— Бери бабло, Дрю, не искушай!
Андрей взял конверт и запихал его в сумку.
— Следующая акция послезавтра, — сказал Николаич. — Все смогут?
— А во сколько? — деловито поинтересовался Гога.
— Тебе-то какая разница? — усмехнулся Николаич. — Ты все равно нигде не учишься и не работаешь.
— А может, я обедать буду!
— А, ну тогда другое дело, — «смирился» начальник. — Собираемся здесь же, в девять утра. Надеюсь, ты уже успеешь позавтракать?
— Он к девяти утра только ужинать заканчивает, — насмешливо сказал Герыч.
— А ты — резиновую бабу надувать, — в тон ему ответил Гога.
— Еще слово — и я из тебя все сосиски выдавлю, — пригрозил толстяку Герыч и начал было угрожающе подниматься из-за стола, но Николаич показал ему кулак, и на этом дискуссия была закончена.
Приятели разошлись, но Андрей остался в кафе. Ему хотелось побыть одному. Но так, чтобы вокруг были люди, которые не знают его и не станут к нему приставать.
Попивая кофе, он достал из сумки дневник, раскрыл его и принялся писать:
«Сегодня чуть было не оплошал. Нарисовал скина в виде демона и украсил его морду свастикой. Да еще и слоган рядом присобачил соответствующий. Черт, о чем я только думал? Хорошо еще, что Николаич вовремя заметил. Если бы стену увидели «старшие», мне бы конец. И Николаича бы вместе с собой на дно потянул. Он, бедолага, полтора года выслуживался, чтобы его «разводящим» сделали, и сегодня чуть не спалился из-за моей дурости. Еще деньги мне всучил… Жалеет меня, также как остальные. Прощаясь, сказал мне на ухо:
— Держись, Андрюха. Герыч и Гога простые маляры, а ты — настоящий граффер. Только не вздумай свалять дурку.
Намекал на самоубийство, конечно. Нет, ребята, я еще поживу! Пока эти шакалы топчут землю, я тоже на тот свет не собираюсь. Вот вычислю их, а там поглядим…»
— Простите! — услышал он над самым ухом и поднял голову. — Вы не могли бы оплатить счет? — с извиняющейся улыбкой попросила официантка. — У нас сейчас пересменка.
— Да, конечно.
Оплатив счет, Андрей снова раскрыл дневник.
«Нужно заставить себя мыслить трезво и холодно. Только так можно найти убийц Таи. Следователь не верит в версию о скинхедах. Она мне и самому не по душе. То есть… Конечно, это могли быть скинхеды. Но что, если их кто-то нанял? Что, если «убийство на национальной почве» — только прикрытие? Я не должен горячиться. Я должен рассуждать трезво и четко. Иначе я могу допустить ошибку, и тогда пострадают невинные. Что нужно сделать прежде всего? За что ухватиться? Черт, как мало я знал о Тае! Например, я ничего не знал о ее работе. Вот с этого, пожалуй, и стоит начать. Тая работала на фирме «Имярек-кон-салтинг». Наверняка следователи уже побывали там. Если я туда заявлюсь, меня могут просто прогнать. Вытолкать, вышвырнуть на улицу. Значит, нужно действовать деликатно и осторожно».
Тут на Андрея снова накатила волна глухой ярости. Он скрипнул зубами и приписал:
«Нужно составить конкретный и подробный план действий. Если он не сработает, я просто куплю пистолет и начну отстреливать этих мерзавцев, как волков. Всех подряд!»
Он захлопнул тетрадь.
8
Питерское представительство фирмы «Имярек-консалтинг» располагалось на первом этаже серого монолитного здания, от одного вида которого Андрею стало тошно.
Как-то раз, месяца три назад, Андрей заезжал сюда за Таей. Тогда она показала ему своего начальника.
— Вот это наш главный пиарщик, — весело сказала она. — Может из мухи сделать слона, а из слона — муху. А потом завернуть эту муху в красивую упаковку и продать под видом шоколадки.
Андрей присвистнул:
— Страшный человек!
— Не то слово! — кивнула Тая. — У нас все девчонки от одного его взгляда трепещут.
— А как зовут этого страшного человека?
— Страшного человека зовут Игорь Федорович Подугольников. Но за глаза мы его называем Многоугольников. За его многосторонние способности.
При воспоминании об этом разговоре на сердце у Андрея стало тяжело, а к горлу подкатил ком. Он крепко затянулся сигаретой и бросил окурок в лужу.
Игорь Федорович Подугольников был высоким светловолосым мужчиной лет тридцати с небольшим. Выйдя из офиса, он стремительной походкой направился к небольшому внедорожнику, припаркованному у обочины.
— Игорь Федорович, здравствуйте! — окликнул его Андрей.
Подугольников остановился и, прищурившись, посмотрел на Андрея.
— Вы кто? — холодно поинтересовался он.
— Меня зовут Андрей Черкасов. Я друг Таи. Вернее, бывший друг.
На мгновение что-то в бесстрастном лице Подугольникова дрогнуло, но уже в следующее мгновение оно снова стало холодным и неприязненным.
— И что же вы хотите от меня, бывший друг? — сухо поинтересовался он.
Андрей замялся, не зная, как получше объяснить пиарщику причину своей навязчивости. Увидев искреннее смущение молодого человека, тот неожиданно смягчился.
— Ладно, залезайте в машину. — Он кивнул на черную «тойоту». — Там и поговорим.
Забравшись в машину, Андрей попросил разрешения закурить. Подугольников, секунду поколебавшись, согласился.
— Игорь Федорович, я знаю, что Тая работала у вас.
— Работала, — кивнул Подугольников. — И прекрасно работала.
— Она не любила говорить об этой стороне своей жизни. Она вообще не любила о себе говорить. Я только сейчас понял, что очень мало о ней знал.
— Такое случается.
— Но теперь… когда ее нет, мне хочется знать о ней все.
Подугольников нахмурил темные брови.
— Желание понятное, но чем я-то могу помочь?
— Расскажите мне, чем она занималась у вас в фирме?
— Она была райтером, — спокойно ответил Подугольников. — Писала тексты листовок, буклетов, газетных статей. Не скажу, чтоб эта работа приносила ей удовольствие. Но и отвращения она к ней не испытывала.
— Статьи ведь были заказными, да?
— Естественно, — усмехнулся Подугольников.
— Как вы думаете, а не могли ее из-за этого… убить?
«Многоугольников» повернулся, посмотрел на Андрея колючими голубыми глазами и сухо произнес:
— Это абсолютно исключено. Мы никогда не шли на острый конфликт с теми, кто способен на страшные поступки. Наши заказчики — уважаемые люди. Их конкуренты, как правило, тоже. Грязи в нашей работе, конечно, много, но крови… — Он покачал головой. — Крови нет и быть не может. Я никогда не подставляю своих сотрудников, Андрей. И всегда отвечаю за все, что делает моя команда. Лично! И на этом закончим. У меня много дел, у вас наверняка тоже.
Едва Андрей выбрался из машины, как «тойота» резко взяла с места и, расшвыривая колесами грязь, покатила в сторону центра.
Но Андрей Черкасов на этом не остановился. Уже полчаса спустя он беседовал с коллегой Таи, с тем самым Денисом Бычихиным, о котором она рассказывала ему в день своей смерти.
Денис был высоким молодым мужчиной с умным худым лицом. Он и в самом деле был похож на Маяковского. Но на Маяковского усталого, похудевшего и задумчивого. Красивые карие глаза журналиста смотрели с какой-то затаенной грустью, на ярких, как у девушки, губах застыла мечтательная полуулыбка.
— Тая была очень хорошим журналистом, — сказал Денис и горько усмехнулся. — Черт, как жутко говорить о ней в прошедшем времени! Конечно, ей не слишком нравилось то, что происходит в нашей стране. Вся эта смена элит, суматошная ротация новоявленных опричников… Но не думаю, что ее могли убить из-за ее статей. Это было бы полной глупостью. Тая не писала ничего из ряда вон выходящего. — Внезапно припомнив что-то, Бычихин улыбнулся. — Знаете, как мы ее называли? В шутку, конечно.
— Как?
— Хакамада. Тая ведь была на нее похожа.
— Тая была в тысячу раз красивей, — хмуро заметил Андрей.
Бычихин искоса посмотрел на него и кивнул:
— Да, конечно.
— Значит, ты уверен, что работа здесь ни при чем? — слегка смутившись за свои пылкие слова, сказал Андрей.
Денис кивнул:
— Абсолютно. Если бы кого-то и убили из-за нашей работы, то только Подугольникова. Командует парадом именно он. И все неприятности и шишки валятся на его многодумную голову. Да и никакой такой опасной работой мы в последнее время не занимались. Это сто процентов.
Андрей вздохнул:
— Что ж, спасибо за разговор.
— Пожалуйста. Если понадобится моя помощь, я всегда готов. Знаете что? Запишите мой телефон. Так, на всякий случай.
Бычихин продиктовал номер своего мобильника, Андрей вписал его в записную книжку. Перед расставанием Денис неожиданно признался:
— Тая очень мне нравилась. Я знал, что у нее есть друг и что она очень любит его. Возможно, поэтому я никогда не говорил ей о своих чувствах.
