— На завтрак! На завтрак! — кричала женщина.
Кирилл проснулся и несколько секунд смотрел в потолок, ничего не соображая. Сердце колотилось где-то в горле, и голова немного побаливала. Голос из его сна был совершенно не похож на тот истошный женский крик, который он теперь слышал въяве.
— На завтрак! На завтрак!
Кирилл зашел в ванную, попытался принять душ, но вода из крана текла еле-еле. Пришлось ограничиться умыванием.
Через пятнадцать минут в столовую санатория, пропахшую позабытыми запахами обычных советских столовок, вошел чисто выбритый, благоухающий нездешним парфюмом красивый мужчина в белоснежной сорочке, дорогом костюме и при галстуке.
Далее последовала немая сцена: бряцание ложек о тарелки прекратилось, стаканы с жидким чаем застыли в поднятых руках, точно бокалы с вином, и поэтому казалось, что сидящие за столами пациенты собираются провозгласить тост в честь вошедшего.
На фоне мужчин в футболках и спортивных шароварах с отвисшими коленками Кирилл выглядел так необычно, что даже у вечно полусонной и медлительной дежурной медсестры Раечки глаза сделались огромными.
Не отрывая сияющих, как стосвечовые лампочки, глаз от подошедшего к ней Кирилла и трепеща ресницами, Раечка не то пропела, не то спросила слабеющим голосом:
— Фамилия?
Кирилл, вполне насладившись эффектом, произведенным своим появлением, склонился к Раечке и негромко отрекомендовался:
— Шнек, Кирилл Иванович.
Раечка вздохнула всей своей полной грудью, точно хотела вдохнуть в себя целиком прекрасного незнакомца, и опять полупропела, сияя глазами и совсем теряя голову:
— А Шнек — это что-то от мясорубки?
Кирилл еще ниже склонился к Раечке. Сообщил доверительно:
— От швейной машинки…
Раечка издала что-то вроде всхлипа и принялась судорожно рыться в бумажках. Через минуту она проговорила чуть ли не со слезами в голосе:
— Вас нет в списке, — и тут же быстро поинтересовалась: — А вы на какой срок?
— Дней на пять, не больше. — И поскольку Раечка молчала и только зачарованно на него смотрела, задал наводящий вопрос: — Платить я должен вам?
Раечка опять затрепетала ресницами:
— Это к бухгалтеру. На второй этаж. Туда.
И Раечка махнула обеими руками сразу.
Несмотря на Раечкины противоречивые указания, Кирилл сразу нашел кабинет с полустершейся табличкой «Бухгалтер». Но дверь была заперта. Элегантный, в идеально чистых дорогих ботинках, он прохаживался по коридору возле двери, ловя на себе восхищенные и заинтересованные взгляды санаторской обслуги, состоящей почти сплошь из молодых симпатичных женщин. Почему-то в этот утренний час у всех оказалось дело именно на втором этаже. Женщины рассматривали Кирилла, а Кирилл рассматривал женщин. Все равно заняться ему больше было нечем.
Наконец появилась бухгалтерша, тоже вполне симпатичная женщина лет под тридцать. Даже если Кирилл своим видом и произвел на нее впечатление, виду она не подала: все же человек, постоянно имеющий дело с наличкой, безналом, платежными документами, финансовыми отчетами и налоговой инспекцией, должен обладать известной долей самообладания.
Бухгалтерша пропустила Кирилла в кабинет и закрыла дверь под завистливыми взглядами остального женского персонала.
— Вы опоздали на двадцать пять минут, — Кирилл выжидательно смотрел на бухгалтершу.
Лицо женщины порозовело от праведного гнева:
— А могла бы опоздать на час двадцать пять минут. И вообще могла бы работать всего час двадцать пять минут. Меня за это не уволят, потому что на такую зарплату другую идиотку не найдут.
Слова заученно отлетали от зубов бухгалтерши. Ясно было, что этот текст ей случается повторять вслух не один раз на дню.
Кирилл с интересом наблюдал за женщиной и вдруг спросил:
— А на сколько надо повысить зарплату, чтобы вы, дорогуша, приходили вовремя и хорошо работали?
Если бы перед ней стоял кто-то другой, а не этот прекрасно одетый мужчина с проницательными и немного насмешливыми глазами, она сочла бы вопрос пустым трепом, а ответ — простой тратой времени. Но это был другой случай.
— Примерно на треть. Столько получает бухгалтер на рембазе. — Она говорила так, точно не сомневалась, что Кириллу должно быть доподлинно известно, сколько получает бухгалтер на ремонтной базе. — Тогда бы я приходила даже на десять минут раньше, потому что сразу появилась бы конкуренция. На такие деньги сюда многие пошли бы, я бы боялась потерять место, где, помимо хорошей зарплаты, рядом врачи и лекарства, почти бесплатные, и питание по сниженным ценам.
Похоже было, что этот текст она тоже произносила неоднократно. По крайней мере, мысленно.
— Вы будете приходить вовремя, если я добьюсь повышения вам зарплаты?
— Прибегать буду! — Наверное, впервые за все годы работы в санатории глаза бухгалтерши горели настоящим служебным рвением.
Кирилл удовлетворенно кивнул, заплатил за талоны на питание и вышел. А бухгалтерша высунула голову в дверь и смотрела, как он идет по коридору.
* * *
Кирилл вышел из здания санатория, свернул к пруду. Пруд, конечно, был небольшой, но чистый. И для купания в жаркий день годился вполне. Потом пересек парк, по заброшенным аллейкам которого бродили старики и старушки, в основном — старушки парами, потому что большая часть мужского населения кучковалась возле облезлых садовых скамеек, играя или наблюдая за игрой в шашки и шахматы.
Охранник Степан даже с насиженного места привстал при виде Кирилла, признав в нем начальство из-за белой рубашки и галстука — редкого в этих местах аксессуара. Кирилл поздоровался со Степаном за руку и поинтересовался, в какой стороне находится поселок, где живут ночные сестры. Выслушав ответ и бросив на ходу растроганному чуть не до слез Степану: «Спасибо, отец!» — Кирилл вышел на дорогу и остановил первую же попутку. Впрочем, попутка остановилась, кажется, еще до того, как он поднял руку.
На боковых улочках поселка мальчишки играли в футбол, и только по центральной пылили в обе стороны грузовики и, реже, легковушки.
Увидев вошедшего во двор мастерской Кирилла в белой сорочке, при галстуке, с переброшенным через плечо пиджаком, Михаил не сразу признал в нем вчерашнего ночного потерпевшего. Он прищурился, оценивающе оглядел Кирилла, довольно сдвинул на затылок кепку и стал вытирать замасленной тряпкой руки.
Кирилл стоял посреди двора и смотрел на разбитые «жигули» и «нивы», среди которых его «мерседес» выглядел если не инопланетным, то уж точно иноземным пришельцем.
— Ну что, посчитаем? — Кирилл поздоровался с Мишкой за руку, достал мобильник и нажал на кнопку калькулятора.
— А чего ж не посчитать. — Мишка в свою очередь достал засаленный блокнот и принялся строчить со скоростью хорошо обученной стенографистки, записывая стоимость запчастей и ремонта. Судя по темпу, сложение и умножение были его любимыми математическими действиями.
Кирилл мельком глянул в протянутый блокнот.
— Лишних накрутил долларов на триста. Не пройдет.
Мишка всем своим видом постарался показать, что такое недоверие клиента его незаслуженно оскорбляет.
— Это же иномарка. А знаешь, какие цены на запчасти к иномаркам?!
Кирилл бросил пиджак на капот и стоял теперь перед Мишкой, сунув руки в карманы. Он смотрел в Мишкины честные бледно-голубые, глубоко посаженные глазки и спокойно улыбался.
— Знаю, потому что езжу только на иномарках. Считай снова.
Мишка написал в блокноте очередную цифру. Кирилл, едва глянув, цифру эту перечеркнул и написал свою.
Мишка с уважением посмотрел на Кирилла и согласился, пробурчав для порядка что-то про «обираловку».
Подхватив с капота пиджак, Кирилл поинтересовался:
— Ты когда в райцентре будешь?
— Сегодня поеду, — с готовностью отозвался Мишка.
— Купи мне сотовый телефон.
— У тебя же есть.
— Мне нужен дешевый, для местных переговоров.
Кирилл протянул Мишке деньги и прошелся к воротам. Остановился, с интересом посмотрел кругом и тут увидел в конце улицы Веру. Держа за руку худенького белобрысого мальчонку, она шла в сторону деревянного сельского магазина. Кирилл быстро оглянулся на Мишку, который, удивленно почесывая затылок, опять что-то считал в своем блокноте, крикнул ему: «Я отлучусь ненадолго!» — и быстро двинулся вслед за Верой.
* * *
Покуда Кирилл бежал по улице, вогнав в ступор двух старушек, сидевших на скамейке у забора, и стайку старшеклассниц, лузгавших семечки на ступеньках закрытой школы, Вера с сыном вошли в магазин.
Кирилл остановился, через большое запыленное окно-витрину заглянул внутрь. Сначала он видел только ведра, косы, тазы и рыболовные снасти, выставленные в витрине, а за ними — прилавок и скучающую продавщицу. Потом он увидел мальчика, который показывал пальцем на роликовые коньки. Подошедшая Вера отрицательно качала головой, а мальчик все стоял у прилавка, смотрел на коньки и что-то говорил и говорил Вере. А та всё качала и качала головой. Потом взяла сына за руку, но тот словно прилип к прилавку.
