деньги.
Хозяин выполнил приказание.
— Завтра все требования рабочих должны быть удовлетворены, — сказал Котовский, пряча деньги. — Если вы этого не сделаете — вторая наша встреча для вас будет ещё более печальной. Ясно? А теперь можете звонить в полицию.
Котовский не спеша спустился по лестнице, вышел во двор и увидел притаившихся за оградой солдат с винтовками в руках и офицера, внимательно следящего за улицей.
— Я предупредил хозяина, — тихо сказал Котовский офицеру, — сейчас еду за подкреплением. Держитесь в случае чего!
Барин сел в экипаж, помахал офицеру рукой и что-то сказал кучеру.
Прошло несколько минут, пока хозяин пришел в себя и судорожно схватил трубку телефона.
— У меня Котовский! Помогите!
Отряд казаков на полном скаку влетел на улицу. Увидев всадников, офицер не стал ждать, когда они приблизятся к дому.
— Огонь! — скомандовал он, и тотчас же грянул залп.
Казаки открыли ответный огонь: они решили, что бойцы Котовского захватили особняк и засели в нём.
Когда казаки и солдаты поняли свою ошибку, с обеих сторон были уже убитые и раненые.
Власти не только были взбешены, но и напуганы… Шутка ли, Котовский, которого ищут, разгуливает по городу и ведет себя так, как будто он самый главный хозяин в Одессе!
Но больше всего был напуган сам хозяин завода! На другой же день он выполнил все требования рабочих и даже упросил полицию выпустить арестованных.
А деньги, отобранные у хозяина, Котовский передал в подпольный революционный комитет, который и раздал их семьям бастовавших рабочих.
Баржа
Красная Армия всё ближе подходила к Одессе.
Белогвардейцы надеялись остановить Красную Армию у города — ведь там, в Одессе, находились могучие эскадры интервентов. Но интервентам было не до сражений: под влиянием одесских большевиков всё больше и больше иностранных солдат отказывалось воевать против молодой Советской Республики. И было решено срочно вывести войска из России.
Французская эскадра уже готовилась выйти в море. Белогвардейское командование тоже начало готовиться к эвакуации города. Но перед тем как бежать из Одессы, белогвардейцы решили уничтожить арестованных подпольщиков, томящихся в тюрьмах. И тогда они привезли их в порт, посадили на старую баржу, чтобы тайно вывести в открытое море и там утопить.
Ночью к барже подошёл небольшой катер. Невидимый в темноте человек окликнул часового на барже:
— Где командир охраны?
Часовой вызвал офицера.
— Немедленно выходим в море! — крикнул человек с катера.
— У меня нет приказа, — ответил офицер.
— Приказа? — рассердился человек с катера. — Вы что, не слышите стрельбы? Сейчас красные будут здесь!
Офицер прислушался.
— Нет, я не слышу стрельбы.
— Хорошо, — спокойно ответил человек с катера, — сейчас я вам покажу приказ!
Он легко перескочил на борт баржи и в ту же секунду сбил офицера с ног.
Молниеносно на палубе баржи появилось ещё несколько человек. Часовой даже не успел вскинуть винтовку. Других охранников так же быстро и бесшумно обезоружили.
Буксир и баржа взяли курс в открытое море, и вскоре заключенных высадили на пустынном берегу. Там, в условленном месте, их ждали товарищи. Они помогли спрятаться в надежных местах до освобождения города Красной Армией.
Ни на буксире, ни на барже не слышали сигнала тревоги, раздававшегося в порту, — только вспышки прожекторов были видны издали. Но на буксире поняли: в порту обнаружили пропажу судна. Несколько быстроходных катеров помчалось в открытое море как раз в тот момент, когда баржу покидали последние заключенные.
Через час катера обнаружили полузатопленную баржу недалеко от берега и лежащих на песке связанных офицеров и солдат охраны. А Григорий Иванович Котовский уже шагал к окраине города, где его ждали дружинники.
Эту боевую дружину Григорий Иванович Котовский организовал по заданию подпольного ревкома. И когда Красная Армия подходила к Одессе, дружинники Котовского ударили по белогвардейцам с тыла и помогли освободить город.
Но в августе 1919 года Одесса была снова занята деникинцами. Однако недолго пришлось им хозяйничать: Красная Армия в начале 1920 года подошла к Одессе.
И случилось так, что Котовскому, теперь уже командиру бригады, снова пришлось побывать в Одессе.
Две субботы
Деникинцы отступали, яростно сопротивлялись. Наши войска с боями подошли к Одессе и остановились, собираясь с силами. Комбриг Котовский явился к начальнику дивизии и попросил разрешения продолжать наступление.
В штабе дивизии было много народа, и оба командира вышли на улицу. Стояла морозная ночь начала февраля 1920 года.
Два боевых командира шли по главной улице спящего города Вознесенска.
— Если потерять хоть один день, нелегко будет взять Одессу, — говорил Котовский. — Враг успеет укрепиться.
— У нас одна бригада, шестьсот сабель, — с сомнением покачал головой начдив. — У врага в Одессе десять тысяч солдат. Подождите, подойдёт сорок первая дивизия, тогда вместе…
— Десять тысяч! — горячился Котовский. — Но что это за тысячи! Это же потрёпанная и охваченная сейчас паникой армия! И нельзя дать ей прийти в себя!
— Ваши бойцы тоже устали, — возразил начальник дивизии.
Ему очень хотелось согласиться с Котовским, но необходимо было все взвесить и проверить.
— Мои бойцы устали?! — Котовский круто повернулся и повел начдива по узкой улице.
Вдруг впереди появилось множество красных точек, то ярко вспыхивающих в темноте, то затухающих.
— Что это?
— Цигарки, — ответил Котовский. — Это бойцы моей бригады ждут команды идти на Одессу.
Начдив засмеялся и крепко пожал руку Котовского.
Наутро бригада была готова к наступлению. Выстроенная, она совсем не казалась малочисленной. Может быть, суровые и немного торжественные лица бойцов придавали ей какую-то особую силу.
…Противник не ожидал внезапной атаки.
В городе началась паника. По широкой Потёмкинской лестнице мчались, забыв обо всём, бывшие министры и генералы, миллионеры и заводчики, купцы и коммерсанты. Спешно отваливали от одесской пристани пароходы, увозя вчерашних хозяев.
А с окраин шли навстречу котовцам настоящие хозяева страны — рабочие люди. В этом бою котовцы захватили несколько тысяч пленных, большие трофеи, но главное — освободили город.
* * *
Оставив своего Орлика на попечение коновода, Котовский отправился в город. Он шёл по знакомым улицам, где с каждым домом, с каждым камнем связаны были воспоминания. Котовский вышел на Приморский бульвар. Потёмкинская лестница ещё хранила следы поспешного бегства белых.
Остановившись, Котовский стал задумчиво рассматривать два совершенно одинаковых здания с полукруглыми фасадами.
— Архитектурой любуетесь? — спросил его подошедший комиссар бригады.
— Нет, — серьёзно ответил Котовский, — вспоминаю: вот здесь, в этом здании, три с половиной года назад, в 1916, я был приговорён к смертной казни… Потом заменили пожизненной каторгой. Я хорошо запомнил тот день. Тогда
