Каблуки касаются гладкой поверхности ковра, пятки стукаются, а я поднимаю взгляд с пола под тяжестью накрашенных ресниц. Я должна была поклониться вместе с Арцуром, но спину держать стало тяжелее, взгляд потупился, вокруг всё начало мелькать, а свет светильников стал противно бликать. Уши заложило и голоса присутствующий стали доноситься отдалённо и раздаваться неким эхом в голове.
Ну вот, снова приступ, как последствие магического истощения и прочих вытекающих. Только пол начал качаться под каблуками, как Арцур взял меня под руки и взволнованно заглянул в глаза, глядя поверх очков. Перед тем как упасть в обморок, я увидела, как он, уже подхватывая меня на руки, что-то крикнул, глядя в сторону. Обернулся на меня и его обеспокоенные глаза стали последним, что я увидела на том приёме.
Я подозревала, что так всё и выйдет, но упасть в обморок перед императором на глазах у всех, это было слишком эффектно даже для меня. Валефор ведь знал, что я не восстановилась до конца, но всё равно устроил этот приём и заставил меня идти на него. Может быть, это была его очередная игра, чей ход понятен лишь ему.
Открывая глаза, я даже не сомневалась, что увижу уже породнившиеся очертания комнаты Арцура и его самого, сидевшего рядом в кресле. Он был всё ещё в парадном костюме, сняв лишь расшитый камзол. Приложив пальцы к виску, и тем самым держа голову, уперевшись локтем в подлокотник, он настырно боролся со сном, но глаза то и дело закрывались, а голова опускалась всё ниже.
— Арцур, — тихо позвала я, заёрзав под одеялом.
— Что? Ты очнулась? Как давно? — резко вскочил он, сбрасывая одолевавший его сон и пересаживаясь на матрас рядом.
Он выглядел усталым и потрепанным. Судя по свету из окон, был уже поздний вечер, значит в бессознательном сознании я провела не менее пяти часов. Арцур протянул мне склянку с зельем. Каким — не знаю, но я его выпила и потом ответила:
— Только что, — улыбнулась я, до глубины души тронутая его заботой.
— Я так волновался за тебя, — покачал он головой и, найдя мою руку, взял в свою и сжал.
Этот жест казался уже таким привычным и обыденным.
Что я могла на это ответить? Арцур всё время моего восстановления был рядом, заботился обо мне, да, вместе с Мюриэль, но всё же его участие находилось почти во всём. Разве могла существовать такая забота? И как она могла доставаться мне?
— Я так благодарна тебе, Арцур, что ты так возишься со мной, — начала я, но получалось слабое лепетание обессиленного существа. — Последний раз за мной вот так ухаживала Мюриэль, когда меня скосила какая-то магическая болезнь. Правда, спасибо тебе за всё! В моей жизни так мало людей, которые вот так просто могут позаботиться или сделать приятно…
Арцур поглаживал мою руку, улыбался чему-то своему, не глядя на меня, хоть и внимал мою тихую речь.
— А я таких людей, — я зевнула, и непроизвольно скрывшись под одеялом, глухо договорила: — Очень ценю, дорожу и люблю…
— Да, ты тот ещё лебедь умирающий. Правильно Раль сказал, — в голосе послышалась усмешка.
Одеяло было чуть отодвинуто от моего лица, чтобы Арцур мог поймать взгляд и ласково провести ладонью по щеке.
— Ты мне нужна радостной, полной жизни и готовой в любой ситуации отстаивать своё мнение. Поправляйся и отдыхай, а потом уже будешь любить и ценить, договорились?
— Неть, — нахмурилась я, так как перестать любить я не могла. Это уже в принципе было невозможным.
Глухой смех, несколько сухих поцелуев и тяжесть чужой руки на талии, когда я уже погружалась в сон от действия зелья.
* * *
— Знаешь, почему мне так нравится тебя целовать? — неожиданно поднял вопрос Арцур, когда мы в очередной раз остановились для восстановления дыхания после пылких поцелуев.
— Теряюсь в догадках, — с подозрением ответила я, полностью растерявшись.
Чувствую, что сейчас будут вовсе не хвалить.
— Потому что ты это совершенно не умеешь делать, — с довольно усмешкой сам ответил он на свой вопрос, облокачиваясь о стол и увлекая меня за собой.
Я почувствовала, как щеки начинают густо краснеть. От стеснения, от правды, от неловкости и отчасти от злости. Заёрзав у него в руках, мне стало очень неуютно находиться в этот момент с ним в такой близости.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И почему же тебе это может нравиться? — робко спросила я, поднимая взгляд со своих рук, упиравшихся ему в грудь.
— Это говорит о том, что в твоей жизни было не так много мужчин, чтобы наловчиться в этом деле, — наклоняясь ближе к лицу, хрипло сказал он, поднимая одну руку выше по спине и доходя до открытой шеи, начал опалять её горячими прикосновениями. — Это заводит, распаляет чувства, и… — тут его рука начала проникать под ткань платья.
— Та-ак, я тебя прекрасно поняла! — вырвалась я из его захвата и отошла на несколько шагов назад, ненароком врезавшись в стол.
Склянки на столе задрожали. Я попыталась их удержать, чтобы не свалились, но в итоге сделала хуже, и они всё-таки покатились по всему столу. Уже с трясущимися руками начала ловить и их, но была остановлена схваченными руками в большие руки Арцура. Нерешительно подняла глаза. Улыбаясь и глухо посмеиваясь, он с нежностью во взгляде смотрел на меня. А я была растеряна, слишком взволнованна и терялась в непонятках. Вот уже третий день, как я почти полностью оправилась, живу в доме Арцура, мы с ним мало занимаемся полезными делами, а лишь бесимся, гоняя по всему дому, а потом, обжимаемся где уж получится. Вспоминаем годы студенчества, рассказывая друг другу весёлые истории из прошлого, а ночью отправляемся на Солнечные горы (почему-то Арцуру там очень понравилось именно в это время) и тоже, где получится, там и накидываемся друг на друга с поцелуями.
Не спорю, такая сладкая жизнь мне нравилась, но видимо, я ведьма старых устоев и мне требовалось обозначение наших с ним отношений! Это мы просто развлекаемся или что? Мне нужна конкретика! Сама в жизни не признаюсь в своих чувствах (момент после приёма во дворце не считается). Нет, ни за что!
Либо чистосердечное признание, либо пусть алхимик идёт в лес и там ищет игрушку для обжиманий и прочего!
— И что ты поняла? — заводя мне руки за спину и тем самым обнимая меня, спросил он, как-то снова нехорошо опуская глаза на губы.
— Что мне пора в свой домик! А то я у тебя засиделась, да и работу пора возобновлять, мы ведь закончили с посохом, значит и мой вынужденный отпуск завершается. Благодаря тебе я выздоровела и теперь снова могу браться за любимую работу! А? Перенесёшь меня, Риона и метёлку домой? — захлопав глазками и смело запрокидывая голову, я наблюдала реакцию мужчины.
Нахмурившись, ласковый взгляд сменился на более суровый и хмурый. Внимательно глядя на меня, такую честную и заскучавшую по домику, он явно пытался найти подвох.
А что? Не могла же я у него в лоб спросить: Арцур, а почему мы живём и спим вместе?
Так ведь не интересно и отнимает всю прелесть момента с признанием! Нет, у нас ещё ничего такого не произошло, но это уже близится, а я как-то не так это всё представляла, что вот, мы с ним поработали вместе, грызли друг друга, можно сказать, ненавидели, но внезапно происходит переломный момент — первый поцелуй. Отношения меняются. Затем меня скашивает магическое истощение, во время которого Арцур всё время был рядом, потом так вышло, что я и после выздоровления проживаю у него и на этом эволюция развития событий завершается. Может быть, я слишком придирчива, но мне уже неуютно вот так целоваться с ним и при этом быть с ним в отношениях, над которыми повис огромный знак вопроса.
Что ж, видят боги, я в него верила! Ведь мой уход должен для него что-то значить? Или я сейчас выгляжу как полоумная ведьма, сама, незнающая чего она хочет и что творит?
— Или ты хочешь мне что-то сказать? — заискивающе заглядывая, спросила я, нарушая молчание.
— Ну что ты, твоё желание — закон! — сощурившись, произнёс он и выпустил из захвата.
Я отстранилась от стола, замечая, что Арцур над чем-то явно задумался. Неужто так быстро раскусил меня?! Чёрт возьми, хоть я и иронизирую, но до чего ж интересно с этим мужчиной!
