Незнакомая ему девушка тянула Анну за руки к воде, затем крикнула что-то, и вот они уже не были вдвоем — от костра отпорхнули, словно светлячки и другие девушки. Ивэн не понимал, что происходит, пока одна из них не сняла с головы свой венок. Уже через мгновение он скользил по водной глади, влекомый обманчиво спокойным течением реки. Не нужно было знать традиции северян, желая понять смысл увиденного, — девушки в эту ночь гадали на любовь.
Ивэн оглянулся на Эрлоиса и удивленно уставился на него. Тот выпрямился во весь рост, размотал свой безвкусный пестрый кушак, швырнул его на камни, следом — кожаный пояс, на котором хранился кинжал, спрятанный в ножны.
— Что ты делаешь? — наконец спросил Ивэн, увидев, что тот не собирается останавливаться.
Эрло уже стянул рубаху, явив лунному свету странные рисунки, разбитые то тут, то там бесчисленными шрамами. Замысловатые узоры спускались от шеи до груди и локтей, покрывая проступавшие под кожей мышцы. Ивэн часто забывал, какую жизнь ведет Птицелов, но его тело красноречиво напомнило об этом. Перед ним стоял сильный и выносливый человек, которому часто приходилось проливать кровь — свою и чужую. И судя по тому, что он выглядел здоровым и неоспоримо живым, шрамы его врагов были куда страшнее.
— Бьюсь об заклад, мой молодой король, — его синие глаза в полутьме стали черными, будто поцелованные самой ночью. — Кто выловит этот венок, тому она и достанется!
— Младенцем тебя уронили в чан с брагой? — в недоумении хохотнул Ивэн. — С тех пор ты такой дурной?
Без тени улыбки Эрло схватил его за руку и рывком поставил на ноги.
— Мне назвать ее имя? — зловещим полушепотом спросил он.
— Ты сам говорил, что ее отец спустит тебя с порога! — с вызовом бросил Ивэн, чувствуя, как в нем пробуждается дух соперничества.
— А я его уговорю! Ради такой девушки как она, будет не грешно вспомнить свою кровь. А если не выйдет, то украду и скрою все следы. Кто меня остановит? Ты? — Эрло позвал Роллэна, не дожидаясь ответа. — Эй, Красный, разбей наш спор!
Тот оказался ближе, чем предполагал Ивэн — любопытство, несомненно, оказалось сильнее недовольства тягой друзей к удивительным видам. Он подкрался ближе, как только девушки принялись спускать венки на воду. Бездумно и вовсе не заботясь о происходящем, он ударил по рукам, и только после этого Эрло отпустил ладонь Ивэна.
— Без хитростей, маг! — бросил он со всей серьезностью, которую только мог изобразить.
— Не жульничай, ловчий! — ответил Ивэн, едва не оступившись под тяжестью руки друга, которому вздумалось хлопнуть его по плечу.
— Постойте! А о чем вы спорите? — Роллэн наконец-то по-настоящему обратил на них свое внимание.
Ивэн в последний раз бросил взгляд с выступа. Венок Анны он узнал бы из множества других — пышный и замысловатый он выделялся огромными светлыми цветами, вплетенными без всякого порядка. Он не знал, что это были за цветы — само их существование в северном лесу можно было принять за вымысел. Венок уплывал прочь от Анны, кружась и скользя в обманчиво размеренном потоке.
— О той, кто только и достоин спора! — выкрикнул Птицелов, ринувшись к воде.
Ивэн был бос и не имел с собой ножей. От сапог он избавился, едва забравшись на камни — они были гладкие и разогретые за весь день солнцем, и он не отказал себе в удовольствии ощутить их тепло. Рубашку он скинул на ходу, разбегаясь, прежде чем броситься в реку прямо с камней.
Погрузившись в воду с головой, он не знал куда плыть, пока не разглядел яркий диск луны. За пару коротких рывков, он вынырнул на поверхность, и его пальцы тут же запутались в цветах — это был один из венков, но Ивэн не распознал в нем тот, что искал. В несколько быстрых махов он оказался у другого и в этот раз не ошибся.
— Да! Я поймал! — прокричал он, победоносно сотрясая добытый трофей над головой, и только теперь услышал, что девушки пронзительно завизжали и, наверняка, бросились врассыпную.
То тут, то там с диким гоготом в воду ныряли и другие юноши, но громче всех, казалось, заливался Эрлоис. Ивэн обернулся, чтобы увидеть, насколько ему удалось опередить соперника, но тот, стоя у самого берега и опершись на колени, громоподобно хохотал на всю округу, безмерно довольный учиненной кутерьмой. Ивэну всегда нравился этот нахальный смех — его сложно было не разделить, особенно теперь, когда он чувствовал себя ужасно глупым, но невообразимо счастливым. Он не сомневался, что Эрло ринется следом за ним в попытке урвать заветный венок, но тот лишь разыграл превосходную шутку. Едва ли он сам осознавал, насколько она была хороша.
Запрокинув голову к небу, Ивэн тихо посмеивался над собой, над барахтаньем мальчишек в воде, удивляясь тому, каким простым может быть мир, если не прятать его под покровами сомнений. Его сердце податливо промялось под теплым, одурманивающим чувством влюбленности, и у него не осталось ни малейшей возможности убедить себя в том, что это не так.
Собравшись с мыслями, Ивэн поплыл, сжимая венок с таинственными бледно-голубыми цветами. У берега промелькнула черная тень, безжалостно толкнувшая виновника шумного завершения праздника, и тот с криком полетел в реку. Если бы не выпитое вино, Эрло различил бы в общем гаме быстрые шаги Роллэна и успел бы заметить его приближение, но теперь он был таким же мокрым, как и Ивэн, и в этом была великая справедливость.
Окрестности Дагмера
— Поверить не могу, что ты заставил меня нырнуть! — по-доброму возмущался Птицелов. Можно было сказать, что он нес Роллэна на себе, перекинув руку через свою шею. Эрло неплохо справлялся один, так что Ивэн предпочел не мешать.
Он плелся за друзьями, восторгаясь их перепалкой. Корсианское вино невыносимо терпкое и кислое, так полюбившееся Эрлоису, размягчило его нрав, а Роллэну наоборот прибавило колкости. Оно уравновесило их силы в словесных баталиях, но придало походке молодого лекаря очевидную неуверенность. Эрло заботливо следил, чтобы он не сломал себе шею, сойдя с лесной тропинки.
— Я лишь вернул тебе нужное направление. Важно помогать друзьям не сбиваться с пути. Если бы не ты, я бы сбился. Здесь так темно. Темнее разве что в заднице короля Руаля!
Ивэн и Эрло, услышав подобные метафоры от вечно смущенного Роллэна, зашлись таким хохотом, что спугнули всех мелких зверей в ближайшем прилеске.
— Пощады! Пощады! — запричитал он, мотая рыжей головой. — Клянусь я помру, как дрянная кобыла, если мы вышагаем еще хоть сотню локтей!
— Локтей? Создатель милосердный! Кто в
