Пока они шли по коридору, Максим спросил:
– Фрунзик, сколько нам лететь?
– Около двух месяцев.
– А почему так мало? Ведь первый полет длился гораздо дольше.
– Совершенно разные траектории и типы кораблей. Такой громадине, как «Конкистадор», нужно много энергии, чтобы разогнаться, поэтому, несмотря на то, что там стоят плазменные движки, скорость полета значительно ниже. И вдобавок мы будем выходить на полетную траекторию через витки. Слава прав: видимо, придется сделать два витка, а не один. Это… как бы тебе объяснить попроще… По принципу карусели. Мы раскручиваемся по орбите, а потом уходим, имея не только собственную тягу, но и пользуясь энергией центробежной силы. Похоже на камень, вылетающий из пращи. Боги скорее всего пустятся в погоню. Они выведут к «Конкистадору II» транспортные корабли и зальют столько топлива, сколько влезет. Межпланетник, конечно, не достроен полностью, но жилой модуль и двигатели функционируют. А для Гефеста, как ты понимаешь, не составит труда организовать несколько стартов с Байконура или Плесецка. Добравшись до корабля, они выжмут из него все возможное и невозможное. Чтобы достичь Марса раньше, нам придется тоже совершать невозможное. Если они нас нагонят на полпути – не успеем даже помолиться. На «Конкистадоре» стоят промышленные лазеры и четыре ядерные боеголовки по десять мегатонн…
– Стоп! А почему бы нам самим не взять этот межпланетник?
– А потому, что мы не успеем. Я, к сожалению, не смог узнать кодов активации основного бортового компьютера. Чтобы его включить, мне может понадобиться час, а может – неделя. Нельзя рисковать. А топливо залить можно, не включая основной компьютер, – там есть хитрая система, рассчитанная на экстренную помощь. Понимаешь?
– Тогда давай взорвем его! Сам же говоришь – там четыре ядерные боеголовки!
– Снова не угадал. Они тоже выводятся на боевой режим только через основную машину. Единственное, что мы реально можем, – чисто механически поколотить аппаратуру. Сколько успеем. Правда, не думаю, что это их надолго задержит, но попробовать стоит. К тому же мне всегда хотелось хорошенько пройтись кувалдой по приборным панелям.
– Неужели все это происходит со мной… – потирая лицо грязными ладонями, пробубнил Егоров. – Кошмар какой-то.
– Бу! – шутливо напугал его Фрунзик, выпучив красные глаза.
– А не получится взять немного больше топлива, чтобы потом… вернуться? – тихо проговорил Долгов.
– Нет, Макс, не получится. Тогда будет перегруз, мы не сможем набрать нужную скорость, и сильно возрастет шанс, что нас догонят.
– Да уж. Перспективка…
Тоннель уперся в высокие двустворчатые ворота. Герасимов достал из кармана магнитную карточку и провел ею по щели в консоли запирающего механизма. С лязгом и свистом створки поползли в стороны, открывая вид на исполинский ангар, освещенный сотнями мощных прожекторов.
– Япона бабушка-а… – протянул Юрка, глядя на огромный шаттл, стоящий на возвышении посреди ангара и закрепленный стальными фермами.
Корабль походил на «Буран», но был более обтекаемой формы, что, несомненно, повышало его аэродинамические характеристики. На корме располагались четыре больших сопла и несколько поменьше, видимо – маневровых. По бокам, под треугольными крыльями, висели два здоровенных топливных бака. В носовой части фюзеляжа располагалась кабина; пять стекол, сейчас закрытые заслонками, давали 180-градусный круговой обзор. Все фронтальные части были покрыты каким-то призрачно-фиолетовым составом. К каждому крылу были прикреплены по три большие дуги на сложной системе кронштейнов. А на белоснежном боку красовалась надпись «Подснежник. СССР».
– Твою мать, – не выдержал Максим. – Значит, ты не врал. Елки-моталки, неужто эту хрень можно запулить в космос с помощью магнитов…
– А эти полукруглые фиговины не помешают? – спросил Егоров, показывая на странные приспособления, торчащие из крыльев.
– Это распределительные дуги, – объяснил Фрунзик, шагая к двери с нарисованным красным крестом. – При входе в стартовую шахту отстреливаются… Хватит глазеть, пойдемте на мерзкие клизменно-рвотные процедуры. Пора отправляться к звездам.
– Красота, – еле слышно прошептал Торик, глядя на шаттл. – Какая красота…
– Что ты там опять бормочешь, Слава? – бросил через плечо Фрунзик.
– Я просто подумал… Ведь подснежники цветут, когда близится весна?
Герасимов остановился. Обернулся и внимательно посмотрел на Торика.
Тот улыбался.
Впервые за долгие годы в глазах астронома зажегся огонек рассудка.
Глава седьмая
Грачев коротко выдохнул и одновременно повернул два ключа на панели управления. По экрану стремительно пробежали строчки команд, и ангар постепенно наполнился зубодробительным гулом. Энергия из накопителей потекла в индукторы.
За толстой стеклянной переборкой стало видно, как шаттл повис в полуметре над полозьями, на которых только что стоял.
Грачев отошел от панели и посмотрел на могучий корабль. «Подснежник» медленно двинулся к темному чреву тоннеля, ведущего к разгонному кольцу.
– Видел бы это дядя, – прошептал Грачев, закрывая уши ладонями.
Шум в ангаре стал нестерпим, достигнув своего апогея. Корабль набрал приличную скорость и унесся в круглый зев, обрамленный сетью кабелей…
Гул сразу стих, перенесшись куда-то в недра сложнейшей стартовой системы.
А в ярко освещенном ангаре рядовой Грачев так и стоял, приложив руки к ушам. Он защищался не от звуков, рождающихся в объекте «Подснежник», он защищался от эха П-орудий и стрекота АКП, въевшихся в память навсегда.
Выполняя приказ, он в глубине души так и не смог простить полковника. Почему? Почему именно его отправили в этот бункер?…
Рядовой Грачев остался на узком мостике между двумя безднами. Бездной смерти и бездной космоса. Ни одна из них не приняла его…
Шаттл мчался по кольцевой траектории в искусственном вакууме, все набирая и набирая скорость. Пятеро человек на его борту пребывали в кратковременном анабиозе и не могли ощутить яростную, необузданную энергию полей, бушующую в этот момент вокруг. Все приборы «Подснежника» были отключены, информация на жестких дисках стерта – никакая электроника не «выжила» бы здесь.
Достигнув расчетной скорости, шаттл влетел в стартовую шахту и, в доли секунды проделав километровый путь до поверхности, вымахнул в атмосферу.
Это было подобно выстрелу гигантской пушки.
Несколько взводов солдат, получивших от генерала Бонаха приказ перекрыть горловину шахты бетонными плитами, буквально размазало по тайге вместе с САБМушкой. От воздушно-вакуумного удара в месте выхода «Подснежника» образовалась пятидесятиметровая воронка. Толстые вековые кедры поломало в радиусе четверти километра. Мотострелковая рота, находившаяся от места старта в десяти километрах, полностью оглохла через полминуты. Звук от выходящего на орбиту корабля был услышан даже жителями Томска.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
