Уместившись на мягком кресле, завезенном в помещение неделей раньше вместе с круглым столиком, коврами, картинами, рабочими шкафами, документами, техникой и всем прочим, что способно преобразить даже гардеробную в место, достойное приема высоких гостей, князь обаятельно улыбнулся и, пригласительно кивнув, поднял свой бокал.
С другой стороны стола улыбку не приняли.
Бледный мужчина удерживал взгляд черных, как ночь, очей, чуть выше переносицы князя. Неприятное ощущение, будто сверло, приставленное к кости.
В глаза не заглянуть. Приходится контролировать себя, чтобы внимание не перешло на нарисованные черным усы и брови на голой коже, не скакнуло вверх на шапочку из темно-красного бархата, опоясанную снизу двумя рядами крупных жемчужин или на синий кафтан с узорной вышивкой. И уж точно — нельзя отводить взгляд. Признаки слабости всегда являлись приглашением вцепиться в глотку.
Из-за стола показалась рука, сотрясаемая изрядной дрожью. Она только обозначила движение к бокалу и тут же спряталась под столешницу.
— Ты специально так устроил. — Прозвучало тяжким обвинением.
Где-то там, за небесным горизонтом, выстроились вестники войны, поднимая горны над головой и с шумом вбирая воздух в легкие.
— Кое-зачем мы не уследили, — поставив бокал на столешницу, вздохнул Сергей Михайлович. — Но злого умысла в том не было. Позволишь объяснится? — Примирительным тоном завершил он.
Несмотря на отвратительный характер, Долгорукий знал, когда стоит убрать весь свой гонор и спрятать от греха старческие чудачества, представая истинным дипломатом, спокойным и доброжелательным.
Все потому, что князь Вид был еще до рождения Сергея Михайловича. И еще до его отца Михаила. И даже до рождения деда. С учетом немалых шансов, что будет он и во времена правнуков, ссориться с таким — крайне вредное занятие. А еще они заплатили ему миллиард антиквариатом, и если сейчас он уйдет, это будет просто катастрофа.
Особый человек, на личности которого замыкались неизменные третью сотню лет границы обширных владений на севере Румынии; их малоэтажная застройка, запряженные в телегах лошади на главных улицах Бая-Маре и неспешный образ жизни, как-то сосуществовавшие со всеми благами технического прогресса.
Попыток завоевать его земли, за эти три сотни лет, насчитывалось около двух десятков. Без огонька — толком, брать кроме территорий с живописной архитектурой и титула «князь», там особо нечего. Но многим было лестно и это.
Воевать против человека, которому не нужно спать, да еще в его родных лесах и горах, всякий раз оказывалось крайне бесперспективно и разорительно. А когда оказывалось, что припасы вновь сожжены, добычи с бедных сел нет, жители попрятались в чащобе, и приходило время отступать — то и очень больно.
Вопреки традициям, князь Вид отвечал на нападение не ответными пожарами и разграблением чужих городов и сел, а хорошей фантазией в пыточной, всякий раз отпуская сломанных и запуганных противников за выкуп. Достаточно отметить, что после его «гостеприимства», львиная доля теряла Дар, а их родовая ветвь пресекалась — никто не желал связывать судьбу с сумасшедшими. Страшная кара отрезвляла даже самые горячие умы, предупреждая от ошибок.
Хотя пару раз подобное обращение с благороднымиимело обратный эффект — вместо страха и почтительного ужаса, объявлялся большой поход на «садиста и убийцу». Даже монархи, из числа крупных, неофициально их поддерживали (добрым напутствием или деньгами), с великим удовольствием избавляясь за столь малую плату от излишне глупых или неудобных при дворе.
Потому что убить князя Вида, конечно, можно. Но толку от этого никакого.
Никто из Долгоруких, к счастью, не видел лично. Но родовые хроники, хранящие выкопировки с иных записей: украденных, взятых трофеями или купленных, рассказывают: яды, огонь, удушение, погребение землей, погружение в воду, отрубание головы и конечностей очень сильно портят князю Виду характер. И крайне негативно влияют на времяпровождение пленных в его пыточной.
Разумеется, если взяться за дело всерьез и методично, то наверняка можно было сжечь тело до тла, обратить мелкозернистой пылью, привалить чем-нибудь тяжелым и отправить на самое дно Марианской впадины. Выкинуть в космос, наконец. Но приз за такие хлопоты не настолько велик, чтобы ставить под угрозу уже своих виртуозов — а значит и безопасность родных земель, куда более лакомых для окружающих, чем застрявшее в прошлом веке малоэтажное княжество.
Да и за гарантированный результат, если честно, сам Долгорукий ручаться бы не стал. Хотя бы потому, что князь Вид мог запросто покинуть свои земли на время такой облавы и вернуться чуть позже, заглянув к семьям каждого врага персонально. Возраст редко добавляет обладателю добродушия, развивая здоровую злопамятность, а уж конкретно в данном запущенном случае — тем более.
Разобраться в причинах подобной живучести пытались многие. Но ответ пока был только у самого князя Вида. Судьбу же персонажа, поинтересовавшегося на тему «а почему у тебя такие длинные зубы», знают все.
Как у каждого уважающего себя рода, у Долгоруких тоже имелась своя версия.
В мире Силы много того, о чем говорить не принято. Например, никто из физиков не возьмется всерьез изучать переходы энергии «воля» — «огонь», создаваемые одаренным. Или биохимики — те старательно игнорируют Целительство, не желая обсуждать, как мышечная ткань и кости возникают на месте поражения буквально из воздуха, а гарантированного мертвеца вытягивают из небытия без приборов и операции.
Молчат и про хвостатых обитателей подвалов, мертвых физически, но полагающих себя живыми — продолжающих свое существование в канализациях, остерегаясь людей, воюя за пищу и пытаясь создать потомство. Иногда они натыкаются на котов и одерживают победу. Иногда матерые коты, придя в возмущение от такого хамства, становятся немертвыми и разрывают немертвую мышь. И только потом погибают сами — потому что уже их разума вполне достаточно, чтобы отдавать себе отчет о смертельном ранении и невозможности выжить. Благодаря этому, проблема не выбирается из подвалов на улицу.
Самая простая и разумная версия существования князя Вида в том, что князь Вид считает себя живым. Не важно, что происходило с его телом: воля не даст ему уйти за грань.
Довольно частое явление для «виртуоза», но в ограниченной форме: часто после смертельной схватки победитель, ради долга и чести, заставляет себя дожить до получения медицинской помощи. Позволяет Целителю восстановить свое тело из воздуха… Или восстанавливает сам, веря в силу Целителя? Сколько в самом Долгоруком этой самой пустоты?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
