Именно поэтому с утра я первым делом влетаю к нему в кабинет. Сегодня главврач, слава богу, на месте!
– Доброе утро, – скороговоркой выпаливаю я. – Мне нужна медицинская карта Багрова!
Брови у Дмитрия Петровича взмывают наверх, куда-то к линии лба.
– Ээээ… Зачем тебе? Это вообще-то конфиденциальная информация.
– Я же его ассистент, – с удивлением поясняю я. – Как я могу заботиться о здоровье спортсмена, если у меня не собран анамнез.
– Логично, – бормочет он, потом вздыхает, встает из-за стола и идет к шкафу. Оттуда достает увесистую папку и отдает мне ее в руки.
– Спасибо! – искренне радуюсь я.
– Напоминаю о врачебной тайне. И о том, что при ее разглашении…
– Ну что вы со мной как с маленькой, – обиженно говорю я. – Это и ежу понятно.
– Ну раз понятно, изучай, – говорит он и идет обратно за стол. – А у меня еще тут работы непочатый край.
– Ой, Дмитрий Петрович!
– Что опять?
– А можно я буду вам вопросы задавать, если что-то будет неясно?
Дмитрий Петрович снова вздыхает и бормочет себе под нос что-то о глупых мальчишках. Не очень понимаю, как это относится ко мне, поэтому повторяю:
– Можно?
– Можно.
Чем он так недоволен? Наоборот радоваться должен, что я так добросовестно подхожу к делу! Сам же говорил, что ждет от меня ответственного отношения!
Я усаживаюсь на диванчике и погружаюсь в чтение медицинской карты Владислава Владимировича Багрова, 26 лет, пол мужской. Помимо данных о регулярных медосмотрах тут указаны травмы. И их… много. Вернее, для действующего хоккеиста, наверное, мало, но для обычного человека – много.
Травма плеча четыре года назад, сломанный нос, разбитая губа, порванная мышца, рана на шее, снова плечо…
– Дмитрий Петрович!
– Ну что такое, Морозова? – с мученическим видом откликается он.
– А какое лечение сейчас проходит Багров?
– Не понял вопроса. Он разве болен?
– Ну у него же были повреждены связки акромиально-ключичного сустава после травмы, и он позавчера просил тейп поставить на плечо, значит, оно все еще его беспокоит. Неужели у вас нет никаких назначений для него? А как же физиотерапия?
Я искренне возмущена. Почему главный врач команды совсем не заботится о своем лучшем игроке?
– Назначения, говоришь? – он задумчиво стучит ручкой по столу. – Хорошо, будут тебе назначения!
И быстро пишет на листочке список из пяти пунктов, с которым я, довольная, бегу искать Багрова.
Сегодня у них снова тренировка на льду, перед которой он обычно разминается в зале. Там я его и нахожу в компании еще парочки игроков.
– Доброе утро, – говорю я всем и подхожу к Багрову, который крутит педали на велотренажере с какой-то бешеной скоростью.
Он в черной майке, и я против воли залипаю на его рельефные плечи и руки. Татуированная змея насмешливо скалится на меня со смуглого бицепса, и я, смутившись, поднимаю глаза выше, встречая спокойный взгляд серых глаз. По виску Багрова бежит капля пота, и мне неожиданно хочется ее стереть – провести пальцем по горячей влажной коже, потрогать его…
– Доброе утро! – повторяю я, пытаясь вести себя так, как вела бы с любым из своих пациентов.
– Ты опоздала, – его голос ровный, как будто он на лавочке в парке сидит, а не тренируется. – Я прихожу к семи, тебе тоже придется.
– Я вовремя пришла, просто была у Дмитрия Петровича! – возмущаюсь я.
– Зачем? Ты мой ассистент. Не его. И должна быть со мной.
– Я должна о тебе заботиться, – поправляю я его. – Так вот, слушай: до того, как выйти на лед, тебе надо поставить на плечо тейп, это снимет лишнюю нагрузку. Могу я поставить, может Костя, если ты мне не доверяешь. После тренировки массаж – я вот в твоей карте посмотрела, что ты редко к массажистам ходишь, и это очень зря! Нельзя так! Надо чаще. А после массажа пойдешь в кабинет физиотерапии, я тебя уже записала: электрофорез с бишофитом на область плечевого сустава. Курс десять процедур. А потом…
Багров, не прекращая крутить педали, тянется к прозрачной синей бутылке с водой, откручивает крышку и пьет, запрокинув голову. Я замолкаю, завороженно глядя на то, как в такт крупным глоткам двигается кадык на его смуглом горле.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Багров допивает остатки воды и отдает мне бутылку.
– Разведи еще изотоник.
– Ты слышал вообще, что я тебе говорила? – негодую я.
– А ты слышала, что я сказал? Разведи изотоник.
– Мог хотя бы «пожалуйста» добавить ради приличия, – сварливо замечаю я, но все же иду к холодильнику с напитками, который стоит в углу. Рядом с ним я как раз видела большую банку изотоника.
– Не этот!
– Почему?
– Он дерьмовый. Возьми у меня в сумке.
– А где твоя сумка? – растерянно спрашиваю я.
– В раздевалке.
– И как ты себе это представляешь? Я пойду шариться в твоих вещах?!
– Да.
Я выразительно смотрю на Багрова, но он, кажется, реально не видит в этом никакой проблемы и вопросительно поднимает бровь, как бы спрашивая, почему я все еще тут.
Что ж. Ладно. Ладно!
Я иду, яростно размахивая бутылкой, в раздевалку и мысленно репетирую, что скажу другим игрокам, если их там встречу.
«Нет, я не подглядываю за вами, мне просто нужно залезть в сумку Багрова».
«Нет, я не воровка, он сам попросил меня взять его вещи».
«Нет, не вызывайте охрану, честное слово, я не извращенка!»
В общем, я очень близка к тому, чтобы сбежать, но набираюсь храбрости, стучу по дверному косяку – дверь все равно открыта – и нарочито громко спрашиваю «Можно?»
К счастью, в раздевалке оказывается только уже знакомый мне Миша – вратарь, который, к моему огромному облегчению, еще даже не начинал переодеваться.
Миша не видит ничего удивительного в моем появлении и сразу начинает что-то рассказывать про своего сына, пока я, преодолевая неловкость, подхожу к секции раздевалки, где висит алый хоккейный свитер с фамилией Багрова и номером 13.
Интересно, почему он выбрал такое число? Все его наоборот избегают. А Багров, значит, у нас не суеверный?
Под Мишину болтовню, в которую я особо не вслушиваюсь, я робко отодвигаю куртку, висящую на крючке, чтобы открыть молнию черной спортивной сумки. Почти сразу вижу там коробку изотоника, расфасованного по пакетикам, и беру оттуда один. Краем глаза замечаю в сумке книгу и сначала даже не верю своим глазам.
Книга?! Серьезно?
Немного поворачиваю корешок, чтобы глянуть на обложку, и удивляюсь еще больше: надпись на английском. Багров читает? На английском?
Я хочу лучше рассмотреть, что это за книга, но тут мой взгляд натыкается на угол серебристой коробочки, выглядывающей из-за книжки. И это… презервативы.
Черт.
Я краснею, резко застегиваю молнию сумки и иду к кулеру, чтобы набрать воды в бутылку, а потом, махнув рукой Мише, который уже беззастенчиво начинает снимать штаны, сбегаю обратно в тренажерный зал.
Багров, уже закончивший с велотренажером, хмуро принимает у меня бутылку с изотоником и делает оттуда глоток.
– Нормальная концентрация или надо было два пакетика? – спрашиваю я.
– Нормально. Спасибо.
– А чем плох тот изотоник, который в зале лежит? – не выдерживаю я, потому что меня ужасно разбирает любопытство. – Я специально посмотрела, там одинаковый состав! И фирма хорошая. Что с ним не так?
Багров молчит, а потом мрачно и серьезно отвечает:
– Он невкусный.
– Клубничный? – вспоминаю я.
– Да. Терпеть не могу этот вкус. Апельсиновый лучше. Я его всегда покупаю.
Я не знаю почему, но в этот момент мне кажется это таким милым: огромный сильный суровый мужик, который не любит клубнику, но любит апельсины.
– Буду знать, – я улыбаюсь Багрову совершенно легко и искренне, без всякой задней мысли. Но он, заметив это, смотрит на меня так жадно и откровенно, что у меня моментально становятся мокрыми от волнения ладошки и зашкаливает пульс.
– Так, – неловко говорю я, отводя взгляд. – Про плечо. Еще раз напоминаю: тейп, массаж и электрофорез. А еще…
