теперь он снова останется один. Цыкнув, Элисар подумал, что уж лучше будет одинок, чем с той ненормальной компанией, которая по всей видимости свято верит, что их сближает загадочный свиток и они, подобно каким-то детективам, должны докопаться до правды.
Откинув надоедливые мысли, он снова вспомнил о первоначальной задаче — забрать результаты группы по флофу и принести в кабинет профессора Сэпсума. Подумав об этом предмете, он вспомнил, как Амкапир радовалась, что этот экзамен перенесли на следующую неделю и у неё достаточно времени, чтобы подготовиться. Элисара невероятно забавляло то, что она таскала с собой Игнэйра, Присфидума и Нобилиа, заставляя их помогать с подготовкой к предмету. Наверняка, те семь дней, включая выходные, стали адскими для их небольшой группы, а впереди ждало ещё четыре, ведь экзамен для её группы назначили на конец недели.
В Зазавесье, в отличии от внешнего мира, насчитывалось восемь дней в неделе. Они выстраивались не на основе выдуманных вивпамундами Богов, а на фазах луны, которых они обусловили восемь. Определять дни недели таким способом заведено ещё с тех незапамятных времён, когда не упокоенные души свободно бродили по земле, пока, по легендам, Кэтсия не создала инриста́й ве́лум — сдерживающую завесу и не отправила все души за неё, чтобы те не мешали живым. По определению фаз луны, а именно: растущая, первая четверть, пребывающая, полнолуние, убывающая, последняя четверть, стареющая и новолуние; люди придумали названия дней недели: ла́нсем, ли́ндэн, сулуа́р, пле́на, дэми́нлан, а́льтин, ка́лун, плун.
Смутьян подошёл к общей комнате профессоров, постучался и уверенно шагнул внутрь. Не было почти никого кроме преподавателя хабитарии — Ладэктуса и, устроившейся у его стола, на стуле напротив, девицы, держащую в руках кружку чая. Они о чём-то мило беседовали, однако заметив вошедшего студента академка тут же замолчала и отвела взгляд.
«Ещё одна убогая, — подумалось Элисару. — Академия таких оптом что ли скупает?»
— Мистер Элисар, вот так встреча. В неприятности больше не ввязываетесь? — Профессор проказливо улыбнулся, направив внимание на студента.
— Очень смешно, смеюсь и падаю. — Отмахнулся Ингелео, окинув взглядом стол преподавателя. — Меня профессор Сэпсум послал за результатами. Где их брать?
Ладэктус всё так же продолжал смотреть на академца, тем самым буравил. От его взгляда становилось не по себе.
— А где волшебное слово, Элисар?
«Да пошёл ты», — подумал Ингелео, заправив руки поглубже в карманы.
— Пожалуйста, — быстро буркнул он.
Профессор указал на стеллаж со свитками, показывая на одну из ячеек, в которой покоился свиток с двумя стразами на деревянном кругляше. Академец быстро подошёл, схватил нужный ему и поспешил уйти, чтобы больше не пришлось общаться с Ладэктусом, который, что странно, оказался единственным преподавателем, успешно управлявшимся с буйным невежеством и отчуждённостью Ингелео.
Смутьян предполагал, что профессор так хорошо уживался со студентами в силу молодости. Хотя и раздражало, что он порой лез не свои дела и устраивал подобные кружки разговоров со студентами об их проблемах. Тем не менее он располагал к себе и вызывал уважение, почти такое же, как всеми знаменитый Сэпсум.
Ингелео поторопился вернуться в аудиторию и, наконец, посидеть спокойно. Академец мчался по коридору, не переставая размышлять уже о подработке, из-за которой готовиться к экзаменам весьма затруднительно. Не успел он продолжить эту мысль, как заметил пламенные волосы Игнэйра, что сидел на подоконнике в коридоре. Его вид представился весьма непривычным, со стороны казалось, что он чем-то удручён. Замедлив шаг, Ингелео направил взгляд на Флатэса, который смотрел отчуждённо в окно.
Решая, что настроения на перебранки нет, Элисар пошёл мимо.
— Ну, как. Ты, наверное, счастлив, да? — Смутьян остановился, как вкопанный, чуть заслышав ледяные ноты в голосе и уже давно забытую отстранённость, которую Игнэйр не проявлял все те годы после происшествия.
Он повернул голову и встретился с не менее серым и хладным взглядом бывшего друга, с которым связи оборвались как четыре года назад. Когда и зародилась ненависть к вздорному академцу. Вскинув бровь и окатив Флатэса тем же взглядом, Ингелео повернулся к Игнэйру, который улыбался устало и чем-то даже ужасающе.
— Твоя дебильная месть, наконец, свершилась? — Игнэйр чуть склонил голову, точно хотел разглядеть бывшего приятеля во всех деталях. — Тебе стало легче, а, Инги?
Кожу точно закололо, а кровь то стыла в венах, то раскалялась. Элисар никогда не мог совладать с этой стороной огненного парня, чей не менее горячий нрав в прошлом оставлял желать лучшего. Сжав кулаки в карманах брюк, он успокоился, а после усмехнулся, злобно и холодно.
— Ты сам загнал себя в угол. Не моя проблема, что ты до сих пор боишься огня и собственной силы. Даже как-то жалко тебя, — удовлетворённо произнёс смутьян.
— Какой ты всё-таки ублюдок. — Слова Флатэса звучали беззлобно, безразлично, однако запрокинув голову назад, он хохотнул, не спуская с губ непонятной ухмылки.
— Давно я не видел тебя прежним. Даже стрёмно как-то, — хмыкнул в ответ Ингелео. — Хотя смотреть на твою показуху куда стремнее.
Игнэйр в ответ лишь усмехнулся, выгнав воздух носом. Его лицо оставалось безразличным и пустым. От такого Флатэса у Элисара мурашки бежали по коже, ведь он успел позабыть, что когда-то даже остерегался его и его способностей. На такого «тёмного» академца и смотреть-то страшно, не то что вступать в конфликт.
— Инги! Флатэс! — воскликнула приближающаяся Люксальта.
Оба академца перевели к ней взгляд. Как только её заметили, Люксальта одарила обоих краткой улыбкой и махнула рукой. Рядом с ней шли, как обычно перевозбуждённый чем-то Эльтен, тут же бросившийся к друзьям и мрачная Лания, выглядящая не лучше самого Флатэса.
А ведь этот взгляд подружки Малера он видел уже не впервой. Однако в предыдущие два раза — когда они сталкивались — такой запуганной она не казалась. Впрочем, все эти дешёвые драмы его явно не касались. Поприветствовав Эльтена, Ингелео в последний раз кинул взгляд на преобразившегося Флатэса, который вновь стал совершенно другим человеком. Жалким, на взгляд смутьяна.
— Ого, вы тут вместе стоите и даже в глотки не вцепляетесь? Прорыв! — радостно воскликнул Эльтен, громко хохоча.
— Да иди ты. — Ингелео улыбнулся. — Дальше вы как-нибудь сами, я не скорая помощь для убогих. — Махнув ладонью на Игнэйра и Нобилиа, он тихонько стукнул Эльтена по затылку и пошёл, пока Контрайн бурно возмущался, яростно жестикулируя с улыбкой на губах.
Глава 15. Назойливость и жгучие шарики. Часть 1
Штаб сопротивления
— Эпкальм! Подожди же, ну! — неугомонно кричала вслед Липедесса, пытаясь догнать сопротивленца, который с той же упорностью пытался уйти.
Воспалённые нервы дошли до точки кипения Аноильтенса и готовы были вот-вот
