Окно третьего этажа со страшным скрипом раскрылось. Круги света метнулись по каменной облицовке, выхватывая окно из мрака. Мужской голос прокричал из темноты:
— Ни к чему применять силу, Клинт, я вижу его. Я спущусь через семь минут.
Окно с треском захлопнулось.
Турлоу обошел свою машину и очутился рядом с Моссмэном. Заместитель шерифа был тощим человеком в мешковатом коричневом костюме и бледно-кремовом сомбреро. Он обернулся, показывая узкое лицо, испещренное бликами от света прожекторов.
— Привет, Энди! — сказал он. — Прости, но видишь сам, что происходит.
— Он стрелял? — спросил Турлоу, поражаясь спокойствию собственного голоса. «Профессиональная выучка», — подумал он. Это был психотический срыв, а его учили справляться с такими вещами.
— Нет, но пистолет у него в порядке. — Голос заместителя шерифа звучал устало и с отвращением.
— Вы решили дать ему эти семь минут?
— А стоит?
— Думаю, да. Полагаю, что он сделает в точности то, что сказал. Он спустится и сдастся.
— Тогда семь минут и ни секундой больше.
— Он не сказал, зачем ему понадобилось меня увидеть?
— Что-то насчет Рут, и он боится, что мы застрелим его, если тебя не будет.
— Он так и сказал?
— Да.
— Он живет в довольно-таки запутанной фантазии, это ясно, — сказал Турлоу. — Возможно, мне стоит подняться туда и…
— Боюсь, я не могу позволить себе дать ему заложника.
Турлоу вздохнул.
— Ты здесь, — сказал Моссмэн. — Это все, о чем он просил. Я соглашусь…
Радио в машине, возле которой они стояли, издало дребезжащий звук и заговорило:
— Машина девять!
Моссмэн наклонился к машине, поднес микрофон ко рту, нажал кнопку:
— Здесь машина девять, прием!
Оглядевшись, Турлоу узнал некоторых из офицеров, укрывшихся за машинами. Он кивнул тем, кто встретился с ним взглядом, подумав, как это странно, что они кажутся такими знакомыми и все же незнакомыми, с лицами, едва различимыми в поляризованном свете, который пропускали его линзы. Это были люди, которых он часто встречал в здании суда, которых знал по имени, но теперь они вдруг показали себя со стороны, которую он никогда прежде не видел.
Радио Моссмэна издало металлический треск, затем:
— Джек хочет знать ваш десять-ноль-восемь, машина девять. Прием.
«Рут уже знает? Кто сообщит ей об этом… и как?»
— Мэрфи еще там, в офисе, — сказал Моссмэн. — Здесь доктор Турлоу, а Мэрфи говорит, что сдастся через семь минут. Мы собираемся подождать. Прием.
— Хорошо, машина девять. Джек уже в дороге с четырьмя людьми. Шериф еще на выезде вместе с коронером и велел не рисковать. Используйте газ, если понадобится. Время — два сорок шесть, прием.
— Машина девять — семь — ноль-пять, — сказал Моссмэн. — Конец связи.
Он повесил микрофон на место и повернулся к Турлоу.
— Ну и дельце!
Он сдвинул кремовое сомбреро со лба на затылок.
— Нет никаких сомнений в том, что это Мэрфи убил Адель? — спросил Турлоу.
— Никаких.
— Где?
— В своем доме.
— Как?
— Мечом — этой большущей сувенирной вещью, которой он все время размахивал на барбекю.
Турлоу глубоко вздохнул. Это соответствовало шаблону. Меч выглядел бы здесь до тошноты логично.
Доктор усилием воли вернул себе профессиональное спокойствие и спросил:
— Когда?
— Примерно около полуночи, как мы полагаем. Кто-то вызвал «скорую», но они не сообразили уведомить нас и потеряли почти полчаса. К тому времени как мы приехали, Джо сбежал.
— И вы приехали сюда искать его?
— Что-то в таком роде.
Турлоу покачал головой. Тут один из прожекторов сместился, и Турлоу показалось, что он заметил предмет, висящий в воздухе рядом с окном Мэрфи. Он посмотрел более пристально, и предмет, казалось, поплыл назад, в темное небо. Турлоу снял очки и протер глаза. Странная штука — она походила на длинную трубу. Последствие ранения глаз, подумал доктор и, водрузив очки на место, опять обратился к Моссмэну.
— Что Джо там делает? — спросил он. — Есть какие-нибудь предположения?
— Названивает людям по телефону, хвастаясь тем, что натворил. Его секретаршу, Неллу Хартник, в истерике отправили в больницу.
— А… Рут он позвонил?
— Да кто ж его знает?
Тогда Турлоу подумал о Рут, сосредоточился на ней впервые с того дня, когда она отослала назад его кольцо с вежливой запиской, так не вяжущейся с ней, запиской, в которой она сообщала о решении выйти замуж за Нева Хадсона. Турлоу был тогда в Денвере на получении специальной стипендии и пришел в себя лишь благодаря Национальному Научному Фонду.
«Ну и глупцом же я был, — подумал он. — Эта стипендия не стоила того, чтобы из-за нее потерять Рут».
Турлоу раздумывал, стоит ли позвонить ей, постараться сообщить новость так мягко, как только возможно. Но он знал, что подобные новости невозможно сообщить мягко. Это необходимо делать мгновенно, безжалостно и резко. Чистая рана, которая зарастет, оставив после себя настолько маленький шрам, насколько возможно… при определенных обстоятельствах.
Поскольку Морено был крошечным городишкой, Турлоу не мог не знать, что Рут после замужества продолжала работать — медсестрой в ночную смену в психиатрическом отделении Окружной больницы. Сейчас она должна находиться на работе.
Телефонный звонок был бы чересчур обезличенным, формальным. Сообщение придется сделать лично.
«И я окажусь для нее неразрывно связан с трагедией, — подумал он. — Я не хочу этого».
Турлоу сознавал, что грезит, пытаясь сохранить хоть что-то из того, что он и Рут пережили вместе. Он вздохнул. Пусть кто-нибудь другой сообщит ей об этом. Теперь за нее отвечал не он.
Полицейский справа от Турлоу спросил:
— Думаешь, он пьян?
— А он вообще когда-нибудь бывает трезвым? — вопросом на вопрос ответил Моссмэн.
Первый полицейский спросил:
— А тело ты видел?
— Нет, — сказал Моссмэн. — Но Джек описал его, когда звонил мне.
— У меня руки так и чешутся подстрелить этого сукина сына, — проворчал первый.
«Начинается», — подумал Турлоу.
Он обернулся на визг колес резко затормозившей машины. Из нее выскочил толстый коротышка в брюках, натянутых прямо поверх пижамы. В руках он держал камеру со вспышкой.
Турлоу вихрем умчался от света, как только коротышка согнулся и нацелил камеру на здание. Стробоскопический свет озарил темное ущелье улицы раз… и еще раз…
Турлоу поднял глаза к небу в попытке уклониться от бликов и уберечь от боли поврежденные глаза. Когда вспыхнул строб, доктор опять увидел странный предмет. Он висел в воздухе примерно в десяти футах от окна Мэрфи. Даже после того как вспышка погасла, штуковина осталась видимой — смутное очертание, почти дымка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
