Конечно, первоначальные оговорки Шафтмастера были вызваны более чем одним фактором. Прежде всего, он сомневался, что такой монументальный проект был возможен даже для инженеров-гномов. Как канцлер казначейства, он был слишком хорошо осведомлен об огромной экономической выгоде для всего королевства, если бы это можно было сделать, но он был далек от убеждения, что это возможно. И как сын одного из лордов-правителей Теллиана из Балтара, он, вероятно, был еще лучше осведомлен о преимуществах владения его отцом бухтой Грин-Коув, лежащей на самом прямом пути из туннеля Глотки в Сотофэйлас. Но он также осознавал политические риски, связанные со слишком громким одобрением этого проекта, особенно из-за связей его семьи с Уэст-Райдингом и того, насколько богатым может стать Грин-Коув, если это удастся. Последнее, в чем нуждался любой канцлер казначейства, так это в том, чтобы его обвинили в использовании своего положения для личной или семейной выгоды, особенно в королевстве Сотойи, где политические размены, как известно, все еще иногда превращались в личную драку. Совершенно независимо от любых соображений физического выживания, канцлер, чья личная честь и честность были поставлены под сомнение, стал бы гораздо менее эффективным в качестве министра короны.
И вдобавок ко всем политическим факторам, был тот факт, что он был настолько глубоко предубежден против градани, насколько это вообще возможно. На самом деле, еще три или четыре года назад он принадлежал к придворной фракции, наиболее обеспокоенной угрозой объединенного королевства градани, и не было секретом, что он тихо одобрял попытку сэра Матиана Редхелма предотвратить это, что поставило его в прямую оппозицию Теллиану в его действиях. Это привело к определенной напряженности между ним и сэром Шандаром Шафтмастером, его отцом... не говоря уже о самом Теллиане. На самом деле, это напряжение было одной из причин, которые сделали его приемлемым в казначействе (по крайней мере, на начальном этапе), насколько были обеспокоены Кассан и его сторонники, и он откровенно сомневался, что кто-то столь примитивный и варварский, как градани, сможет выполнить свою часть предложенного графика строительства, даже если гномы действительно вообще могли бы спроектировать эту штуку.
К сожалению, хотя он, возможно, и был предубежден, он не был глуп, и его отношение неуклонно менялось от едкого скептицизма к восторженной поддержке. Цифры были слишком убедительны, чтобы он мог их проигнорировать, и устойчивая, поистине поразительная скорость, с которой продвигалось строительство, в сочетании с успехом экспедиций, которые Теллиан и Бахнак предприняли в Вурдалачьей пустоши, нанесли его презрению к градани смертельный удар. Ему все еще не нравились они сами или идея реального союза с ними, но он был вынужден признать, что те же самые вещи, которые делали их грозными врагами, могли сделать их столь же грозными союзниками. Кроме того, он был реалистом. В отличие от Кассана, который, возможно, продолжал бы с нежностью мечтать о том, как Северная конфедерация неизбежно распадется после смерти Бахнака, Шафтмастер признал, что Бахнак построил нечто более стабильное. Конфедерация должна была остаться, нравилось ему это или нет, и поскольку это было так, он предпочел быть с ней в хороших отношениях и любым возможным способом связать ее будущие экономические интересы с интересами королевства. В конце концов, люди гораздо реже нападали на тех, чье процветание было тесно связано с их собственным. Замечание, мрачно подумал Варнейтус, которое не ускользнуло и от Килтана, Бахнака или Теллиана.
Этот реализм и прагматизм Шафтмастера были причинами, по которым он, наконец, выступил и твердо поддержал Мэйсбирера и принца Юрохаса в убеждении короля издать официальную королевскую хартию для канала. И учитывая согласие трех его самых доверенных и могущественных советников, неудивительно, что Мархос согласился. Действительно, им потребовалось так много времени, чтобы привести его в чувство только потому, что он осознал, насколько острым и деликатным был этот вопрос с некоторыми другими его советниками. Это признание, вероятно, было причиной того, что он до сих пор не сделал свое одобрение хартии официальным; он не собирался этого делать до официальной осенней сессии Великого совета, когда любой, кто хотел бы возразить, должен был бы посмотреть ему в глаза, чтобы сделать это. Для такого неповиновения нужна отважная душа, кисло подумал Варнейтус. Вряд ли их будет много, и как только он сделает устав официальным, канал и весь его трафик перейдут под королевскую защиту, что обеспечит короне новый источник дохода... и сделает любые попытки саботировать его актом государственной измены.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кассану это ни капельки не понравится.
- Как вы думаете, это, наконец, сдвинет его с мертвой точки в вопросе об убийстве? - спросил Сардор через мгновение, и Варнейтус снова поморщился, еще более кисло, чем раньше.
- Если что-нибудь случится, - ответил он. - Однако пришлось выдержать борьбу, чтобы заставить его хотя бы подумать об этом. Думаю, отчасти это связано с тем, что он искренне убедил себя, что является "слишком благородным" человеком, чтобы нарушить свою клятву верности. - Волшебник закатил глаза. - Но я подозреваю, что большая часть этого заключалась в том, что он был слишком хорошо осведомлен о том, как королевство может снова впасть обратно в Смутное время. До тех пор, пока он думал, что может использовать ситуацию, чтобы получить то, что он хотел, без этого, у него не было никакого желания встречаться с Теллианом и всадниками ветра на поле боя. Он далеко не так умен, как сам о себе думает, но он не настолько глуп! И он достаточно умен, чтобы понимать, что если он не предпримет каких-то решительных действий, вероятно, до осенней сессии, учитывая намерение Мархоса публично одобрить устав Теллиана, то ему конец. У него не будет никакого способа "разыграть" что-либо после того, как корона во всех отношениях окажет Теллиану полную поддержку. Я полагаю, что его образ "человека чести" довольно быстро вылетит в окно, как только он это поймет. И если это не придет ему в голову самому, мастер Талтар наверняка найдет способ указать ему на это. Умный парень, этот мастер Талтар.
Он тонко улыбнулся Сардору, и младший волшебник усмехнулся.
- Так что, на самом деле, это, - он указал подбородком на изображения и грамерхейн, - скорее всего, сработает в нашу пользу, чем против нас.
- Возможно, - согласился Варнейтус. - Однако я не планирую ставить на это что-то особенно ценное. Карнэйдоса знает, что я был... неприятно разочарован каждый раз, когда думал, что Базел проигрывает или что мы наконец-то получили решающее преимущество! Тем не менее, на данный момент я не вижу никакого способа, которым это может нам как-то навредить.
Это было несколько не слишком громкое заявление о доверии, и он знал это. Однако это было все, на что он был готов пойти, и он еще несколько мгновений сердито смотрел на грамерхейн, затем пожал плечами и провел по нему рукой. Свет в его сердце вспыхнул один раз, затем исчез, и он посмотрел на Сардора.
- Полагаю, нам следует начать думать о наиболее эффективном способе для мастера Талтара сообщить эту неприятную информацию своему хорошему другу барону Кассану, не так ли?
***
- Думаю, что, должно быть, выгляжу полным идиотом, - заметил Базел Бахнаксон, когда они с Лианой ехали вдоль восточного берега реки Балтар. - По крайней мере, я бы так подумал, если бы был наблюдателем на любой дороге, когда это произошло.
Лиана отметила, что он казался удивительно невозмутимым из-за такой возможности, и улыбнулась ему.
- Я честно обещаю отпустить твою руку и выглядеть соответственно сурово, как только кто-нибудь появится, - сказала она ему.
<Не то чтобы это кого-то обманет>, - заметил Уолшарно. <Даже новичку достаточно взглянуть на вас двоих, чтобы понять, что ваши мозги превратились в кашу. Любой двуногий решит, что вас нужно запереть в хорошей, безопасной комнате где-нибудь, где вы не сможете навредить себе!>
