В этом фрагменте зафиксирована важная мысль. Как и любой другой образованный европеец своего времени, Фламмарион верил, что дальнейшее развитие цивилизации неизбежно приведет к Золотому Веку, к осуществленной Утопии. Научно-технический прогресс решит основные проблемы человечества, и тому не останется ничего другого, как слиться в «братской семье народов». А на Марсе, стало быть, это уже произошло.
Что касается самого Марса, то в тот период времени Фламмарион принимал представление о нем как «водном» мире, то есть считал темные области морями, а красные – континентами. При этом он вступал в полемику с теми, кто называл континенты пустынями, и доказывал:
«Вид материков Марса прямо внушает нам простую мысль – расширить несколько наш кругозор в ботаническом отношении и допустить, что растительность не должна быть непременно зеленого цвета во всех мирах, что хлорофилл может проявляться различным образом и что разнообразная и пестрая окраска цветов и листьев у разных видов растений, наблюдаемая нами на Земле, может проявляться во сто крат больше в зависимости от тысячи новых условий. Мы не различаем отсюда форм марсовских растений, но можем заключить, что вся тамошняя растительность в общей совокупности, от гигантских деревьев до микроскопических мхов, отличается преобладанием желтого и оранжевого цветов – потому ли, что там много красных цветов или плодов, или потому, что сами растения, то есть их листья – не зеленого, а желтого цвета. Красное дерево с плодами зеленого цвета по нашим земным понятиям кажется нам нелепостью; но на самом деле достаточно, чтоб химическое соединение частиц или даже простое размещение их произошло иначе, чем на Земле, чтобы один цвет переменился на другой».
Фламмарион имел собственное суждение и о каналах. Ему самому удалось различить только три из них: Нил Сирта, Ганг и Инд (Nilosyrtis, Ganges, Indus), однако он однозначно высказывался в поддержку того, что это – водные потоки, искусственно выровненные с целью создания мощной транспортной сети.
В 1892 году существование каналов подтвердил известный американский астроном Уильям Пикеринг. Работая с рефрактором научной станции обсерватории Гарварда в Перуанских Андах, он регулярно сообщал о своих наблюдениях, и они оказались сенсационными. 2 сентября он заявил, что открыл две горные цепи вблизи Южной полярной шапки Марса, 6 октября – что обнаружил свыше сорока небольших озер. Позднее Пикеринг опубликовал результаты наблюдений в авторитетных научных журналах «Астрономия» («Astronomy») и «Астрофизика» («Astrophysics»). Писал он и о каналах: «Множество так называемых каналов действительно существует на планете, как описал профессор Скиапарелли. Некоторые из них имеют ширину всего лишь в несколько миль».
Обнаружив каналы не только на поверхности «континентов», но и «морей», Пикеринг пришел к заключению, что считать темные пятна на Марсе областями, заполненными водой, было ошибкой. Скорее всего, именно там находятся нормальные зеленые леса, а в красноватых областях преобладают пустыни.
«Каналы» и «оазисы» Персиваля Лоуэлла
Противостояние 1894 года ознаменовалось тем, что в ареографию пришел американский астроном-любитель Персиваль Лоуэлл.
Он имел аристократические корни, получил прекрасное образование и благодаря выдающимся способностям в логике, математике и литературе мог сделать прекрасную карьеру на политическом поприще. Больше того, по мнению современников, Лоуэлл обладал своеобразным «магнетизмом», мог легко увлечь собеседника, зажечь его своими идеями. Как знать, если бы он не бросил все ради мифических каналов, то мог бы когда-нибудь претендовать на пост президента США.
Десять лет Персиваль Лоуэлл провел на Дальнем Востоке, сначала – по собственной инициативе изучая японскую культуру, затем – как дипломат США в регионе. Свои впечатления он изложил в серии книг, написанных очень образным языком. Однако постепенно интерес к экзотическим странам сменяется интересом к астрономии, которой он занимался еще в юности. В 1890 году Лоуэлл начинает переписываться с Уильямом Пикерингом.
После противостояния 1892 года Пикеринга уволил его собственный брат Эдвард Пикеринг, возглавлявший Обсерваторию Гарварда. Дело в том, что Уильяма посылали в Анды не затем, чтобы он разглядывал Марс и публиковал сенсационные статейки, а для снятия спектров звезд, – в общем, пострадал за дело. Однако мечты о лаврах первооткрывателя не давали спать спокойно, и Пикеринг задумал построить собственную обсерваторию в Аризоне. Он разыскивал средства, и Лоуэлл пришел ему на помощь.
Решение всерьез заняться Марсом молодой дипломат принял внезапно – после того, как прочитал первый том книги Камилла Фламмариона «Планета Марс и условия ее обитаемости», который подарила ему на Рождество 1893 года родная тетя. Лоуэлл понял, что надо действовать быстро, поскольку приближается последнее благоприятное для наблюдений противостояние XIX столетия.
В мае 1894 года Лоуэлл оповестил научное сообщество о строящейся обсерватории Флагстафф, к работе в которой он привлек специалистов Гарварда, выплачивая им жалованье из собственного кармана. Главной задачей обсерватории, писал бывший дипломат, должно стать изучение Солнечной системы. Амбициозный любитель собирался доказать, что соседние планеты буквально кишат жизнью.
Два телескопа прибыли из Гарварда и Питтсбурга, после чего они были помещены под деревянный купол, сделанный по проекту Уильяма Пикеринга. 28 мая в Флагстафф приехал и сам Персиваль Лоуэлл. Астрономы приступили к наблюдениям.
1 июня Лоуэлл сделал первую запись о своих впечатлениях, в которой употребил слово «пустыня». Первый канал он разглядел 7 июня – то был канал, называемый Лета (Lethes). Молодой любитель торжествовал: ему удалось опередить профессионалов.
Он провел у телескопа месяц, после чего вернулся в Бостон. Наблюдения продолжили Уильям Пикеринг и Эллиот Дуглас. Пикеринг попытался измерить степень поляризации света, отражаемого темными областями Марса, но был разочарован: отраженный свет не был поляризован. В то же время Дуглас подтвердил наблюдения 1892 года: «каналы» пересекают «моря». И так и этак получалось, что морей на Марсе нет.
Проблему попытался решить сам Лоуэлл. Он доказывал, что планета Марс является пустыней, а круговорот воды на ней поддерживается искусственно. Продолжая в течение многих лет наблюдать Марс, бывший дипломат нанес на карту свыше шестисот (!) каналов. «Чем лучше удавалось разглядеть планету, – писал он, – тем явственнее выступала эта замечательная сеть. Точно вуаль покрывает всю поверхность Марса. <…> По-видимому, ни одна часть планеты не свободна от этой сети. Линии обрываются, упираясь в полярные пятна. Они имеют форму в такой мере геометрически правильную, что внушают мысль об искусственном происхождении их…»
Выяснилось, что некоторые из каналов свободно проходят по марсианским «морям», причем, переходя с «материка» на «море», они не меняют своего направления. В местах пересечения каналов Лоуэлл обнаружил круглые зеленоватые пятна, названные им «оазисами», – в некоторые из «оазисов» сходилось до семнадцати каналов. Разглядеть и зафиксировать удалось сто восемьдесят шесть «оазисов».
Однако самым удивительным из открытий Лоуэлла стало другое. Если Скиапарелли отмечал, что видимость каналов Марса в разные сезоны различна, то американцу удалось обнаружить закономерность в изменениях каналов. Для этого пришлось сделать и сравнить более 11 000 (!) зарисовок Марса. В ходе этой работы выяснилось, что каналы видны не всегда. С наступлением зимы в одном из полушарий Марса они блекнут настолько, что заметить их не удается. Зато в другом полушарии, где лето в разгаре, каналы видны отчетливо. Но, допустим, пришло время, и в том полушарии Марса, где царила зимняя стужа, наступает весна. Полярная шапка начинает быстро таять, уменьшаясь в размерах. И тогда появляются каналы, прилегающие к тающей полярной шапке планеты. Затем – будто бы темная волна расползается по планете от полюсов к экватору Марса. В этот период становятся видимыми все каналы, расположенные в экваториальном поясе Марса, включая множество «двойных». Проходит половина марсианского года, и все явления повторяются в обратном порядке. Теперь начинает таять другая полярная шапка Марса, и от нее к экватору с той же средней скоростью (около 3–4 км/ч) расползается по каналам загадочная темная волна.
Для объяснения наблюдаемых эффектов Персиваль Лоуэлл выдвинул увлекательную гипотезу, которой нельзя было отказать в логичности. Каналы, писал он, являются результатом творчества разумных обитателей Марса. Но остается вопрос: что заставило марсиан построить исполинскую ирригационную сеть, которая вызовет благоговение любого земного инженера?
Лоуэлл рассуждал следующим образом. Марс старше Земли и в настоящую эпоху переживает такую стадию развития, которая предстоит нашей планете в далеком будущем. За счет своей древности и небольшой массы красная планета утратила значительную часть атмосферы. Вода и ветер давно закончили свою разрушительную работу – на Марсе нет высоких гор или даже крупных возвышенностей. Вся его поверхность представляет собой гладкую песчано-каменистую пустыню, по размерам гораздо большую, чем любая из земных пустынь. Вместе с атмосферой Марс терял и свою воду. Остатки влаги встречаются там главным образом в виде снежно-ледяных полярных шапок. Что касается темных пятен, которые астрономы называют «морями», то это лишь дно когда-то бывших на Марсе настоящих морей. Современные марсианские «моря» представляют собой неглубокие впадины, покрытые скудными остатками растительности. Когда на Марсе наступает весна, его «моря» начинают зеленеть, а осенью они снова блекнут. Чтобы противостоять невзгодам, пришедшим с умиранием некогда цветущей планеты, марсиане должны были объединиться в одно государство. Они построили гигантскую оросительную систему каналов, которая берет влагу от тающих полярных шапок Марса и разносит ее по всей планете.
