стояла гробовая тишина, и никого не было видно. Устинов медленно тихо спустился вниз по темной лестнице и направился к приоткрытой двери в горницу. Уже через миг он увидел трех монахов в темных сутанах, стоявших к нему спиной. Один из них был высок, как раз он вдруг по-немецки произнес:
— Камня здесь нет. Его унесла женщина со светлой аурой. Сейчас она с детьми в поле.
— Ясно, Крис. За ней, — велел тут же второй, стоявший посередине.
Монахи медленно повернулись. Их головы скрывали просторные капюшоны, а на лицах были маски до подбородка.
— Сначала гостей принимает хозяин дома, — глухо пророкотал Устинов по-русски, прекрасно поняв, о чем говорили монахи. Он стремительно вытащил из ножен палаш и встал в боевой стойке в проходе.
— Тогда ты будешь первым, Светлый выродок, — вынес приговор Лионель на ломаном русском.
Быстрым движением монах распахнул сутану и обнажил свою шпагу с пламенеющим неровным клинком. Он был одет в кожаные штаны и короткую куртку из твердой кожи. Лионель бросился на Романа, который в ответ отразил его смертельный удар холодного оружия. Устинов вмиг сконцентрировал энергию и создал вокруг себя оградительный светлый кокон, охраняющий его тело. Лишь его рука с оружием была снаружи кокона. Лионель зло оскалился и тоже сотворил вокруг себя темно-коричневый ареол, целясь в руку Романа и намереваясь отрубить ее.
Мира с детьми почти достигла леса, когда Ярослав неожиданно взбунтовался.
— Матушка, я вернусь к отцу. Поймите, я нужен ему! — воскликнул мальчик, вырывая руку из нежной ладони матери.
— Прекрати, Ярик! — выпалила нервно Мирослава. — Отец же велел тебе идти с нами. Нам надо схорониться в тайном колодце, это наше спасение.
Но Ярослав отбежал от матери и бегом устремился назад.
— Без меня его убьют, я знаю! — не оборачиваясь, заявил мальчик, убегая от них в сторону дома. Мирослава тут же инстинктивно устремилась вслед за сыном, но вдруг осознала, что ее руку сжимает маленькая ладошка дочери. Увидев, что мальчик уже в полусотне шагов от них, Мира устремила пронзительный взор на девочку.
— Слава, ты помнишь, где колодец?
— Да, матушка, — кивнула девочка.
— Беги одна. Спускайся в колодец в самый низ, как я учила. Я поймаю Ярика, и мы придем к тебе. Ты поняла?
— Нет, матушка, я боюсь одна, — испуганно залепетала девочка, но, увидев на лице матери жестокую муку и то, как она затравленно оглядывалась в сторону, куда убежал мальчик, тихо вымолвила: — Хорошо, матушка, я одна. Верните Ярика…
Девочка отпустила руку матушки и неуверенно пошла вперед в направлении леса.
— Беги, милая! — крикнула ей Мира и бросилась обратно за сыном.
Так и оглядываясь назад, на удаляющуюся матушку, девочка устремилась в сторону темной лесной чащи, ощущая, как на ее глаза наворачиваются слезы.
Высоко поднимая юбку широкого темного сарафана, Мирослава бежала по полю, не разбирая дороги. Она ясно видела худую невысокую фигуру сына. Он был еще далеко от нее. Но Мирослава, сцепив зубы от жуткого тревожного чувства, бежала вслед за ним, прибавляя и прибавляя ход. Лишь одна мысль терзала ее существо — догнать беглеца и даже силой увести сына в безопасное место. Ее дикий взор не отрывался от мальчика.
Когда Ярик достиг окраины селенья, что-то вдруг щелкнуло в сознании Миры. Она замерла как вкопанная, и ее пронзила мысль о том, что у нее в руках священный камень. Бросив затравленный ошарашенный взор на черный мешочек, где лежал Великий Владыко, она осознала, что не может более бежать за сыном. Ведь если она приблизится к дому, где в настоящее время находятся враги, древний оберег может попасть в руки Темных. А это было до того страшно и жутко, что Мира похолодела. Если Темные завладеют Светлым Великим Владыкой, то все живое на Земле подвергнется опасности. Она отчетливо ведала, какую тайную великую силу таил в себе этот прозрачный алмаз. Только с ним Светлые волхвы могли одолеть зло, которое теперь стремительно распространялось по миру.
Жутковатым болезненным взором Мира отметила, как Ярик скрылся за дворовой калиткой, и ощутила, как ее сердце, обливаясь кровью, сжалось от смертельного леденящего чувства. Даже жизнь ее сына не стоила того, чтобы отдать камень Темным. Она прекрасно понимала, что если погибнет ее горячо любимый Ярик, от боли и тоски иссохнет только она. Но если Светлым кристаллом Инглии завладеют Темные, то кровь невинных реками польется по всей земле. И ради Света она готова была принести в жертву свое обожаемое чадо.
Она знала — уже многие века идет противостояние между Светлыми и Темными силами, перед великим переходом планеты и галактики в светлое пространство Вселенной. Оттого нынче Темные силы не боялись открыто творить зло, стараясь изо всех сил завладеть как можно большим числом древних кристаллов Инглии, чтобы до Светлого времени перехода найти врата междумирья.
Неведомо сколько Мирослава стояла так. Жуткие травящие душу думы бродили в ее голове. Она боялась отпустить Ярика от себя, но не могла сдвинуться с места. От сильного напряжения в ее горле лопнул кровеносный сосуд. Она сглотнула соленую кровь. В этот миг она увидела, как из ворот показалась сухая фигура монаха в черном одеянии, с серой аурой. Поняв, что это один из Темных, Мирослава, заглушая в своем сознании страшные мысли о том, что же происходило сейчас в ее доме, дернулась с места и побежала обратно в сторону леса. Камень надо было немедленно спрятать. Она надеялась, что Слава уже в колодце, и собиралась как можно скорее спуститься к дочери.
Кристиан стоял сбоку у печи, бледный как полотно. Это было его первое задание, порученное Верховным. И шестнадцатилетний юноша очень хотел показать всем, чему научился за последние девять лет, с того момента как попал к братьям. Он жаждал поехать сюда, в эту далекую северную страну, но в настоящее время отчего-то его существо испытывало терзания. Отчего-то в его душе нарастало негодование. Ибо он видел, что русский, который теперь не выпускал их из своего деревянного дома, был один, а монахов двое. И это несправедливо.
