Он был… неправ. Или все-таки прав?
— Хорошо, — уже почти сдалась я. — Может, мне это действительно надо. Но скажите одну вещь. Зачем это нужно вам? Что за гуманизм такой?
— Низачем, — он пожал плечами. — Никакого гуманизма. Люди читают книги, смотрят фильмы — о других людях. Из интереса. А потом забывают. Чем ваша история хуже?
— Ну ладно, — я допила вино и снова протянула ему стакан. — Может, моя история и не хуже, но ничего интересного в ней нет. Банальщина и глупость.
=10
После той исторической сцены на Невском мы со Славкой расстались не сразу. Агония длилась еще пару месяцев. Мы помирились, потом снова поссорились, снова помирились. Но было очевидно: дело идет к концу. Скандалы становились более жесткими, промежутки между ними — совсем короткими. Все закончилось дивным августовским вечером, когда он пришел ко мне и сказал без обиняков:
— Надя, нужно это прекращать. У нас все плохо и становится только хуже. Мне нравится другая девушка, но я не могу спать с тобой и встречаться с ней. Простить не прошу, но хотя бы пойми.
Я поняла. И простила — может, не сразу. Но крышу мне тогда снесло капитально. Как будто сознательно отключила тормоза. Даже не от самого расставания — ведь ясно же было: ничего не выйдет. Скорее, от досады, что мне предпочли другую. И не просто другую, а ту, которую сама фактически предложила в запале.
Это был год, о котором я не любила вспоминать. И давать оценку — тоже. Секс втроем под травой. Секс с девушкой. БДСМ. Можно было назвать это грязью, развратом. Или же экспериментами, поиском себя. По крайней мере, стало ясно, что групповой секс и доминирование меня не привлекают, но я бисексуальна. Хотя все же отдаю предпочтение мужчинам.
Их было… много? Мало? Все относительно. Самое интересное, что я не искала отношений, они завязывались сами собой. И так же легко разрывались, без драм и сожалений. Как будто изначально знала: ничего не получится. Ничего и не ждала. Просто эмоции. Удовольствие от общения и от секса.
Последний до Андрея роман у меня был на прежней работе. С подчиненным по имени Влад. Он относился ко мне достаточно серьезно, но перспектив я не видела. И сокращение позволило поставить точку прежде, чем начались сложности. Возможно, на новом месте догнал кармический бумеранг.
В первый день на планерке Славка представил меня новым коллегам. Андрей сидел за столом наискось и со скучающим видом что-то рисовал на бумажке. Я отметила четкий, как на медали, профиль, выразительные серо-зеленые глаза, идеальную прическу и атлетическое сложение. Но все это великолепие перечеркивалось обручальным кольцом.
«Не годен», — поставила я мысленную отметку. И вздохнула с облегчением, поскольку служебным романом с Владом наелась по самое не хочу, повторять не тянуло. Женатый статус Андрея сам по себе служил гарантией, что ничего не будет. Во всяком случае, тогда я не сомневалась.
Это были месяцы полного одиночества — и вдруг выяснилось, что мне не нравится быть одной. Без мужчины. Я никогда не жила с кем-то вместе, максимум — ездила куда-то на несколько дней. Секс? Да, мне его не хватало, либидо природа отсыпала с походом. Но дело было не только в этом. Я не хотела, чтобы мужчина постоянно находился рядом. Вообще не понимала, как люди могут проводить вместе двадцать четыре часа в сутки и сидеть по вечерам в обнимку на диване. Мне нужно было личное пространство, без него я задыхалась. Но — так же нужно было знать, что мужчина есть. Что он мой. Что с ним можно увидеться в любой момент.
Однако — как назло! — все пропали. До этого со мной постоянно пытались знакомиться, где угодно и как угодно. И вдруг все закончилось. Словно подцепила вирус безмужества от своих подчиненных. Стала старой и страшной, никому не интересной. В двадцать восемь лет!
Ровно через три месяца, день в день, я выходила из Славкиного кабинета и в дверях столкнулась с Андреем. Это был взгляд — как вопросительный знак. Как мощный магнит. Как черная дыра, засасывающая в себя. Взгляд, от которого внутри все задрожало и — прошу прощения за прозу — взмокло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
На ватных ногах я доползла до своего кабинетика и следующие два дня ходила, как загипнотизированная. А на третий Андрей зашел ко мне после работы. Я задержалась, в спейсе никого не было.
— Надюш, тебя подвезти? — он побарабанил по стеклянной двери.
— Спасибо, я на машине.
— Ну как хочешь.
Сначала я была счастлива своей влюбленностью как таковой. Просыпалась счастливая от того, что приду на работу и увижу его. Засыпала счастливая: завтра будет новый день, и я увижу его. О том, что у него жена и дочь, не думала. Это существовало в какой-то альтернативной вселенной. А мне принадлежал лишь… образ. Как девочке, влюбленной издали в селебрити.
Ничего не было. И я говорила себе: ничего не будет. Дорога в никуда, но я шла по ней с закрытыми глазами. Мы перебрасывались безобидными — со стороны! — фразами. Или разговаривали по работе. Смотрели друг на друга. Только изредка соприкасались руками — как будто случайно.
А потом был его день рождения. Такая уж сложилась традиция: на дни рождения и прочие праздники арендовали буфет бизнес-центра, составляли столы. Отмечали. С выпивкой, песнями и плясками, разумеется.
— Надь, я такси вызвал, поедешь со мной? — спросил Славка, которому что-то во мне не понравилось. Видимо, очень уж явно мы с Андреем друг на друга пялились. А я была слишком оживленной. И глаза блестели опасно.
— Побуду еще немного, — отказалась я.
— Сейчас этот бардак закончится, — шепнул Андрей на ухо, когда мы танцевали черт знает какой по счету медленный танец. — Пойдем ко мне, кофе выпьем.
— Нет, — покачала я головой. — Ладно…
Только кофе. Ничего больше. Я же знаю, что нельзя. Ничего не будет.
Вода прорвала плотину и затопила все вокруг. Я пыталась сопротивляться. Не столько его настойчивым поцелуям и сводящим с ума ласкам, сколько самой себе — темному желанию, вышедшему из-под контроля. «Нет!» — захлебываясь, вопил голос разума, но его смело мощной волной наслаждения…
— Это был первый и последний раз, — сказала я, едва он отстранился. И вытащила из-под задницы зажим для бумаг.
— Надя, я люблю тебя, — Андрей не позволил мне слезть со стола, скользнув губами по груди.
— Ты женат.
— У нас с ней давно уже ничего общего. Кроме ребенка. Из-за дочери не разводимся.
— Так все говорят, — поморщилась я и попыталась его оттолкнуть.
— Богатый опыт? — он прижал меня к себе так, что я не могла пошевелиться.
— Нет. Никогда не имела дела с женатыми. Но… так все говорят.
— Я не все. Я хочу быть с тобой.
— Тогда в чем дело? — я все-таки вывернулась и встала, оглядываясь по сторонам в поисках деталей одежды, которую словно взрывом разметало.
— Я разведусь. Осенью. Когда дочь пойдет в школу.
— Как это связано? — мне захотелось плакать. — Развод и школа?
— Никак. Просто мы с женой так договорились. Не хочу нарушать обещание. Ну и ребенку перед школой лишние переживания ни к чему.
=11
— Разумеется, он не развелся, — это был не вопрос, а утверждение.
— Разумеется, — хмыкнула я. — Иначе с чего бы мне сюда приезжать?
— Ну почему же. Всегда возможны варианты. Например, он развелся, женился на тебе, а ты спустя какое-то время поняла, что он мерзавец и монстр. И сбежала. Но это был бы довольно оригинальный поворот сюжета. А ты говорила, что история — полная банальщина.
Он оказался великолепным слушателем. Внимательным, вдумчивым. Не перебивал, но и не был равнодушным. Ждал паузы, чтобы задать вопрос. На пикантные моменты, о которых я до этого не рассказывала ни одной живой душе, реагировал, словно это были самые обычные вещи. Оставалось лишь догадываться, действительно ли это для него так, или он хороший актер. Ну а как и когда мы перешли на ты, я даже не заметила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Понимаешь… — я подняла стакан и посмотрела сквозь него на лампочку, любуясь рубиновыми переливами. — Иногда знаешь, что человек врет, но… все равно веришь. Потому что хочешь верить. Трудно не верить человеку, которого любишь.
