Помню, как затем на химии мы писали контрольную работу и получили «очень плохо» за дисциплину. Я тогда первую шестидневку была старостой класса, класс имел все время только «отлично» и вдруг «очень плохо»! Мы разнервничались, и это вылилось у нас в подозрительную чрезмерную веселость перед началом и на самом астрономическом кружке. Подозрительной веселость была потому, что никому не было весело, но все громко смеялись и мазали друг друга сажей.
А ответы по физике? Помню и особенно помню третью четверть, когда я совсем не отвечала.
Во второй четверти я умудрилась написать контрольную по алгебре на «пос». Помню спор с Дмитрием Васильевичем, контурные карты и два замечания, помню, как Сейм потек в Дон, как я потеряла Краматорский завод. Все помню! Но почти забыла, какую травлю со стороны класса вынесла я как новенькая — дальнейшая жизнь с классом сгладила эти неприятные впечатления. Помню плохую работу в отряде и благословенное время, когда шефом у нас был театр ВЦСПС: я видела бесплатно «Вздор» и «Вершины счастья». Помню первую отличную отметку по литературе и диктант в 8-м классе «А», первую отметку по истории у Федора Сидоровича, а затем огромную точку за Северную войну. Историю с историей при Александре Павловиче и Великую французскую революцию. Помню, как Яков Петрович ушел с урока, как за это отвечала Галина, как Наум Тимофеевич отыскал меня в классе за спинами ребят и заявил, чтобы я к нему никогда больше не подходила с просьбой зала: не даст. Выборы в старостат, мой несуразный, но удовлетворивший наш класс ответ. Введение дневников и мои отметки в первый день — алгебра и немецкий, микроскопическая промокашка. Подготовка к испытаниям и к вступлению в комсомол. Первым было испытание по немецкому языку. Мы гуляли на Чистых прудах, погода была чудная. Отвечала я предпоследняя. Затем не помню, в каком порядке шли испытания. По алгебре я отвечала первая, по геометрии — вторая... По литературе я отвечала последняя — без вызова даже. По биологии — последняя из трех. На письменной контрольной по алгебре я не могла быстро извлечь корень из 841 и чуть не прыгала, когда его извлекла. Диктант был не страшен, но сидели по запискам, лежавшим уже на партах. Сомнительным было выражение «по временам», но написала правильно. А на сочинении у нас была Татьяна: какое счастье! После диктанта мы целой ордой ходили в Александровский парк, в Мавзолей Ленина.
А затем " — вступление в комсомол: комитет, комсомольское собрание и, наконец, 19 июня 1936 года и 21-го комитет. Наконец-то! Всю радость того момента нельзя выразить при всем желании. Мы поступали вместе: Лида, Леня, Люсик, Глуз, Вера, Степанов и я. Какие дни, полные горячки, переживали мы тогда!
А когда я пришла осенью в школу, меня поразило известие: наших ребят осталось в 8-м классе 10 человек.
Лето. Море, море, море,
Синее море, ветер, море...
Мы попали на четвертое место. Ура!
А 10-й «Б» отнял знамя у 10-го «А». Забавную картину представляли оба класса на собрании. Сейчас у меня большая зарядка: хочется, очень хочется бороться за Красное знамя
Итак, Новый год приближается. В 12 часов буду читать пожелания. Есть таковое и от Галины Колосовской. Жаль, что она уехала.
Прощай, 1936 год! Да здравствует новый, 1937 год!
Поздравляю Вас, Евгения Максимовна Руднева, с Новым годом, с новым счастьем!
1937 год
МОЙ ДНЕВНИК
Чудесное название! Как это я до него раньше не додумалась?
Ночь с 13 на 14 января, 1 час
Спать не хочется. Буду писать, а то все позабуду и, кроме того, некогда будет: третья четверть боевая! Нужно бы отдохнуть перед ней, но в каникулы, хотя и ничего путного не сделала, не отдохнула, а устала порядком. Рада, что каникулы уже кончились. В первый же день каникул — 30 декабря 1936 года — было комсомольское собрание. Я очень люблю нашу комсомольскую группу. Правда, большинство наших комсомольцев — ученики 10-х классов, я их мало знаю, но они все такие дельные, боевые, веселые, дружные: нам, девятиклассникам, есть у них чему поучиться. Обсуждались итоги второй четверти. В основном у нас дело обстоит благополучно: молодцы комсомольцы, не подкачали! В нашей группке (Лида, Ида, Леня и я) на четырех человек приходится 42 «отлично» — в среднем на каждого комсомольца больше, чем в остальных группах.
3 января — военные занятия, на которых было восемь человек. Практиковались с носилками, причем мы никак не могли поднять Лиду (пришлось заменить ее какой-то маленькой девочкой), а затем — о радость! — нам выдали на дом противогазы.
4 января утром я с мамой и Лидой смотрела «Ромео и Джульетту». Джульетта — прелесть, Ромео — тоже, но все же мне непонятно: неужели настолько велика сила любви, что превращает даже храбрых мужчин в тряпки? Лида согласна со мной, что для этого нужно испытать все самим, чтобы понять это как следует.
Я вышла из театра в половине пятого, а в четыре — начало вечера отличников. Сначала я уговаривала Лиду, чтобы ехала, но тщетно, а затем ей пришлось меня уговаривать, так как мне не хотелось опаздывать. Но я не опоздала: вечер начался в пять часов. По звонку мы зашли в столовую и там (без всякого приглашения) уселись за столы. Выступал директор, Наум Тимофеевич, Рива и десятиклассники. Затем желающих выступать не было, и Рива вызвала (вызвала!) меня. Говорить мне было нечего, я постояла и села. Но этим не кончилось — она вызвала вторично. Пришлось говорить...
Наконец в школу. Мы узнали радость: школа наша на первом месте в районе. Постараемся, чтобы и Красное знамя было наше.
14 января. Тоже двенадцатый час
Неприятность: у меня из «Зоологии» выдрана тема «Одноклеточные», а мне нужно повторить ее к завтрашнему дню. Повторила по тетрадке 6-го класса, но, кажется, мало что знаю. Сейчас сижу, окруженная позитронами, нейтронами и прочей прелестью (вот бы мне их на самом деле узреть!). Завтра заканчиваю свой доклад, который так безжалостно был прерван каникулами. Меня выручила «Наука и жизнь»: я не знала из книги Вальтера «Атомное ядро» куда девать β-лучи, а оказывается, уже почти твердо решено, что нейтроны состоят из протонов и электронов.
21 февраля. Утро
Нас сняли с соревнования за то, что не развязались носилки. Оскорбленные, мы ушли. А когда было заседание судейской коллегии, все напали на главного судью, теперь — ура! — нас выставляют тоже на городские соревнования. А ведь я счастливый капитан: у меня в команде такие быстрые одевальщицы (есть такое слово?) противогаза, как Ида и Лида, такая меткая мастерица тушения бомб, как Нина, да и Браун такой же. Я назвала только этих, но не значит, что остальные плохи. Степанов и Глуз быстро раскрывают носилки, Котик может хорошо командовать. А главное, у нас есть сработанность и желание работать. Причем так: пятерка у нас хуже, чем восьмерка. Радость, радость! Но...
У СССР глубокое горе: умер 18 февраля 1937 года в 5.30 вечера Серго Орджоникидзе. Умер. Внезапно, неожиданно. Его смерть ударила по всем, как гром. И все, вся радость пропала. Сейчас все везде говорят только о нем, музыка по радио печальная, печальная, печальная, мама плачет, а я (я, комсомолка!) не могу сдержать слез. Странная штука смерть: сколько раз встречаемся с ней, но она всегда является по-новому, всегда страшная, неизвестная... Радость надолго пропала. 23 февраля будет День Красной Армии, празднество, но какая это уже радость?!
А кругом слышится: «Прощай, наш дорогой тов. Серго!»
24 марта
Я плохая комсомолка в том смысле, что неаккуратно отношусь к «мелким» поручениям, вроде заметок в стенгазету. Я с полчаса торговалась с Фрумкиным, буду я писать заметку или статью. Нужно было писать о 9-х классах. Это было перед выходным, а после выходного, собираясь в школу, я вспомнила, что заметка не написана. Села и написала... Фрумкин дежурил на лестнице. Когда я проходила мимо него, он безо всякой надежды в голосе напомнил мне о заметке. Он знал, что ему еще не раз придется напомнить мне, прежде чем он завладеет заметкой. Но я открыла портфель и подала ему два исписанных листа. Он растерялся от удивления: не ожидал от меня этого. Почему? Почему, если я отлично отвечаю урок или пишу сочинение, почему никто этому не удивляется, а если вовремя написала заметку, это вызывает удивление? Потому, что легкомысленно отношусь к обещаниям по «мелочам». Это недостойно комсомолки.
