Ее сердце все еще билось, и она все еще дышала. Какие восхитительные звуки! Мне решительно не нравились ее обморок и неподвижность.
— Елена, — я мягко похлопал ее по щеке. — Не покидай меня!
Я не узнавал свой голос. Мое зрение затуманилось. Слезы, вызванные моим худшим страхом, навернулись на глаза.
— Давай, детка, проснись, — умолял я все настойчивее, пытаясь уловить отголоски ее разума. Она пропала. Омут тьмы заполонил пространство, где раньше были ее мысли.
Дверь распахнулась и сильно ударилась о стену. Констанс подбежала к нам.
— Какого черта произошло? — выдохнула она, увидев безжизненное тело Елены, покрытое кровью, у меня на руках.
— Ее ранили.
— Блейк, черт побери, как это случилось?
— Я не знаю.
Мой голос дрожал.
Силхо все еще была у нее на руках. Моя дочь заплакала. Констанс передала ее потрясенной Энни, которая, не говоря ни слова, вынесла девочку из комнаты.
— Это случилось так быстро, так внезапно… — я замолчал. Яркий свет.
— Что? Что именно случилось, Блейк? — требовала ответа Констанс.
Я перевел взгляд на нее.
— Яркий свет.
— Какой яркий свет? — уточнила Констанс, переключая внимание на Елену и стрелу, торчащую из ее бедра. — Нам нужно вытащить из нее эту штуку.
Она говорила больше сама с собой, чем со мной.
— Был яркий свет, мы влетели в него, а потом все стало просто… неправильно.
— Что ты имеешь в виду?
Констанс вытащила стрелу, когда Симона, фрейлина Елены, вбежала в комнату с бинтами и полотенцами. Ее глаза были полны слез. Она любила Елену как сестру.
— Ее ранили? — спросила Симона.
Я проигнорировал ее.
Констанс протянула ей стрелу, которую ей удалось вытащить из Елены, не сломав ее. Затем она приказала принести теплой воды и еще полотенец.
— Смотри, чтобы на древке не осталось твоих отпечатков. Мы потом проверим ее, — дала она указания Симоне.
К этому времени суматоха еще больше встревожила слуг, что были на ночной смене. Вскоре все приносили Констанс то, что ей было нужно.
— Мы видели настоящую битву на горе Ликва. Это казалось каким-то безумием, — продолжал объяснять я. Я знал, что должен вернуться на поле бое и помочь, но я не мог оторваться от своей любимой.
— Мама? — Энни вернулась без Силхо. Слезы текли по ее лицу. — Смельчак, что случилось? — спросила она.
Я не хотел пересказывать эту историю. Яркий свет? Что это было?
— Я уверена, что все будет хорошо. Папа со всем разберется, — ответила за меня Констанс, успокоив Энни. Если бы только это могло успокоить меня. Тот факт, что я не мог связаться с Еленой, сводил меня с ума.
— С ней все будет в порядке?
— Будет, — решительно ответила Констанс. — У нее нет выбора.
Я посмотрел на свой торс и руки. Моя грудь была измазана кровью Елены. «Не умирай. Пожалуйста. Я не смогу жить дальше без тебя», — мысленно умолял я. Ее разум все еще был погружен во тьму.
— Где она сейчас, Блейк? — Энни вытерла глаза.
Я покачал головой.
— Ты не чувствуешь ее?
Констанс посмотрела на Энни, пытаясь прикрыть рану Елены.
— С ней все будет хорошо, милая.
Энни кивнула, пока Констанс продолжала помогать Елене.
— Она потеряла много крови, Блейк. Почему она до сих пор не исцеляется?
— Она в отключке, Констанс. Исцеление идет медленнее, когда ты без сознания, — рявкнул я в ответ. События сегодняшнего вечера сказались на всех нас. Я все еще был в шоке. Я пытался помочь, Констанс сказала мне надавить посильнее. Она крикнула, чтобы ей принесли телефон, и Дживс сообщил, что они уже позвонили в больницу.
— Нам нужно убедиться, что на этом наконечнике не было яда.
Мое сердце, казалось, перестало биться. Яд? Мне это даже в голову не приходило.
— Дживс! — снова закричал я, и старик вошел в комнату через несколько секунд. — Позвони Ральфу. Он должен прийти и осмотреть стрелу.
Дживс кивнул и вышел.
Чем больше мы будем знать, тем лучше сможем помочь ей.
— Хорошая идея, Блейк.
— Я даже не подумал, что стрела могла быть отравлена.
Я склонился над Еленой и коснулся губами ее лба.
Не покидай меня.
ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА
БЛЕЙК
Елена провела без сознания почти два дня. В ночь, когда в нее ранили, пришел Ральф и забрал стрелу в контейнере, чтобы выяснить по ней все, что только можно. На горе Ликва не было ни войны, ни даже намека на то, что она велась. Мой отец был обеспокоен, равно как и король Альберт, но я видел сражение своими глазами. Стрела, ранившая Елену, была тому доказательством.
Прошло два дня, а нам так ничего и не говорили.
Разве так сложно провести анализы? Или они тянут, потому что нет противоядия?
Пожалуйста, умоляю, хоть бы оно было.
Я никогда не молился так много, как последние два дня.
У меня больше не было моих сфер. Я мог… Нет… Не думай так, Блейк. Она все еще жива. Это самое важное.
Мама отвезла Силхо в поместье. Атмосфера внутри замка расстроила малышку, и она не понимала, почему ее матери нет рядом. Почему она не просыпается.
Это напомнило мне о том времени, когда она два месяца пролежала коме. Я чувствовал себя потерянным, не слыша ее мыслей. Совершенно дезориентированный.
Ее мысли утонули во мраке. Ей даже не снились сны. Я не мог к ней пробиться.
Мы все еще понятия не имели, что за яд был на наконечнике. Если там вообще был яд.
Если нет, то почему она не просыпается?
Стрелу передали больше сорока часов назад, а мы все еще не в курсе, что находится в ее организме.
Я пытался заснуть, но не мог, поэтому просто сидел на стуле рядом с нашей кроватью весь день и всю ночь.
Ее отец приходил регулярно. И Констанс, и Энни.
Бекки и Джордж спали в гостевой спальне. Даже Сэмми прилетела.
Она заняла пост, который предложил ей отец три года назад, но так и не согласилась на другого всадника.
Дин был отличным парнем. Всем было очевидно, что Сэмми никогда не будет доверять другому так, как доверяла ему. Он погиб во время освобождения Итана. Я сомневался, что сестра когда-нибудь снова станет прежней. Эта невыразимая печаль никогда по-настоящему не сходила с ее лица.
Первое время после его смерти она будто была в порядке. Думаю, ей нужно было убедиться, что со мной все в порядке, ради Елены, а затем у нее случился срыв. Часть ее была разрушена так сильно, что никто не мог ее исцелить. Ее не могли исцелить ни я, ни отец, ни кто-либо из ее друзей.
Елене же, напротив, становилось все лучше. Шрам почти исчез. За двадцать четыре часа от раны остался только слабый след.
К завтрашнему дню отметина полностью исчезнет, но что-то подсказывало мне, что Елена так и останется без сознания. В ловушке.
Там наверняка был яд. Иначе почему она никак не придет в себя, оставаясь неподвижной и недосягаемой?
Ее сердцебиение было ровным, но слабым. Еще одно доказательство моей теории о том, что по ее венам течет яд. Она как будто впала в спячку, ее тело постепенно переставало функционировать.
Ей нужно очнуться как можно скорее.
Дверь открылась, и вошел Ральф. Он, наконец-то, позвонил и сказал, что нам нужно незамедлительно встретиться.
Король Альберт, Констанс, мой отец, Эммануэль и Энни ждали его в библиотеке.
Ральф кивнул нам, поприветствовав всех. Другой ученый следовал за ним. Лица обоих были серьезны.
— Нет, нет, нет, нет… Должно быть противоядие! — Я был удивительно проницателен. Констанс положила руку мне на плечо.
Король Альберт выглядел так, словно вот-вот упадет в обморок. Но мой отец стоял рядом с ним как вкопанный.
— Дело не в этом, Блейк. Прости, мой король. Вот. — Он достал из кармана маленький пузырек. Мы все выдохнули в унисон.
