Дома я быстро вымылась под душем и села к столу. Так как же мне начать книгу? И о чем она будет? В голове нет ни одной достойной мысли! Впрочем, если посидеть в тишине и покое, то очень скоро…
– Блям, блям… – ожил звонок.
Я вскочила и побежала к двери. Но сейчас перед тем, как отпереть замок, внимательно изучила экран домофона. На ступеньках маячил комендант поселка.
– Счет за электричество, – заулыбался он, вручая бланк.
Я взяла бумажку и поднялась к себе. Итак, на какой фразе писательница Арина Виолова остановилась? А ни на какой! На столе белел непорочно чистый лист бумаги. Чтобы придать ему видимость рукописи, я аккуратно нарисовала в самом верху цифру «1», потом начала разукрашивать ее завитушками. Наконец вдохновение слетело ко мне с небес, в голове возникла первая фраза нового романа. Счастливая донельзя, я схватила ручку и…
– Блям, блям… – донеслось снизу.
Я отшвырнула ручку. Ну как можно работать в подобных условиях! На сей раз на крыльце обнаружился местный электрик.
– В связи с техническими неполадками света не будет до шести, – сказал он.
– У нас генератор, – ответила я.
– Мне велено всех обойти, – скривился дядька.
– Хорошо, спасибо.
– У вас есть аварийный источник тока, а у других нет, – загундосил электрик.
– И что? – удивилась я.
– Ничего! Просто сообщаю, – пожал плечами рабочий. – Не злитесь.
– И в голову не придет возмущаться!
– А то не вижу, что недовольны.
– Вы ошибаетесь.
– Ага! Уже к седьмым захожу, и везде рожи корчат! – заявил местный энергетик.
Я весьма невежливо захлопнула дверь, пошла наверх, села за стол, глянула на бумагу и…
– Блям, блям…
Крепко сцепив зубы, я вновь добежала до двери и, открыв ее, рявкнула:
– Что надо?
– Тетенька, – пропищало снизу, – к вам кошка не заходила? Рыжая, с белой грудкой. Зовут Муся, она потерялась.
С огромным трудом улыбнувшись маленькой симпатичной девочке, явно жительнице поселка, я нарочито спокойно ответила:
– Нет, но если появится, непременно вам сообщу.
– Мы живем на сорок пятом участке, – обрадовалась малышка. – Не забудете?
– Сейчас запишу, – пообещала я, закрыла дверь и, глубоко вздохнув, пошла по ступенькам вверх.
Добраться до кабинета не удалось.
– Блям, блям…
Неожиданно раздражение пропало. Интересно, кого принесло сейчас? Нам блокируют канализацию? Раздают счета за пользование свежим воздухом? Или у соседей начался массовый побег домашних животных?
Я отодвинула щеколду и увидела Ленинида.
– Здорово, доча! – заорал папенька. – Ты как? О'кей?
Я села на пуфик, стоявший в прихожей. Папашка теперь востребованный актер, кумир миллионов женщин как в России, так и в странах ближнего зарубежья. Ничто в его облике не напоминает бывшего уголовника, проведшего большую часть жизни на зонах[4]. Ленинид избавился от прежних замашек, теперь он роскошно (впрочем, на мой взгляд, даже слишком роскошно) одевается, ездит на выпендрежно дорогой машине и обливается терпкими духами по цене сто евро за унцию. Вот и сейчас на папашке белые джинсы, более подходящие тинейджеру – они рваные в самых неожиданных местах и украшены широким ремнем с вычурной, блестящей пряжкой, – розовая рубашка в тонкую голубую полоску, малиновый жакет и зеленая бейсболка с непонятной надписью. Немного пестровато, но у актеров так принято: чем чудней, тем модней.
А еще Ленинид хорошо усвоил истину: скандал – двигатель популярности. Теперь имя папеньки не сходит со страниц прессы, он ухитряется каждый день давать журналистам повод хвататься за перо. Согласитесь, это искусство, овладеть им дано не каждому. Вот писательница Арина Виолова никак не научится подобному трюку, за что нещадно ругаема Федором, начальником пиар-отдела издательства «Марко». Ленинид же мастер в данном виде спорта, он и простой поход в магазин за продуктами способен превратить в шоу. Отчего папашка, имея жену, сам носится за харчами? Да нет у него больше супруги! Наша бывшая соседка Наташка, некогда обратившая внимание на только-только «откинувшегося» с зоны рукастого мужика, способного вмиг сделать шкаф в коридоре, потеряла право называться официальной супругой.
Развод Ленинид тоже превратил в спектакль. Только ленивый журналист не описал процедуру, во время которой бывший муж рыдал крокодиловыми слезами, рассказывая о своей поруганной любви. А после процесса пронырливый папашка приобрел статус «свободного секс-символа» – именно так называют актера Тараканова в желтой прессе. Мне остается лишь недоумевать, отчего роль красавца-соблазнителя отведена не слишком привлекательному мужчине среднего возраста. Есть еще одна загадка: ну по какой причине одно упоминание фамилии папеньки в титрах «делает кассу»? Что такого находят в нем зрительницы? Почему восторженно визжат, увидев на экране простецкую физиономию с наглым взором?
– Знакомься, доча, – радостно блестя глазами, продолжил орать папенька.
– С кем? – уточнила я.
– Это Нинок, – продолжил Ленинид и выдернул из-за своей спины симпатичную девушку лет двадцати по виду.
Длинные, прямые светло-русые волосы спускались на плечи гостьи, нежную кожу личика густо покрывали веснушки, чуть раскосые голубые глаза были окружены густыми ресницами, пухлые губки приветливо улыбались. Незнакомка не была красавицей, но выглядела симпатичной, милой, и она не казалась испуганной или сконфуженной. Одна беда – у девушки была совершенно бесформенная фигура: никакого намека на плавные изгибы, подушкообразная грудь перетекала в объемистый живот. Если уж совсем честно, то Нинок походила на пинг-понговый шарик, у которого по недоразумению выросли тоненькие-тоненькие ручки-ножки и большая голова.
– Мы с Нинком на днях идем в ЗАГС, – затараторил Ленинид и начал втаскивать в прихожую здоровенные баулы, перетянутые кожаными ремнями. – Ты, доча, купи себе приличную одежду, а то замарашкой кажешься.
– По-моему, и так вполне достойно выгляжу, – пожала я плечами. – С какой стати ты озаботился моим внешним видом?
Папашка с явным усилием втолкнул в переднюю очередной здоровенный кофр и недовольно заявил:
– В ЗАГС нагрянет куча народа, стыда не оберусь. Я – известный актер, богатый, уважаемый человек, а дочь… Мало того, что она кропает низкосортные дюдики, так еще и смотрится оборванкой.
На секунду я онемела. Напомнить вконец обнаглевшему папашке, что первую роль он получил – абсолютно случайно, так сказать! – в моем сериале? Если бы не, как выразился Ленинид, «низкосортные дюдики», сколачивать ему шкафы и буфеты до гробовой доски! Пока я давилась невысказанным негодованием, папашка докончил выступление:
– Сделай одолжение, подбери платье. Белое!
– Розовое, – пискнула Нинок, – белое одену я. Подружкам положено цветное.
– Умница! – пришел в восторг папашка. – Действительно! Вилка, немедленно беги за вечерним нарядом цвета юной зари.
Я заморгала. «Вечерний наряд цвета юной зари» – это явно цитата из очередной роли. И тут до меня, как до жирафа, начал доходить смысл сказанного.
– Минуточку! А зачем вы собираетесь идти в ЗАГС, да еще в белом платье и в компании подружек?
Нинок захихикала, а папенька начал издавать звуки, которые могли бы получиться у лошади, пожелай она похрюкать. Представляете кобылу, которая издает вопли довольного поросенка? Тогда вам понятно, на кого походил сейчас Ленинид.
– Дура же ты, Вилка, – наконец сумел произнести папашка. – Свадьба у нас!
– У кого? – тупо спросила я, оглядывая его спутницу.
– У кота с барбосом! – рявкнул Ленинид. – Проснись, доча! Папа женится! Где радость? Чего надулась?
– На ком? – продолжила я расспросы.
– Ох и тяжело с тобой… – покачал головой папашка. – Вроде молодая, а мозг уже того, погиб… Ладно, объясняю с самого начала. Доча, это Ниночка. Моя жена. Будущая.
– И давно вы знакомы? – не успокаивалась я.
– Уж не один месяц, – сообщила Ниночка и зарделась.
– Значит, бегом платье заказывать! – потер руки Ленинид. – Мы только что заявление подали, в ближайшее время под венец.
– Раньше людям полагался месяц на помолвку… – растерянно пробормотала я, тщетно пытаясь изобразить на своем лице бурную радость.
– И сейчас так, – закивал Ленинид.
– Тогда зачем торопиться? За тридцать дней успею продумать костюм подружки.
– Ты не поняла? – насупился папашка. – Свадьба-то уже на носу.
– Быстро хорошо лишь блох ловить, – ляпнула я.
– Ребеночек должен родиться в законном браке, – тихо-тихо сказала Ниночка и опустила наивно большие глаза в пол.
– Она беременная! – ахнула я.
– Разве не видно? – изумился папенька. – Вон живот какой!
– А я думала… – начала я и осеклась.
Ниночка подняла взор.
– Посчитали меня уродской толстухой? Ну, спасибо!
