— «Союз-3» А-18-4, подтверждаем, две секунды эффективного огня
Еще бы…
В Америке, где самолетов мало, бьют из малого калибра по крыльям, чтобы заставить противника выпрыгнуть или убраться. В ходу переговоры, выкуп и размен пленных, компенсации потерь. Неписаный кодекс наемников и пиратов велит сохранять жизнь собрату по профессии. Просто потому, что это деньги и завтра это правило спасет тебе самому жизнь.
В Евразии, где остервенение сражающихся за много лет достигло известной степени, а промышленность позволяет восполнить почти любые потери в технике, били прямо в фонарь или баки, но такая манера могла стоить репутации на более «цивилизованных» театрах военных действий вроде Америк, Пацифики или Ближнего Востока.
Поневоле научишься стрелять.
Дистанция между самолетами увеличивалась, японец пошел на разрыв схватки и не стал липнуть к противнику, пытаясь навязать плотный бой. Серебров решил набрать высоту «на солнце», чтобы начать схватку с более выгодной позиции, раз уж оппонент решил отойти и передохнуть. Интересно, как чувствует себя поручик после таких упражнений, его уже должно размять… Радиаторы принудительно раскрыть, даже если есть риск загнать жидкость ниже оптимума, двигателю надо давать передышки…
Надо заставить поручика нагрузить двигатель: японские моторы, несмотря на малый вес мощностью не очень обладают, поэтому 1200-сильный двигатель был нормой для японского истребителя. Зато сверхлегкие (и очень дорогие) сплавы даже с таким двигателем давали машине такое соотношение масса-мощность, что она кувыркалась в воздухе как кленовая летучка.
Правда стремление обжать двигатель капотами, чтобы улучшить обтекаемость, приводило к напряженному тепловому режиму. Пара минут танцев с рукояткой газа до упора вперед — и японцу может прийтись «продувать» перегретый движок. На этом и строился один из вариантов, которые Серебров просчитал перед дуэлью.
«Райдэн» выровнялся, но по прямой не пошел, готовясь в любую секунду сделать спасительный бросок в сторону. Судя по всему, Курода осматривается, и солнце мешает ему наблюдать за противником, который набрал почти 500 метров превышения. Японец тоже полез вверх. Нет, атаковать не стоит, судя по всему, «молоток» у нового истребителя выходит не хуже, чем у серебровской машины.
Пощупаем-ка его… Серебров поставил самолет «на нож», чтобы нацелиться на японца и дальше пошел по прямой, на полном газу устремившись на японца. Поручик засек блеснувшие на солнце крылья, не стал уворачиваться, а решил повторить попытку обойти противника на виражах.
Два самолета, зеленый и дымчато-пятнистый, пошли по кругу, как прикрепленные на лопастях невидимого большого пропеллера, постепенно снижаясь. Серебров чувствовал, что машина идет на грани срыва, но сократить дистанцию не удавалось. «Райдэн», похоже, тоже норовил сорваться — расстояние не сокращалось, а значит, японец не может выжать больше из своего самолета. Запищал зуммер — разница давлений по датчикам на верхней и нижней поверхностях ушла в опасную зону, самолет близок к срыву. Задрав голову и преодолевая перегрузку, Серебров посмотрел на противника — японец точно так же наблюдал за ним. Два круга. Три. Дистанция не сокращалась. Японец дернулся внутрь круга и ушел с переворотом вниз, чтобы разменять высоту на скорость, Серебров выровнялся и ушел вверх, рассчитывая немного еще потерять в скорости, но оттуда уже атаковать с превышением.
Когда Серебров чуть выровнялся, японец снова был в уровне и начал прощупывать возможность для атаки. Почуяв намерение противника, поручик направил «райдэн» в очередную размазанную бочку, стремясь выйти из-под удара сразу в выгодную позицию, чтобы атаковать самому. Но трюк, повторенный дважды, уже не так интересен. Серебров повторил его маневр и теперь оба самолета плели кружева, вертясь вдоль общей оси, пытаясь пропустить противника вперед и зайти в хвост. От перегрузок темнело в глазах, небо, река и лес крутились как бешеные, по глазам то било солнце, то блики от воды.
Японец, дождавшись, когда противник будет в нижней точке, внезапно резко бросил свою машину в сторону и вверх. Его самолет встал почти вертикально, отлично освещенный солнцем. По зеленым крыльям невиданным «сердечком» заструился воздух. Тот же трюк, что Серебров провел чуть раньше, но в другом исполнении.
Вот она, механизация! По всем параметрам с такой скорости надо ему быть давно в штопоре, ан нет — «райдэн» довольно бойко свечкой идет вверх. У Куроды сейчас должна быть полная «серая штора», зрение на такой перегрузке не может не ухудшиться. Чуть более деликатно, рискуя потерей времени, Серебров рванул свою машину вверх, напрягая мышцы живота, чтобы отсрочить потерю зрения и выдержать противный, вес перегрузки.
Двигатель рычал, воздушный поток раскачивал самолет. Мир в глазах стал терять краски и мутнеть, зато самолет поручика вплыл в светлые колечки коллиматора.
— Четыре, пять, шесть — с выдавливал сквозь зубы Серебров: хвост японца плавал в прицеле, его истребитель трясся, теряя скорость, а «райдэн», не желая вываливаться из потока делал вертикальную бочку со смещением, пытаясь выбраться из прицела. Но, если уж попал, то попал.
Зрение прояснилось. Оба самолета еще доли секунды тянули вертикально вверх. Курода, услышав отсчет, что-то прошипел сквозь зубы и начал заваливать самолет «на спину». Запас энергии и двигатель позволяли Сереброву двигаться вверх еще несколько долей секунды.
Проскочив зависшего японца, он исполнил почти классический «молоток», осматриваясь по сторонам. По гамбургскому счету бой был выигран — даже если бы поручика не нашпиговало свинцом еще на подъеме, Серебров оказался выше, и единственным маневром для обоих было пикирование, чтобы набрать скорость. Он пикирует быстрее японца, а пули пикируют быстрее любого самолета, особенно если их направляют с помощью гироскопического прицела, предсказывающего траекторию. Но это тренировка.
— А-18-4, «Союз-3», подтверждаем вам еще три секунды…
Пора бы и меру знать. Схватка выиграна по всем статьям, после того как противник попался на такой трюк. А значит, надо вцепиться японцу в хвост и гонять его так, чтобы только искры летели.
К чести Куроды, он сражался отчаянно, не давая наемнику расслабится до последнего мгновения. И попытки загнать его в вертикаль, навязав свой рисунок боя, более-менее удачно срывал. Петли, виражи, бочки, ножницы, развороты «райдэн» чертил на пределе возможного, почти не предоставляя Сереброву возможности чистого выстрела с «шести часов», оговоренного условиями дуэли. Только неудобные углы, огонь с большим упреждением и тяжелые маневры с большими перегрузками. На седьмой минуте Серебров в очередных «ножницах» грамотно подставил хвост и задыхающийся поручик, плохо скрывая радость, насчитал секунду, контроль сказал, что две. Ухмыльнулся — все приличия соблюдены.
Пора дорабатывать: дал полный газ, размашисто работая ручкой, послал самолет круто влево и вверх, перевернулся, выправился точно в хвост пропущенному вперед «райдэну» и досчитал еще секунду. Оставшееся время он, имитируя выход на открытие огня, гонял японца перед собой, парируя отчаянные (и чрезвычайно умелые) попытки соскочить и оторваться для выхода на позицию атаки — дожидался окончания тренировки.
— Я «Союз-3» — время. Брейк, тренировка окончена. Расходитесь и следуйте на Ходынский аэродром. Пускаю зеленый дым.
— Я А-18-4, понял вас…
— Я А-18-3, понял вас… — в голосе Куроды слышалось уныние
Два самолета выровнялись и, в знак признательности, покачав друг другу и автожиру крыльями, пошли на восток.
На посадке Куроду постигла неприятность — из-под капота выплюнуло длинную струю белого дыма.
«Ну-ну…Маслице потекло… Перегрел — прокладки выбило… Дофорсировались, самураи… Двигатель дохлый — считай весь самолет дерьмо».
Курода ледяным тоном ответил земле, что у него все в порядке, и он сядет без проблем.
Когда самолеты закатились в ангар, Курода, еще не остановился винт, выскочил на крыло и грозно заругался на своем хриплом клекочущем наречии на подчиненных. Те только кланялись, как болванчики.
