— А такие уже родились?
— Ишь ты как заговорил: возомнил себя выше Бога? И не таких как мы заламывали. Разве от профессионального киллера убережешься? Да ты и сам понимать должен. Чего зря гонор свой пустой проявляешь?
Молодой киллер хотел злобно огрызнуться, но сдержался: Инструктор был прав: никакая охрана не поможет, если все заранее разведать и подкараулить человека в момент, когда он не ожидает нападения.
А Инструктор, зорко следя за дорогой, думал про себя: «Андрей, конечно, парень способный. Снайпер из него вышел отличный. И немудрено: хладнокровен и выдержан. Вон как спокойно наблюдал за мучительной смертью придавленного к стене гаража мужика. Но есть недостаток: гордыней болеет и излишней самоуверенн. В нашем деле это смертельно опасно. Надо попытаться сбить с парня спесь. Либо придется с ним расстаться». Инструктор скосил глаза на спокойно дремлющего Ученика, словно боясь, что тот прочтет его мысли: в его понимании слово «расстаться» означало вполне определенную вещь. И он не хотел, чтобы Ученик раньше времени догадался о намерениях своего старшего наставника.
Об убийстве Крупина Кондратову стало известно лишь к одиннадцати часам утра. Тревогу подняла пожилая соседка, которая приходила раз в неделю убираться и постирать у одинокого холостого молодого человека. Кондратов сразу выехал на место, вместе со всеми сотрудниками отдела. В машине царило тягостное молчание. Наконец, не выдержав, общее мрачное настроение выразил Туров: Похоже Крупин здорово задел какую-то важную и сильную персону. И теперь кто-то стремится перехватить инициативу.
— Уже перехватили, — зло огрызнулся Кондратов, — если так пойдет дальше, то у меня через неделю сотрудников не останется.
Он помолчал немного, а потом добавил: Кроме, пожалуй, одного.
Кондратов намеренно впервые откровенно дел понять всем, что подозревает кого-то из своих сотрудников в предательстве. И все, слышавшие его слова хорошо поняли, что хотел сказать начальник. Кроме флегматичного увальня Фетисова, который непонятно по каким личным причинам после окончания юридического института пришел в уголовный розыск. Даже после пяти лет работы он мало понимал в сыске, выполняя в основном отдельные поручения своих товарищей. И в очередной раз проявив непростительную непонятливость, Фетисов простодушно поинтересовался: А почему они одного из нас в живых оставят?
И не сдержавшись, Туров раздраженно ответил: Это исключительно о тебе речь идет. Зачем им убивать того, кто не опасен. Обычно сотрудники охотно подтрунивали над добродушным увальнем, но в этот раз никто шутку не поддержал и в машине вновь установилась мрачное молчание. И все невольно оживились, когда наконец подъехали к дому, где жил Крупин.
Кондратов долго не задержался. Следователь прокуратуры, уже успевший начать осмотр, охотно пояснил: Было два выстрела. Сначала либо промахнулись, либо специально привлекли его внимание. Ну а уж вторая пуля вошла точно в середину лба. Даже допить «Мартини» не дали.
Кондратов взглянул на стоящую на столе бутылку дорогого вина и на осколки разбитого при падении бокала. И совсем некстати в сознании зазвучала стародавняя мелодия: «Не плачь, красавица, не плачь, посуда бьется — жди удач!»
«Какая тут к дьяволу удача, если уже второго моего парня за последние три дня убивают. А тот, кто их подставляет, находится где-то рядом и посмеивается. Хотя вряд ли у него сейчас веселое настроение: наверняка подлец ощущает, что круг подозреваемых сужается и недалек тот час, когда мы с ним встретимся лицом к лицу.
Но сейчас надо срочно попытаться спасти Воронова. Крупина убили сразу после внеочередной встречи с ним. Скорее всего противник сумел его вычислить. Крупин накануну совершил крупную ошибку, но попробую успеть предотвратить новое убийство.»
Кондратов, не говоря ни слова, повернулся и пошел к выходу. Подчиненные сотрудники недоуменно переглянулись: уйти с места происшествия, не дав абсолютно никаких указаний, было совсем непохожим на их начальника. И лишь Оборотень догадывался, куда и зачем срочно отправился Кондратов. Он ещё не знал, успели ликвидировать Воронова или нет. И потому нервничал. Оборотню очень хотелось поехать следом и исправить ошибку Храпова, если Воронов ещё жив. Но он не мог этого сделать, не вызвав подозрений. И потому вынужден был остаться. Принимая участие в осмотре места происшествия, Оборотень действовал рассеянно, непрерывно думал о том, что происходит далеко от стен комнаты, в которой лежало тело убитого Крупина.
Сев в машину, Кондратов позвонил по мобильному телефону на работу к Воронову, но там ответили, что того нет на работе и они сами беспокоятся, куда девался их сотрудник. Тем более, по утверждению жены, Воронов ушел из дома рано утром.
Кондратов тут же перезвонил в бюро несчастных случаев и, получив сообщение, что труп Воронова доставлен в морг, понял, что опоздал.
«В утренней сводке-ориентировке о криминальных сообщениях о Воронове ещё ничего не было. Да и происшествие с ним сочли за дорожно-транспортное происшествие, после которого водитель скрылся. Розыск ведет управление ГИБДД города. И только я с Оборотнем знаем, что здесь не случайность, а злая беспощадная воля людей, готовых на все ради спасения своих неправедно нажитых денег. Ну что же, Оборотень не оставляет мне выбора: придется тоже действовать жестко, на грани фола. Пора переходить к боям без правил. Я этого не хотел, но противник сам к этому вынуждает.»
Кондратов, решил, что с материалами о гибели Воронова ознакомится позже. Сейчас надо было срочно искать исполнителей для своего плана возмездия. После гибели Крупина он остался в одиночестве. Обращаться к сотрудникам других отделов в Управлении уголовного розыска он не хотел, боясь излишней огласки раньше времени. Оставалось одно: призвать на помощь ветеранов. Опыт ушедших на пенсию сотрудников мог принести неоценимую помощь. Его выбор пал на троих: Бородина, Лужина и Жаркова.
Бородин работал консультантом в одном из округов муниципальной милиции. Неоднократно был проверен в деле и месяц назад участвовал в проведении операции «Золотой фазан» по возвращению крупной партии валюты в Россию. Жарков подрабатывал продажей сникерсов и сигарет в палатке, а Лужин мирно жил на пенсии, воспитывая малолетнего внука. Всех троих Кондратов знал по прежней совместной работе. Когда он только начинал службу в уголовном розыске, все трое уже были опытными оперативными сотрудниками, о которых слагались легенды. Но наступили времена перестройки, появилась организованная преступность и опыт старых сотрудников уже не давал прежних высоких результатов. Постепенно один за одним ветераны ушли на пенсию, не найдя себя в новой жизни стяжательства и нахальной тяги к внешнему успеху.
Вспомнив о бывших сотрудниках, Кондратов решил привлечь их к разоблачению Оборотня. Теперь, после гибели Крупина и Воронова ему приходилось начинать все с нуля, и он не видел иного выхода.
Припарковав машину у тротуара, Кондратов последовательно одного за другим обзвонил стариков и назначил им встречу в маленьком кафе в районе Столешникова переулка. Это было недалеко от Главного управления внутренних дел и экономило ему время.
Выслушав рассказ Кондратова, Бородин сразу загорелся от идеи участия в новом интересном и захватывающем деле. Лужин дал согласие после некоторых колебаний, не желая надолго расставаться с любимым внуком, которого на целую неделю придется отдать его неразумным родителям. Не пришел в восторг от предложения Кондратова ввязаться в грозную и явно опасную историю и Жарков, сразу прикинувший в уме, какие понесет убытки, оставив на время выгодную торговлю с лотка. Но воспитанное годами чувство долга возобладало, и Жарков тоже согласился помочь Кондратову.
— Ты, Володя, только скажи, что надо делать?
— Для начала в ближайшие дни походить за моими ребятами и посмотреть, кто, куда и зачем шастает, с кем дружбу водит.
— И какие деньги тратит.
— Это ты, Лужин, через край хватил. Вот мы сидим пьем пиво, а за каждую кружку огромные деньги плачены. Это по-твоему означает, что угощающий нас Кондратов не по средствам живет и его самого проверять надо?
— Не гони волну, Жарков. У меня позавчера получка была и к тому же я вас, своих старых учителей уже больше года не видел. Могу и угостить. Конечно, на затраты моих сотрудников можно обратить внимание, хотя я думаю ты, Жарков, прав: Оборотень — мужик не глупее нас и сорить деньгами во все стороны не станет. Поостережется до поры до времени. Но в процессе наблюдения замечайте и докладывайте обо всем, вызывающем подозрение.
В разговор вмешался до этого молчавший Бородин: С кого начнем, Володя?
Кондратов досадливо покачал головой: Честно говоря, не знаю, старина. Пока не знаю. Из семерых оставшихся в живых сотрудников отдела больше других подозреваю троих. Но не исключаю и предательства кого-либо другого, пока ничем себя не проявившего.
