«Должен!».
Я прыгнул.
Пролетев несколько метров, я вскрикнул и с грохотом свалился в снег, железно звякнув мешком за спиной. Снег все так же падал вниз и за секунду покрыл меня с головой, погода ухудшалась, и мороз начинал становиться неимоверным.
Я перевернулся на спину и открыл глаза в надежде, что я все-таки вернулся обратно, но та обратилась в прах.
— А-а-а! — от подступающей к горлу злобы я пнул камень и закрыл лицо руками, не в силах сдержать слезы. — Дьявол!
У меня был единственный шанс! Единственный шанс выбраться из этой сраной дыры, но я его упустил, испоганил, снова! Я перевернулся на живот и взвыл от безысходности, не зная, что делать дальше.
Разбитость? Нет. Полная ничтожность, дери тебя козел!
Где-то через полчаса я успокоился и поднялся с земли, понимая, что могу простыть и слечь от лихорадки. Не сейчас, не теперь, когда я узнал, что выход все-таки есть.
Я вспомнил про мертвого старика, оглянулся.
Лошадь, естественно, давно сбежала, протянув за собой всадника еще пару метров, из-за чего итак неприятное зрелище стало еще хуже, но мой желудок знавал виды и похуже. Нет, больше заниматься людоедством я не стану, даже когда мяса так не хватает. Может быть, еще отыщу лошадь, по теперь, перед возвращением домой, человечина встала бы в горле. А я знал, что вернусь. Несмотря ни на что. Должен быть еще способ…
Я стянул с мертвеца всю одежду, решив осмотреть ее при свете огня в пещере.
В логово я вернулся только спустя четыре часа, буквально носом вспахав весь снег в округе. Я убедился, что подобрал все, да еще и отыскал осколки той странной штуки, из которой появился портал. Их было много — около двух десятков мелких стекляшек, — и вместе они, судя по всему, образовывали небольшой синеватый шарик. Ничего особенного, из них я не получил ни толику информации, зато узнал примерную форму нужной мне вещицы.
Я развел костер, подвесил над ним котелок с водой (привет от девицы) и стал внимательно осматривать окровавленное шмотье отошедшего в мир иной старика.
Сапоги — новехонькие, кожаные — оказались аккурат моего размера, и я без лишних размышлений сменил на них свои обноски. К сожалению, это единственное, что мне подошло, зато в остальном добра оказалось не меньше.
Брюки пошли на растопку вместе с приятной наощупь льняной рубахой — человек не из бедных, но к богачам тоже не причислялся. Или за триста лет порядки несколько поменялись, и сильные мира сего перестали доказывать всем, что они лучше? Навряд ли.
Ощупав жилет, я нашел в нем потайной нагрудный карман и выудил оттуда сложенную в несколько раз свежую карту. Меня охватил трепет. Я с замиранием сердца пробежался глазами по знакомым названиям и спрятал карту к себе, чтобы лишний раз не отвлекаться и потом взять с собой: многое осталось прежним, но еще большее заметно изменилось.
На поясе обнаружился увесистый кошель, до горловины набитый серебряными монетами. На месте солдат я бы обобрал беднягу до нитки, но им, походу, деньги были не важны. Понимаю, своя шкура всегда дороже.
— Так, ремень тоже сгодится…
Шуба — полная хрень, в такой тут не прожить и дня при такой погоде, зато дыры залатать сойдет. Так, а что это тут у нас внутри?
Я еще раз провел пальцами по внутренней стороне правого рукава и замер. Между двумя слоями кожи едва ощущался смутный силуэт чего-то круглого, чего-то, что хотели скрыть.
Тут же выхватив нож, я проделал в рукаве дыру и хохотнул, не веря своей удаче. Стеклянный камень! Совсем такой, какой использовали солдаты для портала. Да, черт возьми!
Я хотел разбить его на месте, но повременил.
Магия — штука нестабильная. Для портала нужны две стороны: отправляющая и принимающая, причем последняя обязательно должна уметь колдовать, чтобы направить дыру в пространстве в нужное русло. Что будет, если я разобью его сам, один? Не застряну ли я между мирами?
— И откуда я это знаю? — пробормотал я под нос. — Ладно, потом разберемся.
Я вздохнул. Второго такого шанса навряд ли представится, а ждать следующего возвращения гильдии солдафонов можно и до очередного Пришествия, что отнюдь не скоро.
Но до утра потерпеть стоит. Собраться с силами, хорошенько подумать и, в конце концов, подготовиться.
— Завтра так завтра. Решено.
Я отбросил шубу в сторону, и тут раздался тихий стук. Приподняв меха, я увидел на полу маленькую записную книжицу, обернутую в несколько слоев черной кожи.
Взяв ее в руки, я вздрогнул. Такая мягкая…
— Дьявол.
Я развязал шнуровку и пролистал несколько желтых страниц, исписанных непонятным размашистым почерком. Нет, прочитать я ее не смогу: слишком сложно. Может быть, потом, когда вернусь к себе подобным.
Я с грустью завернул книжицу в кожу и отложил, закрывая глаза. Надо отдохнуть.
Проспал я долго — почти два с половиной дня — так что сразу пришлось приниматься за работу. Я сходил за хворостом, просушил влажные от снега ветки и подкинул их в костер, собирая все свои вещи.
А потом я решился. Сломал лук, кинул его в огонь вместе со стрелами и колчаном. Уничтожил все, кроме ножа, сундука и нужной мне одежды, и долго наблюдал за тем, как вся моя жизнь здесь горит синим пламенем.
«Все или ничего. Если не получится, то пора бы уже принять смерть. Нельзя так жить».
Я вытащил синий шарик и сильно сжал его в руке. Хрустнуло. А затем мир пропал.
— Дьявол!
Я выбрался на берег, отплевываясь от холодной соленой воды. Смахнул ее с век и осторожно разлепил глаза. Мой мозг вдруг взорвался от обилия красок, и я пораженно вздохнул.
Лес. Нет, не белый хвойный лес, в котором таилась опасность и рыли свои норы шонки, скрывая их от врагов, а настоящий, лиственный, весь зеленый от растущих на ветвях плоских листьев. Ветер дул, и он приветливо шумел, порождая в моей душе бурю эмоций.
Выбрался. Наконец…
Я рассмеялся. Стянув с себя опостылевшие шкуры, я остался в одних штанах и, перевернувшись на спину и лежа в воде, стал любоваться предрассветным лазоревым небом.
Оно было таким чистым и спокойным, что захватывало дух. А солнце! Такого огромного и желтого солнца я не видел никогда в жизни.
Я протянул руку вперед и ощутил на ладони мягкие теплые лучи. Закрыл глаза. Как оказалось, зря.
Первый труп, что приплыл из моря, коснулся моей ноги. Волны выбили нас на берег, тяжелая туша, закованная в латные доспехи, навалилась на меня сверху, и ужасно раздутое посиневшее лицо, в котором копошились насекомые, оказалось прямо у моего носа, а волосы, пропахшие тиной и водорослями, залезли прямо в рот.
Стащив с себя мертвеца, я с криком отшатнулся. Я залез в рот и вытащил оттуда длинную черную прядь. Тошнота подступила к горлу, я поморщился и проблевался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
