Обслуживают центр двое платных сотрудников — круглые сутки — и горстка волонтеров-энтузиастов. Эти помогают с одиннадцати вечера до восьми утра. Хотя официально назначение центра — предоставлять кров и пищу молодым, у которых нет ничего, действительная его роль гораздо шире. Так, новичкам в городе могут помочь найти более-менее постоянное жилище, пройти процедуру социального страхования. Официально можно ночевать в центре три ночи подряд, но если это действительно необходимо...
Я разговариваю с Джимом Кларком, служащим, который работает в ЦП пять дней в неделю. Я спрашиваю его, какого типа люди прибегают к их услугам.
— В основном мы делим их на два типа. Одни — с просто «проблемами» — те, кого занесли в Лондон поиски работы, кто поссорился дома и думает, что столица — это убежище. Но большинство из них появилось из Шотландии или северных промышленных районов.
Другие — с «БОЛЬШИМИ ПРОБЛЕМАМИ». Эти запутались в наркомании или алкоголизме, а то и серьезно конфликтуют с законом. Но большинство — просто чужаки, пасынки негостеприимного города.
Дэвид Найрин, директор ЦП, считает главной целью его деятельности «малые проблемы»:
— Эти люди находятся в рискованной, переходной стадии.
Действительно, оказавшись в Вестенде, молодой человек «рискует». Рискует приобщиться к наркотикам, рискует ввязаться в преступление, рискует, наконец, оказаться в пагубной житейской ситуации. ЦП главным образом и заботится о предотвращении падения, о том, чтобы люди не попали в трясину Дилли.
— Немалые надежды мы возлагаем на разговоры с людьми, выясняем, как они здесь очутились, как побыстрее разрешить их неурядицы. Хотя эти 80 процентов — просто честные бездомные ребята без особых умственных или эмоциональных сдвигов, само это беспризорничество может быть первым звеном в цепи дел более серьезных. Мы и пытаемся оборвать эту цепь, устраивая, помогая подняться на ноги, стараясь придать людям какую-то уверенность...
...Меня, честно говоря, во всей этой истории с ЦП больше всего задело, что я никогда о нем прежде не слышал. Ну а если тебе 18 и ты только заявился из глубинки — без приюта, без гроша, — как ты догадаешься о существовании ЦП?
«Счастливчики» попадают сюда сразу с вокзалов, обслуживающих северные направления железных дорог. Транспортная полиция внимательно присматривается к беспомощно бродящим по ночам ребятам на вокзалах, особенно на Юстоне. Но большинство новичков проходит через ночевки в парках в течение нескольких суток, прежде чем они услышат о ЦП.
Главнейшая трудность для самого ЦП — это теснота, недостаток места и постоянная битва за поиски средств, чтобы хоть как-то держать голову над водой. Что касается средств, то Министерство соцстрахования выделяет центру две тысячи фунтов в год (1 Заработная плата секретаря-машинистки — это одна из самых распространенных и невысокооплачиваемых специальностей — около двух тысяч фунтов в год. (Прим. ред.)). В основном центр полагается на добровольные пожертвования и бесплатную помощь. Помощники — удивительно пестрая группа энтузиастов: несколько молодых и двое — люди среднего возраста. Подобрались люди, не умеющие читать нотации или внушать словами простые истины, — просто помощники.
Самое главное, все-таки теснота. Сейчас полуразрушенный подвал может дать приют на одну ночь двум десяткам людей. Конечно, и речи нет об отдельных помещениях для девушек и парней или минимальном уединении. Но хоть какая-то крыша над головой.
Когда узнаёшь, что за полгода через кованые железные врата ЦП прошло 3152 человека, и еще больше бездомных не нашло здесь приюта, вдруг осознаёшь, как серьезна проблема бездомности среди молодежи.
...Ночь, которую я провел в ЦП, тянулась бесконечно. Первой, в половине одиннадцатого, появилась девица лет двадцати. Свернулась на матраце и тут же уснула. Через час набралось человек восемь-девять; кто спал, кто попивал кофе, тихонько переговариваясь друг с другом.
С первого взгляда можно было отличить человека «проблемы» от человека «ПРОБЛЕМЫ». Чарли — в безукоризненном синем костюме, при галстуке, потерял свое место и прибыл в Лондон из Мидлсборо поискать работу. Завтра он направляется в Хаммерсмит за пособием по безработице, надеемся, вскоре найдет и более или менее постоянное жилье.
Будущее Барри не вызывает столь оптимистических надежд. Десять лет он «колется». Его руки, ноги — как пособие для изучающих последствия длительного пользования шприцем.
...Джеральдин и Вероника появились около полуночи, осторожно обошли койки, прямо глядя перед собой, собрав все свои силы, чтобы не выказать растерянность в необычной обстановке. После кофе и кратких переговоров с дежурным добровольцем девушки, кажется, положительно восприняли идею ЦП.
— Представить не могу, что бы мы делали, если бы нам не показали это место, — говорит Вероника. — Наверное, пришлось бы ночевать в парке.
Она даже вздрагивает, представив предрождественскую ночь на скамейке. И продолжает:
— ЦП поможет нам с Джеральдин вернуться домой.
Веронике и Джеральдин наконец-то «повезло». ЦП подвернулся им в тот самый момент, когда они нуждались в нем. Большинство же девушек не так удачливы. Тем из них, кто завяз в наркотиках или алкоголе, чьи материальные дела глубоко беспросветны, тем нужно что-то более обстоятельное, чем временное прибежище и помощь, которую может предложить ЦП: какой-то берег, твердая база, с которой можно попробовать жить снова. Но лишь считанные единицы найдут помощь за рекой, под крышей Приюта Ламбета.
Приют Ламбета. Унылое здание с балконами на унылой улочке в ряду ему подобных. Этот приют создан для бездомных женщин.
Лучше всего роль приюта определил его сотрудник Ник Бикок:
— Основная цель приюта — предоставить временное убежище женщинам всех возрастов, независимо от их состояния — было бы место.
«Место» — это четырнадцать коек (восемнадцать, если потесниться), расположенных в четырех спальнях на двух этажах узкого трехэтажного домика. Нижнее помещение занято под гостиную, кухню, столовую, ванную и контору для работающих здесь сотрудников.
Атмосфера Приюта покоится на всяком отсутствии правил и формальностей. Обитательницам предоставлена воля вести хозяйство, как они могут: убирать комнаты, готовить обед, словом, чувствовать себя как дома.
«Клиентура» Приюта совсем не та, что в ЦП. Если там в основном — молодые, временно оставшиеся без крова, то те, кто осел в Приюте, — настоящие бездомные, со стажем, часто многолетним.
Для того чтобы они стали «оседлыми», нужно как можно дольше дать им пожить на одном месте. Как говорит Ник Бикок:
— Официально они могут оставаться у нас две недели, но настаивать на этом невозможно, как только вы поймете, что большинство пришедших к нам бродяги с самого юного возраста, и, чтобы им помочь, нужно прежде всего опять же время.
Морин Мак Магон, например, провела в Приюте около двух лет. Ей немногим больше двадцати. Она попала сюда после лечения в неврологической больнице. Причина болезни — неудачное замужество, развод, после которого ребенка отдали отцу.
— Меня держали в госпитале год, не выписывали, пока я не найду, куда мне идти. Чего я только ни придумывала — никто меня не хотел приютить. Я просто удрала из больницы. Кончилось тем, что пять ночей я провела на вокзале Ватерлоо. Потом меня привели в Приют. Я сначала никак не хотела сюда, думала, нужно молиться все время...
Через пять дней после появления в Приюте она пошла на работу, но постоянно работать не смогла — сказалась привычка к барбитуратам.
— К наркотикам я привыкла в больнице. Они дают там множество успокаивающих таблеток, обслуживающего персонала не хватает, чтобы просто вы были поспокойнее, понимаете? Так что часто даже не знаешь, что принимаешь. К тому же я была в одном отделении с настоящими наркоманами, а они всегда готовы дать «попробовать»... Наркоманы, проходящие амбулаторное лечение, побывав в городе, разыскивали «пушера», торговца из Лондона. Потом возвращались в больницу и «толкали» товар нам...
Поселившись в приюте, Морин, конечно, не отказалась от наркотиков. Однажды был период, когда она так «накачалась», что в конце концов часов двенадцать пролежала на одном боку; руку почти парализовало, нужно было ее оперировать. Неудачи, горести привели ее к попытке самоубийства — она пыталась вскрыть себе вены лезвием бритвы. Это было года полтора назад. Теперь она не может отказаться от наркотиков совсем, она должна принимать какое-то количество просто в лечебных целях.
Теперь Морин большую часть времени проводит в Приюте, помогает в уборке, много читает. Руку приходится лечить до сих пор.
— Мы не обращаем внимания, когда они причиняют неприятности нам, — рассказывал Ник Бикок. — Но если трения возникают между самими обитателями — другое дело.
