Я последовала за ним, закрыв за собой дверь.
— У вас не будет времени для того, чтобы тело полежало, как положено. Нам нужно похоронить ее. Наверное, найдется несколько человек, которые смогут отставить свои ежедневные дела и прийти на похороны.
Я не знала, что беспокоит меня больше: то, что он прочел мои мысли, или его намек на то, что тетя Адабель была не единственным заболевшим человеком с летальным исходом.
Я знала, что грипп может сразить старых и молодых, тех, кто уже болел чем-то другим, но моя тетя не соответствовала этому описанию.
— Кто-нибудь приедет за ней? — Из моего горла вырвался хрип.
Доктор почесал за ухом, взъерошив прядь волос, которая не пожелала потом лечь ровно.
— Завтра утром. Рано. Вы сможете всех приготовить?
— Да. — Но смогу ли я действительно подготовить женщину к похоронам? Затем мне в голову пришла еще более ужасная мысль. Как я смогу подготовить детей к этому зрелищу?
— Наверное, детям следует присутствовать… — Я рассчитывала словами прогнать страх, надеясь получить крохотную отсрочку.
Он ответил ворчанием, которое я восприняла как согласие.
— О них больше некому позаботиться. У всех в округе есть собственные дети, требующие внимания. — Промелькнуло ли и на его лице выражение страха?
Я сцепила пальцы изо всех сил, собираясь с мужеством.
— Мы будем готовы.
Прежде чем он вновь заговорил, взгляд его глаз стал строже.
— И не будет прощания в церкви или в здании школы. Я бы не хотел, чтобы инфекция распространялась.
Его слова упали тяжело и глубоко, будто валун свалился в водоем. Затем он открыл заднюю дверь, чтобы уйти.
— Подождите. — Я последовала за ним на крыльцо, под ноги мне попалась мокрая одежда мальчиков. — Вы сможете, пожалуйста, послать телеграмму моей матери? Маргарет Хэндрикс из Даунингтона, Оклахома. Вы сможете рассказать ей, что произошло?
Его плечи поникли, будто я нагрузила его еще и двадцатикилограммовым мешком муки, наряду с его обычной поклажей. Но он не колебался, записал всю информацию себе в блокнот, а затем забрался в повозку.
Я стояла во дворе, скрестив руки на груди.
Утром мы похороним сестру моей матери. К завтрашнему вечеру я надеюсь получить весточку от мамы. Она скажет мне, что делать дальше.
Глава 7
Следующее утро прошло не так, как я себе представляла. Но разве все могло пройти гладко? Вокруг меня суетилось четверо детей, жаждущих внимания взрослого, а на меня тяжелым бременем давила неопределенность с похоронами моей тети.
— Мы можем увидеть мисс Аду? — спросил Джеймс.
— Не сейчас.
Дэн повернул ручку двери, ведущую в спальню.
— Нет! — крикнула я, напугав Дженни до слез. Подлетела к Дэну и отогнала малыша — у него аж пятки сверкнули.
Взгляд широко распахнутых глаз Джеймса пробил брешь в моем намерении быть сильной.
— Олли, раздай всем кукурузную кашу. Мальчики, садитесь и ешьте! — Я усадила Дэна на скамью и придвинула ее ближе к столу.
Все повиновались. Когда они выскребали из мисок последние крохи, на заднем крыльце раздались тяжелые шаги.
Я сняла фартук и вытерла Дженни лицо.
— Олли, отведи всех наверх.
Как только топанье затихло, я открыла кухонную дверь. Со шляпы одного из мужчин капала вода. За ним было еще двое, а между ними стоял гроб. Старые мужчины. Я подумала, что молодые, наверное, ушли на войну.
— Вы пришли сюда за… ней? — Слова застряли у меня в горле, как ложка в переваренной каше.
Мужчина кивнул.
— Мистер Криншоу просил передать, что заедет за всеми вами на автомобиле.
— Мистер Криншоу?
— Он владелец магазина в городе. Хотя не знаю, сможет ли его новомодный автомобиль пройти через эту грязь.
Я выдохнула, хотя даже не заметила, как задержала дыхание. Мистер Криншоу с автомобилем. Нам не придется ехать вместе с телом тети Адабель.
Мужчины зашли в дом. Я не могла вынести зрелища, когда пустой гроб вносили в дом, а затем выносили уже с телом, поэтому я торопливо поднялась наверх и помогла детям одеться в их лучшие воскресные костюмы. Тем временем снизу доносились глухие удары, стуки, затем мужчины понесли свою грустную ношу через черный ход.
Чуть позже скрип лошадиной сбруи подозвал меня к окну. Я увидела, как фургон тронулся, простой деревянный короб стоял в нем, лошади месили грязь, размытую водой.
— Вскоре приедет мистер Криншоу. — Я заговорила скорее, чтобы заполнить тишину, нежели сказать что-то детям. — На своей машине.
