«Ну что, друг, – сказал я себе, – перенес взбучку, пора и подвиги совершать, то бишь рекорды ставить». Крикнул Ольге:
– Следи, чтоб Левка под вышку не заплывал!
Посмотрел вниз, на синюю толщу воды, потом вверх, на белесое, раскаленное солнцем небо. Если бы не узкая неровная буро-зеленая, будто малыш прочертил ма́ркером на обоях, полоска противоположного берега Святого озера, можно было бы вообразить, что там, на линии горизонта, озеро плавно превращается в небо.
Нет, долго здесь стоять опасно. Дневное светило тысячей огненных жал впивается в голову и плечи, кажется, еще минута – и все тело задымится от жара. Так и солнечный удар немудрено схлопотать и сверзиться с подкидной доски мешком. На радость ракам.
Парой глубоких вдохов-выдохов прокачал легкие, как следует заправил их горьковатым от запаха сосновой живицы воздухом. Сильно, как никогда раньше, раскачал вниз-вверх доску и выпрыгнул вперед-вверх, будто спасался из горящей избы. И, несмотря на непреложность закона всемирного тяготения, мне удалось! Я провернулся вокруг своей оси, которая в этом конкретном случае находилась где-то в области поясницы, два раза. Затем в доли секунды выпрямился и врезался в воду вертикально, стрелой, вниз головой, руками вперед, почти без всплеска и ушел ко дну.
Когда, отплевываясь от воды, выбрался на берег, Ольга встретила меня восторженным писком, а Лева пожал мою мокрую ладонь.
– Ну ты дал, амфибия!
* * *
Я решил наутро, что с Левой надо поговорить еще раз по поводу нашей с Серегой драки. И уже собирался после завтрака и выгула Роки направиться к дому Бабченко, что расположен метрах в шестидесяти справа от нашего дома. Но Лева на неизменной «Яве» объявился сам. И я счел это хорошим знаком. Как и в прошлый раз, я вовремя срисовал его из окна, отметил радостно, что он не один, с Ольгой, и выдвинулся к калитке.
Лев целеустремленно двигался мимо наших ворот к воротам соседним. Увидев меня, притормозил поздороваться.
– Я думал, ты ко мне.
– Нет, к родственнику твоему Гендосу.
– Бизнес?
– Он самый.
– Мне бы поговорить с тобой, Лева.
– Наедине? – уточнил он, покосившись на сестру, выискивающую в ветвях нашей, нависшей над забором яблони плод покрупнее.
– Необязательно.
– Тогда говори.
Лева сел на скамейку возле забора, достал из кармана пачку сигарет и большую блестящую зажигалку. Я что-то не видел, чтоб он у себя дома раскуривал. Здесь, видно, понтов добирает.
– Мне, Лев, не очень нравится, что из-за ерунды может начаться такая бодяга…
– Какая?
– Ну, вот это… то, что вы с берёзовскими будете драться.
– Ты считаешь ерундой то, что дружок у тебя девчонку увел? – усмехнулся Лев.
– Для меня лично это не ерунда. И я дрался с ним и еще буду драться, если понадобится! Но при чем здесь все остальные? Они же меня не били. Тем более какой-то Хан.
– С чего ты взял, что будет драка?
– А разве базар на вышке не об этом?
– Мы просто говорили о том, что надо перетереть тему, а разборки могут быть и не на кулаках.
Я позволил себе пошутить:
– Заплыв устроим?
– У кого что чешется! – хмыкнул Лева. – Нет, дорогой дружбан, будет собачий бой. Моей собаки и собаки Хана.
Выдержав паузу, осторожно спрашиваю:
– Это что же выходит, собачка за меня мстить будет?
– Послушай, человек-амфибия, хочешь, я тебе правду скажу?
– Скажи.
– Так вот, ты в нашем с Ханом споре косвенная причина, повод. Витя Хан все время уклоняется от прямого разговора по разделу рынка. А тут ваша драчка как нельзя кстати пришлась. Хан – дилер компании «Педигри» и лезет со своими точками на территорию, где кормит собак наш «Дружок». «Делить нам, – говорит, – нечего: выбор за покупателем». Формально он прав, а фактически получается… Как это? Во! Торговая экспансия. Ну вот, вчера поговорили, решили по-пацански. Если мой Мухтар ляжет, я Хану не мешаю, если его Граф лапки задерет, Хан на мою территорию не лезет.
– Сам додумался?
– Гендос ваш подсказал. Я-то сперва действительно хотел бой без правил организовать. А так все цивильно. И ментам не к чему будет придраться. А люди придут болеть только свои, кто в курсе.
– И Хан сдержит слово?
– Если нет, будет отвечать уже не передо мной.
– Сереге можно сказать?
– О чем? – насторожился Лева.
– Ну, что мы только повод для экономической войны.
– Нет! – жестко отрезал Лева. – Мне он не интересен никак: собак не держит, у Хана не работает, но сболтнуть может. А мы не афишируем.
– Понял.
– Вот и ладно. После боя можешь рассказывать хоть на площади.
– А может так быть, что твоя собака не выиграет?
– Все может быть. Но кто не рискует, тот не ездит в Куршевель.
– Моя помощь нужна?
Спросил не потому, что очень уж рвался поучаствовать, но как младший друг старшего товарища оставаться в стороне тоже не мог.
Лева пожал плечами.
– Разве что поболеть придешь при желании.
– Я хочу посмотреть собачий бой! – заявила из-под яблони Ольга.
– Ну вот, – улыбнулся ее братец. – Место и время сообщу дополнительно.
* * *
Между той географической точкой, где заканчивается город, и куском берега Святого озера, на котором жители пригородной деревни Белая Гора пасут мелкий и крупный скот, есть просторная поляна. На ней пацаны обычно гоняют мяч, поэтому трава на поляне чахлая. Этот пустырь и выбрали для собачьего ристалища Лева Бабченко и Витя Хан.
Кто-то не поленился, загодя огородил поле боя белым шнуром, на котором болтались белые и красные тряпочки, типа флажки. Чуть в стороне мелкий, но ушлый предприниматель открыл лавочку прямо в своем микроавтобусе. Покупателям предлагались пиво, водка, газировка. На мангале поспевали шашлыки и колбаски.
Здесь же, неподалеку от шашлыков и водки, поставили пластиковый стол, за которым, по всей вероятности, будет заседать судейская коллегия.
А вот и они, плечистые молодые мужики. Среди них наш Гендос. Он ревностно относится к своей роли главного организатора схватки.
Я пока один. Ольга сказала, что появится отдельно. Бой назначен на одиннадцать утра. Сейчас десять с минутами, но публики уже изрядное количество. Многие парни со своими лохматыми питомцами на поводках. Я-то Роки брать не стал: мал еще для такого зрелища. Собачки тявкали и поскуливали. Наверное, предчувствовали кровопролитие. Двуногие вели себя гораздо веселее: они кучковались у судейского стола, делали ставки в импровизированном тотализаторе.
А вон и Ольга. Сегодня она в узких голубых джинсах, как у нас говорят, в облипочку. Легкая белая рубашонка в крупную синюю клетку. Ей бы шляпу-стетсон и кольт на пояс – чисто мальчишка-ковбой. Нашла меня, подбежала.
– На кого ставишь? – спросила с ходу.
– Чего?
– Того! На чью собаку ставишь?
– Да я не собирался.
– Ставь на боксера Мухтара! Не знаешь, что ли?
– Мы не очень хорошо знакомы.
– Ой, ладно! Угрюмый остряк! Скажи лучше, что бабок нет.
– Немного есть.
– Воды купишь, а я пока ставочку сделаю.
– Послушай, а собак тебе не жалко?
Она пристально посмотрела на меня и сказала неторопливо, пугающе серьезно, мне даже послышались хрипловатые Левины нотки в ее звонком голосе:
– Знаешь, Ром, ты очень мне нравишься, правда. Но иногда тебя заносит, и очень далеко. Извини, конечно, только рано или поздно твои закидоны могут надоесть. Что ты канючишь? Не нравится тебе здесь – зачем приперся? Тоску на меня нагонять? Можешь доставать меня и дальше, но учти: я девочка балованная, надолго меня не хватит. Тогда скажу Левке, чтоб перестал нас сводить.
– А что, если бы не Лева… – начал я задорно.
– Дурак! – с искренним сожалением перебила меня Ольга. – Пошли!
Публика дозревала до зрелища. Возле стола всё так же толпились игроки, торопились до начала боя поставить на ту или другую собаку. Ольга бойко вклинилась в толпу разгоряченных азартом мужиков. Ее наглость парни с синими рисунками на руках и предплечьях восприняли вполне добродушно. Только один из болельщиков весело поинтересовался:
– Это что еще за цыпленок тут локтями вертит, как пропеллерами?
Но заправляющий за столом Гендос Величко девчонку опознал и сказал примирительно:
– Пустите ее, братаны, это правильная школьница, Левина сеструха.
Так и пустили ее без очереди. Вскоре она выбралась из толпы с самодельным, из почтовой открытки, билетом тотализатора в руке.
Я протянул ей колу.
– Вот, – похвасталась Ольга, – поставила все деньги на Мухтара.
– И что теперь?
– Если Мухтар продержится до конца боя, я верну свои деньги. А если победит, раз в десять, наверно, больше получу.
По краю пустыря рысью трусила стайка бродячих собак, шелудивых, с грязной клочковатой шерстью. Казалось, они прекрасно понимают, что чужие на этом собачьем празднике, но не спешат убраться подальше, хотя хвосты и поджимают. Надеются поживиться потом объедками и съедобным, вкусно пахнущим мусором. В последнее время бродячих псин развелось в городе слишком много. То ли хозяева «лучших друзей человека» перестали усыплять-стрелять-вешать-топить надоевших или состарившихся питомцев, то ли неопытные собаководы, ставшие жертвами мошенников, гуманно отпускают полупородистых или совсем непородистых щенков на все четыре стороны. Местная газетка время от времени поднимает вопрос о неупорядоченных и агрессивных разносчиках заразы и бешенства. Особенно опасной считается стая, приютившаяся в густом кустарнике возле мясокомбината. Эти, случается, темными ночами нападают на людей.
