Его непробиваемое спокойствие и ничего не выражающий взгляд вынуждали меня устыдиться.
— У меня своя точка зрения на происходящее и она частично совпадает с Вашей. И я дважды отстаивал её на дуэлях. В отличие от Вас, господин Астахов! — не остался я в долгу и ответил собеседнику не менее болезненной подачей.
Его лицо также слегка побледнело и вытянулось, а неожиданно твёрдая квадратная челюсть выдвинулась вперёд. Облик Астахова имел мало общего с тем, что я видел на фотографиях досье, спешно собранного на аристо. Он изрядно похудел, о чём говорили складки кожи на его шее, впалые щеки и заострившиеся черты лица.
— Обмениваться любезностями можно довольно долго. Но мой визит изначально имел несколько иную цель. — продолжил я, отстукивая пальцами на крышке разделявшего нас стола простенький ритм, — Впредь, если Вы пожелаете воспользоваться услугами наёмников Гильдии, твёрдо держите в памяти — избавившись от них, как от досадной помехи, в Ваш дом придут огонь и меч. И автоматическая турель в укромной нише за шкафом уже никого не спасёт!
— Вы пришли угрожать мне, в моём доме… — медленно произнёс Астахов, расслабленно откинувшись на спинку глубокого кожаного кресла. И улыбнулся: — Предупреждение услышано. Можете выметаться вон!
Сдержав взбрыкнувшую внутри ярость, я учтиво кивнул и легко поднялся из кресла, стараясь не показывать подрагивающих от внутреннего напряжения рук. И тогда на столешницу лег самый странный из всех козырей — скромная кипа листов. Тонких, бумажных, с неряшливой бахромой в том месте, что некогда соединяло их в одно целое.
— ЭТО… — выделив интонацией, Николай подвинул стопку ко мне, — … её прощальный дар. На память. И позвольте, я тоже предупрежу Вас, хан Хаттори: приблизившись к моей жене ближе, чем то позволяют приличия, Вы развяжете мне руки. И тогда я убью Вас. И ничто меня не остановит.
Аккуратно собрав листки, автоматически пробежался взглядом по тонким изящным строчкам почерка Наташи, вдохнул аромат духов, пропитавший собой бумагу и вдруг произнёс:
— Дуэль неизбежна. И мы оба это понимаем. В таком случае, господин Астахов, я буду ждать Ваших секундантов. Продолжайте готовиться. Как вижу, Вы упрямо идёте к своей цели…
…Её восклицание догнало меня уже на пороге, перед учтиво распахнутой дверью. Кивком поблагодарив предупредительного дворецкого, я хотел сделать вид, что ничего не заметил и поглубже нахлобучил меховую шапку, собираясь покинуть особняк Астаховых. Но проигнорировать следующее восклицание уже не имел никакого права:
— Леонард! Остановись! Или клянусь, ты никогда больше меня не увидишь!
Драматизм в её интонациях зашкаливал и не оставлял ни тени сомнений: как сказала, так и поступит. Эту черту характера в своей учительнице мне довелось познать одной из первых. Ничего не оставалось, как пойти на небольшую уступку. Развернувшись на каблуках, я приветливо улыбнулся. И молча стерпел хлесткую пощёчину. Даже в лице не изменился. Пока не рассмотрел Наташу как следует.
Передо мной стояла разъярённая фурия — светящиеся ультрамарином огромные глаза в обрамлении пушистых ресниц, изящно подчёркнутые изломом тонких бровей, метали снопы молний и очаровывали одновременно. Хотелось или пасть ниц или застыть соляным столпом. Преклоняться или бездумно истекать слюной, чувствуя себя самым радостным идиотом на всей земле.
— Подбери слюни, тряпка! — разорался дух в моей голове. — Позор на мою голову! Ох, доведут тебя бабы, внук, до могилы доведут!
— Она не баба… — мысленно буркнул я, автоматически потирая щёку и пытаясь уловить смысл того, что мне говорила Натали. Говорила и продолжала говорить, ведь первую часть её пылкого монолога я умудрился пропустить. Каким-то чудом, не иначе!
—… заявиться в этот дом?! Чем ты думал?! — эмоционально вопрошала Натали и не думая, хоть сколько-нибудь себя сдерживать. К слову, вышколенный и опытный дворецкий испарился, как мне показалось, ещё во время её замаха.
— Думал… — заторможено повторил я за ней, пытаясь выиграть время и понять о чём разговор. Получалось не очень. — Думал, что настало время во всём разобраться…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Тьфу… Почему ты мямлишь? Не жуй, скажи как мужчина! — разочарованно сплюнул дед, передавая по эмпатической связи волну искреннего недовольства. — Вляпался?! Неси ответственность!
— Не лезь, старик! Сам как-нибудь разберусь! — зло рыкнул я в ответ и невольно встряхнулся. Отчитала меня, предок устроил необходимую встряску и привёл меня в необходимое расположение духа. В одном дед прав на все сто — давно пора разобраться со своими и не своими бабами!
Одна из таких как раз стояла передо мной во всём блеске своей красоты, подчёркнутой строгим домашним платьем серо-стальных оттенков. И она как раз обвиняюще ткнула пальцем мне в грудь.
— Не смей здесь появляться, Леонард! Довольно!..
— Вот это ты правильно заметила: довольно! — сдержанно и холодно произнёс я, деликатно отступая на шаг назад и разрывая контакт между нами. — Не лезь в мужские дела, женщина!
— Что? — неверующе переспросила Натали, склонив голову на бок. — Мужские дела? Да что ты вообще понимаешь?!
— Достаточно для того, чтобы не прятаться от того, над кем по моей вине смеётся весь город. Его чувства тоже стоит уважить, Натали. И раз он хочет сатисфакции, то я дам ему такой шанс. А заодно перестану лишний раз оглядываться по сторонам…
Тут я откровенно соврал. Не перестал бы. В Сибирске и без Астахова хватало желающих заполучить мою голову. И эти проблемы так же не требовали отлагательств.
— А я?! А мои чувства вы не хотите уважить, мужчины?! — окончательно разъярилась девушка и топнула ногой. Паркет протестующе заскрипел и с трудом выдержал удар каблука-шпильки. — Уйди с глаз моих, Хаттори! Уйди и больше никогда не возвращайся!
— В этом доме так и норовят меня выгнать, — усмехнулся я, отступая назад и успокаивающе поднимая руки, пока не упёрся спиной в дверь. — До встречи на экзаменах, Наталья Александровна.
Дверь захлопнулась. Ещё одна страница жизни перевернулась, и в тот момент я на самом деле не знал, вернусь ли к ней когда-либо или всё произошедшее окончательно и бесповоротно. Натали сделала свой выбор. И мне не в чем было её винить. В лицо пахнуло морозным ветром. Сердце бешено колотилось и едва ощутимо кололо, в уголках глаз начали намерзать предательские льдинки, а за пазухой… За пазухой удобно устроилась тонкая кипа листов, греющая мою душу. Последний дар. На память о первой любви.
Спускаясь по ступенькам, из-за закрытой двери мне на мгновение почудился отголосок женского плача. Почудился ли? Этого я так и не узнал — безжалостный ветер тут же унёс его прочь…
* * *
Мужчины чрезмерно эгоцентричны. В том часть их сущности, это заложено в них природой. И мало кто способен преодолеть пагубное влияние столь приятного заблуждения. Слишком приятно чувствовать себя Солнцем. Слишком приятна наша мнимая важность, которой мы объясняем поступки окружающих. До тех пор, пока отрезвляющая пощёчина не возвращает всё на свои места. Признать поражение и смириться с несовершенством мира способен не каждый. Мне только предстояло этому научиться… Но сначала я хотел немного развеяться. И заодно немного продвинуться в разрешении некоторых проблем.
Последний передел зон влияний на левом берегу Сибирска произошёл около двадцати лет назад. Появление ЧВК "Сибирский Вьюн" не слишком сильно повлияло на установившийся баланс. Новая полицейская структура, способная применять только силовые методы воздействия, не вызывала у боссов преступного мира ни уважения, ни даже страха, оставаясь при этом неизвестной величиной. Даже если учесть всю информацию, предоставленной мне кланом Во Шин Во. А её оказалось немало.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Сферы деятельности преступных организаций никогда не пересекались. Покушение на чужую "территорию" всегда означало войну — жестокую, беспощадную и весьма кровопролитную. Закон — тайга. Поэтому каждое объединение занималось сугубо своей деятельностью.
