На этот раз случилась настоящая заварушка, посерьезней семейной свары. Десятка два свирепых ребят старательно и жестоко били друг друга. Кое-кто уже лежал, но их пинали все равно. Меня они не испугались. Как всегда в таких случаях, при виде звериной злобы я растерялся, от этого разозлился на себя и чуть не пошел врукопашную на всех, где меня бы и затоптали. На их фоне я не смотрелся.
Я уже успел уложить ближайшего сдвоенной командирской дубинкой и принялся за следующего, когда пришла подмога. Из люка воздухозаборника стремительно выкатилась боевая пятерка Кузьмина. Снайпер группы Лена Елисеева шагом — шагом! — вышла на дорогу, вынула из заплечной кобуры шок-ружье и методично отстреляла бойцов. На нее обратили внимание, но дойти не смогли. Все же боевая пятерка — грозная сила. Мы столкнулись, и все перемешалось…
Мы их повязали, конечно. Как всегда, возбуждение накатило на меня после драки. Поздновато, чего там. Затряслись руки. Я огляделся, не видит ли кто. Кузьмин, отвернувшись, чистил об траву протекторы. Гафаров, неестественно бледный, менял Елене ленту в шок-ружье. Меланхоличный Володя Чученов вызывал в переговорник эвакуационную машину. Александра обходила повязанных, определяла на глазок размеры разрушений в организмах. Я пристроился подстраховать ее — уж очень серьезные попались на этот раз ребята.
Бойцы оказались из Сортировочной. Зачем-то приехали сюда на свои разборки, как будто ближе места не нашлось. Пришлось ждать милицейский наряд, чтоб передать груз и забрать путы — коллеги могли и не вернуть, они давно зарились на наши спецсредства, да мы не уговаривались. За это время очнулись все, сбитые шок-ружьем — считай, добрая половина.
— Вы хоть знаете, на кого дернулись? — поинтересовался один. — Вам жить теперь — до первого шага на Сортировочную. Постреляем!
Кузьмин одел протекторы и выдал оратору так, что тот упал, обливаясь кровью. После чего протекторы пришлось чистить снова.
А мне стало нехорошо. Ребятки-то явно из банды. Банд на Сортировочной хватало: там же руда, драгметаллы, а значит, большие деньги. Ну, а где большие деньги, там обязательно и бандиты. Действительно постреляют, мы же на Сортировочную каждую неделю ездим…
— Лучше бы с ними в рамках закона, — решился я на замечание Александру. — Связанного бить не надо бы. Бандиты понимают все же справедливость…
Кузьмин всей массой повернулся ко мне. С широкого, малоподвижного лица глянули спокойные умные глазки. Он был очень умен, хотя видом — тот же бандит, только еще страшнее.
— А я ему — в рамках закона, — пояснил он. — Просто ты про такой закон раньше не слышал, не в тех кругах вращался. Не боись, мы их сами постреляем.
Похлопал меня по плечу и ушел к Александре, помогать колоть обезболивающее. Интересно, а в каких кругах он сам вращался, до прихода в командирский корпус?
Приехали коллеги с Сортировочной, посчитали их, посчитали нас, привычно изумились, тут же сунулись к Лене за шок-ружьем, но Кузьмин встал скалой и посоветовал навести справки о нашем статусе в местном отделении госбезопасности, а еще лучше — в ее центральном управлении. Коллеги оценили нашу недружелюбность и увяли. Машины убыли. Путы мы успели забрать.
Возвращались не торопясь, системой воздухозабора под кольцом и далее по зеленой зоне к башне Золотых ворот, к сердцу командирской власти. После плотного контакта, в смысле, безобразной драки, пешком пройтись особенно приятно. Дыхание успокоить, гормоны убавить, и вообще, порадоваться, что живы остались… Все молчали. Женя Гафаров только сейчас испугался за свою ненаглядную Лену — ее почти достали, беспомощную в снайперском трансе, и Гафаров закрывал ее буквально своим телом. Забавная они парочка: их взаимная симпатия видна всем, кроме них самих. Ничего, разберутся. А сейчас на Гафарова накатил страх за возлюбленную, и руки у железного командира заметно подрагивали. Так что говорить он опасался — как бы голос не подвел. Володя Чученов, едва закончился бой, мысленно унесся к делам своего завода дельтапланов, где он командирил. Счастливый! Быть командиром у думающих, увлеченных, азартных инженеров завода — это счастье! По духу они сродни нам. Не то что у меня, блок рудничных рабочих, болото… Город велик, и мы вынуждены заселять к себе контингент с соседнего рудника, чтоб в реальном режиме обкатывать и отлаживать системы Города — но они же хуже раковой опухоли! А, ладно, справимся… А Кузьмин с женой молчали по обыкновению. Они всегда молчат. Странные они супруги. Мягко говоря. Интересно, откуда они пришли в командирский корпус? Как — это понятно. Как и все: нашел в какой-нибудь помойке капитан Раскин и вытащил в Город…
Вот тут я и увидел его впервые. Мужчина в каком-то замызганном черном комбинезоне, что ли, лежал на травке под кустом. Он сразу вызвал у меня раздражение. Мы тут работаем с утра до утра, бьемся за них, обустраиваем их быт — а они? В рабочий день на травке валяемся?! И он даже не знает, под каким уникальным растением завалился пережить похмелье. Видел бы профессор Нецветаев — удавил бы его на месте.
Вот и еще одна беда светлого будущего — людей нечем занять. В смысле — рудничных рабочих. Скучно им у нас. Зарплата высокая. В Городе все есть — а чего нет, то попросту запрещено условиями эксперимента, и достанешь, так командиры отберут. Ну, работа. А потом? Пойдет грузная тетка за тридцать прыгать в волейбол, как командиры? Хватит азарта карьерному трактористу чародействовать над дельтапланами? Побежит ли обкуренный недоросль в командирский поход на выживаемость по тайге? Дел-то у нас невпроворот — а им это надо?! Вот и стоят неподъемные тетки в уникальных садах Города, в уродливых домашних халатах — тепло ведь! — и льют грязь на все, и льют! Вот и бродят их вялые детки, еле ноги тащат, от одного видеозала к другому, жуют что-то бесконечное, и льют грязь на все… а те, кто энергичен, энергично пытаются поломать системы слежения, разбить экраны информации и нагадить в беседках. А этот вообще завалился в зеленую зону, как свинья. Устал, что ли?!
Мужчина открыл глаза. Ого! Такой взгляд был мне хорошо знаком — так смотрят командиры, отработавшие три смены подряд. Бесконечная тяжелая усталость. Только он ведь не командир…
Рафинированно-вежливый Женя Гафаров повернулся к незнакомцу и кивнул. То есть — поздоровался первым. А вот это уже было чудом. Я сразу же решил познакомиться с этим странным гражданином поближе.
9
Дежурство кончилось. Гафаров заглянул в график работы своего блока. Значит, остался только волейбол. О волейболе думать не хотелось — намотался за день, от злых взглядов голова болит. Но придется идти — Гробов требует! Задавил он командиров своим вниманием. Что сделано за день — отчет. Дисциплина отдыха, мероприятия Е.К.Г., дежурство на производствах, контроль жилых зон, патрулирование зеленой зоны — что еще? Все проверяет лично, откуда только время берет. Как только построили Город, так и насел со своим Единым Коллективом Города. А его, может, вообще невозможно создать, никто ж не проверял… Командиры изнывали под нагрузками, на горожан глядели с плохо скрываемым бешенством, друг на друга — с жалостью. Один Чученов благодушествовал. Ему хорошо — командиром на заводе дельтапланов. Там все ребята одержимые, буйные интеллектуалы! Со страстью увлекаются всем на свете. Работать с ними — одно удовольствие. А гафаровский блок — сборная компания. Конечно, получше, чем у Деда, с его рудничными рабочими, но все равно… командированные, студенты-практиканты, прочий сброд. Идею Единого Коллектива Города они не примут никогда просто по причине своей временности здесь. Им бы с пивком в зеленую зону, или на Сортировочную на то же пивко, или в холл к видеоканалу. И как-то их надо выгонять из зеленой зоны, склеивать в коллектив и выдавать в нарядной упаковке Гробову как полуфабрикат Е.К.Г.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
