ты не пойдёшь.
– Прекращай, Уэнсдей, – говорит Альфи, делая большие щенячьи глаза. – Давай я помогу тебе в твоём квесте.
Я хмурю брови:
– Квесте?
– Конечно, – улыбается Альфи. – Твоём героическом квесте по спасению дедушки от гигантского горящего чувака. Будет здорово! Я типа скажу: «Эй, Пылающий Мозг! Верни нам дедушку Уэнсдей!» А ты типа скажешь: «Готовься встретить свою гибель, горящий чувак!» Это будет похоже на битву с боссом в Quest of Heroes III.
Я опасливо отступаю, потому что Альфи изображает эпическую серию ударов воздушным мечом – рубит и колет невидимого врага.
Я качаю головой. Всё, что знает Альфи, он узнал из компьютера.
– Альфи, это не игра, – говорю я ему.
– Я знаю. – Лицо Альфи становится серьёзным. – Именно поэтому я не дам тебе делать это в одиночку. Давай, Уэнсдей. Пожалуйста?
Я на миг испытываю искушение. Мне хочется сказать: «Конечно!» и «Давай сделаем это вместе!»
Но я не хочу, чтобы Альфи пострадал. Обычным людям заниматься магией просто небезопасно.
– Извини, Альфи, – говорю я ему. – Может, в следующий раз.
Я надеваю Рубиновое кольцо на палец и тянусь к магии. Теоретически это кольцо может перенести меня в любое место Девяти Царств – или, по крайней мере, туда, где я уже была. Я тысячу раз видела, как дедушка пользовался им, а ведь он едва может управлять тостером. Насколько сложно будет открыть межпространственную дыру?
– Погоди, – говорит Альфи.
Но у меня нет времени ждать. У дедушки нет времени.
Я никогда не делала этого раньше – в смысле, я никогда не пользовалась кольцом, – так что мне придётся начать с главных основ. По словам дедушки, любая магия работает одинаково. Вы притягиваете её, обозначаете своё намерение и произносите слово, чтобы выпустить чары. Дедушка говорит, что слово не имеет значения. Он говорит, что важно намерение чародея. Что вы притягиваете магию сердцем, но формируете её умом.
Вот почему дедушка предпочитает причудливые латинские фразы. Я же предпочитаю способ попроще. Я поднимаю руку, делаю широкий взмах и произношу первое слово, которое приходит мне в голову.
– Откройся!
Ничего не происходит.
Я повторяю попытку.
– Откройся!
По-прежнему ничего. М-да, это полный отстой. Неужели мое намерение недостаточно понятно?
Альфи смотрит на меня так, будто у меня окончательно поехала крыша, но я слишком беспокоюсь за дедушку, так что мне всё равно. Я как маньяк топаю ногой и размахиваю руками. Вверх взлетает сноп ослепительных искр.
– Открывайся! Давай, глупое кольцо. Верни меня обратно. Открывайся!
Увы, чернильно-чёрная пустота решительно не желает открываться передо мной. Ладно, не хочет – не надо. Ей нужно намерение? Она его получит. Я принимаю свою самую командирскую позу.
– СЕМЬЮ КАМНЯМИ САРАНОНА, – зычно реву я во весь голос, – Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ ОТКРЫТЬСЯ!
Мгновение – долгое мгновение – ничего не происходит, а потом…
– Если вы не возражаете, – звучит откуда-то сзади сухой пыльный голос, – я пытаюсь вздремнуть.
Я оборачиваюсь и обыскиваю глазами комнату.
Вижу лишь дедушкин верстак. Его деревянная поверхность покрыта причудливыми рунами и символами, а на ней высятся котлы, колбы, перегонные кубы, тигли, а также пучки диковинных трав, горки фруктов и других редких и главным образом омерзительных ингредиентов, которые дедушка использует для приготовления зелий. Стена за верстаком увешана полками с толстыми томами древних преданий в кожаных переплётах. Но и это ещё не всё: книги чередуются с черепами, масками, идолами и другими загадочными вещицами, которые дедушка накопил за долгие годы.
В комнате больше никого нет.
– У-У-Уэнсдей? – заикается Альфи. На нём нет лица, как будто он только что увидел привидение.
– Что?
Альфи указывает на одну из полок за верстаком. Мой взгляд падает на один из сувениров дедушки. Не скажу, что это один из самых впечатляющих – просто обыкновенный череп. Возможно, человеческий, хотя с дедушкой никогда нельзя знать точно.
Я удивлена, что Альфи так этим напуган. Он уже много раз видел черепа в Музее естественной истории. Должно быть, это остаточный эффект того, что мы только что пережили, в сочетании с жутковатым мерцанием свечей в подвале.
К тому же есть в этом конкретном черепе нечто странное. Я подхожу ближе и всматриваюсь в него. В его пустых глазницах мерцают язычки пламени свечей, отчего он кажется почти живым.
Я всматриваюсь пристальнее.
– Что? – неожиданно спрашивает череп, клацая зубами. – У меня что-то на лице?
– А-а-а! – кричу я.
– А-а-а! – кричит череп, широко разинув пожелтевшую челюсть.
– А-а-а! – кричит Альфи.
На мгновение крики стихают. Мы с Альфи смотрим на череп, а череп смотрит на нас. В его глазницах мерцают яркие точки оранжевого света, придавая его взгляду страшноватую осмысленность.
– Прошу прощения, – говорит череп. – Мои социальные навыки немного заржавели. Сейчас я не так часто выхожу на люди, как раньше.
– Ты ум-м-ме-ешь говорить, – бормочу я.
Точечные лучики в глазницах черепа движутся вверх, и я понимаю, что он просто закатил глаза.
– Десять очков юной леди в промокших штанишках, – говорит череп. – Хочешь попробовать на дубль?
– Но вы же череп! – выпаливает Альфи. – Черепа не разговаривают.
– Динь-динь-динь-динь-динь! – восклицает череп. – У нас есть победитель.
Да, на нём не осталось плоти, зато он обладает довольно острым языком. Интересно, почему дедушка ни разу не сказал мне, что у него есть говорящий череп. Ладно. Добавим это к миллиону страшных секретов, которыми он со мной не поделился. Что, кстати, напомнило мне…
– Послушайте, у нас нет времени болтать, – говорю я черепу. – У нас важная спасательная операция.
– Спасательная операция? – переспрашивает череп. – Тогда вы, должно быть, Уэнсдей. Наконец я имею удовольствие встретить вас.
Я осторожно киваю.
– А вы?
Череп сверлит меня своими светящимися глазами:
– Юная леди, назови я вам своё настоящее имя, ваши брови упорхнули бы прочь с вашего лица. Я же придерживаюсь строгой политики сохранения бровей.
– Я тоже, – говорю я. – Но, извините, мы торопимся.
– А по-моему, вы угодили в изрядную переделку, если хотите знать моё мнение, – говорит череп.
– Послушай, парень-череп… – начинаю я, но Альфи перебивает меня.
– С нашей стороны некрасиво называть его парнем-черепом, – говорит он.
– Но ведь его надо как-то называть, – парирую я.
– Почему бы вам не вызвать мне такси? – спрашивает череп. – Мне до чёртиков надоел этот унылый подвал.
– Давай назовём его Брюсом, – говорит Альфи.
– Брюсом?! – возмущённо кричит череп. – Ты это поосторожней. Я начинаю переосмысливать свою политику в отношении бровей.
Я украдкой смотрю на Альфи. В ответ он улыбается мне.
– Тебе не нравится имя Брюс? – говорю я черепу. – Как насчёт Мориса? Или Дадли? Или Рудольфа?
Череп крепко сжимает челюсти и начинает что-то напевать себе под нос. Я узнаю мелодию и чувствую
