— Я не понимаю…
— Готова… — произнесла женщина и поднялась с кровати. — Забирай ее. Она — свободна.
— Спасибо, Квартли…
— Я делаю это не для тебя, а для сына, который по-прежнему живет там. Пайли вырастила его, воспитала. Он считает ее своей матерью… А я… Я даже тебя потеряла, Ри. Даже тебя…
— Квартли…
— Забирай свое детище и убирайся отсюда. Просто уходи!
Учитель поднял руку, и Данфейт почувствовала удар по голове. Ее ослепило.
— Учитель! — закричала она.
А потом разряд — и боль, от которой теряешь свой голос. Еще разряд… Сколько же их… Помогите… Больно…
Она проснулась в своей комнате. Она знала, что прошло восемь дней. Она понимала, что смутно помнит обстоятельства, при которых оказалась там. Знала только одно: она жива.
Учитель подошел к ней и склонился. Заглядывая в лицо. Черные глаза смотрели на нее…
Данфейт встрепенулась и распахнула веки. Кимао по-прежнему стоял перед ней, но руку с лица уже убрал.
— Ты не пережила того удара. Ты умерла по дороге, сидя за его спиной. Он предусмотрел все с самого начала. Для того, чтобы создать "заготовку" требуется около года. И он подготовился… Только вот знал ли он, что ты погибнешь от удара или сделал копию просто так, на всякий случай…
Кимао отошел от Данфейт и ополоснул лицо водой в раковине.
Данфейт прикоснулась к своей щеке и потерла виски.
— Тогда, где же все они, кто погибли вместе со мной?
Кимао взял полотенце и вытер лицо.
— Не знаю. Может быть, стали такими же "заблудшими", как и те, другие?
Данфейт подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Прикоснувшись пальцами к щеке, она сжала ее, чтобы почувствовать боль.
— Перестань, — убрал ее руку Кимао. — Ты — жива, и нечего проверять на прочность свое тело.
— Мы убили кого-то… Мы обрекли их на погибель.
— Каждое тело, сотворенные Югой или нами, получает оболочку. Эти тела созданы нами для нас. Оболочки из них вернулись туда, откуда пришли. Если в следующий раз им повезет больше, они родятся в телах младенцев.
Кимао погладил ее по щеке и улыбнулся.
— Все ждут нас внизу. Они беспокоятся.
Данфейт запустила руку в его волосы и растрепала их.
— Так тебе идет больше.
— Думаешь?
— Да, — улыбнулась матриати и поцеловала его, быстро проведя своим язычком по его губам и тут же отстраняясь, не позволяя Кимао ответить.
— Так, значит, — сделал вывод зрячий.
— Да, — хмыкнула Данфейт и попыталась выйти из ванной, но он не позволил.
Схватил ее за талию и, прижав к стене, начал целовать. Его губы, его аромат, его тело, его руки, — Данфейт схватила его за волосы и притянула к себе, отвечая на этот вызов своим вызовом.
— Очень интересно, — прогремел голос Айрин за их спинами.
Девушка стояла в луче света, проникающем из ванной в коридор.
Данфейт отстранилась от зрячего и повернулась в ее сторону.
— Ударь, если хочешь. Твое право.
Айрин улыбнулась и покачала головой. Она спокойно вошла в ванную и остановилась возле зрячего, заглядывая ему в глаза.
— Она опять нашла заступника в твоем лице? Только ты забываешь о том, что нужен ей только тогда, когда ей плохо. Это — нормально, искать помощь там, где тебе готовы ее предоставить.
— Ты так в этом уверена? Сколько предубеждения в тебе, Айрин? Сколько его в тебе и кто воспитал это чувство?
— Говоришь так, будто имеешь право судить! — прошипела девушка в ответ. — Или это твой способ отомстить мне?
— Твоя самонадеянность меня поражает. А если "нет", Айри? Если мстить тебе я не хочу? Что скажешь ты на это?
Айрин засмеялась, оборачиваясь к сестре и глядя на нее.
— Как? Когда? Объясни мне? Каким образом чучело, похожее на тебя, смогло меня обскакать?!
Данфейт закрыла глаза, улавливая в тоне сестры такие привычные презрительные нотки.
— Как ты обращаешься к ней? — не выдержал Кимао, глядя на Айрин не столько удивленно, сколько не понимающе.
— Так, как она того заслуживает! У нас, сайкаирян, тоже есть свои традиции! Если отец узнает, что она отобрала у меня мужчину, он откажется от нее. Так что, когда полетите через неделю отмечать ее день рождения на Сайкайрус, не забудьте, что трахаться в доме, где много посторонних глаз — опасно!
Айрин вышла из ванной, тихо прикрыв дверь за собой, и направилась вниз.
Данфейт осела на пол и спрятала голову. Кимао подошел к ней, пытаясь оторвать ее от пола, но у него не получилось.
— Она расскажет… Отец узнает, и тогда… — Данфейт засмеялась и посмотрела на него, — я перестану зависеть от него! Никогда не думала, что испытаю облегчение, осознав это!
— У тебя истерика, — ответил Кимао и погладил ее по голове.
— Проклятый день рождения… Ненавижу этот день… Ненавижу…
Кимао прикоснулся к ее подбородку и заглянул в осунувшееся лицо.
— Ты не чучело.
— Это не самое обидное слово из тех, которыми она привыкла меня называть. Были еще "тупая", "припадочная", ах да, и мое любимое — "дылда". Я — дылда, — засмеялась Данфейт.
— Глупая, — прошептал Кимао, наклоняясь к ней. — У тебя красивая грудь, я бы даже сказал, что она восхитительна. У тебя стройные ноги и, чего греха таить, на твою заднюю часть смотрю не один я. Ты высокая, но при своем росте в тебе нет ни намека на неуклюжесть. У тебя интересный цвет волос. Иногда они кажутся темными, а иногда я замечаю, что они совсем светлые. У тебя карие глаза, но на солнце они приобретают медовый оттенок и кажется, будто они и в самом деле плавятся. Каждая из черт твоего лица уникальна. Никогда не знаешь, какую гримасу ты состоишь в следующий миг. Это притягивает к тебе взгляд, и я смотрю, пытаясь уловить момент, когда ты, наконец, застынешь. Едва рассмотрев тебя, я теряю первоначальный образ и нахожу новый, не менее привлекательный, чем все предыдущие.
— Зачем ты говоришь мне все это?
— Не знаю, — пожал плечами Кимао. — Говорю то, о чем думаю. Вот и все.
— Ты некрасивый, — вдруг ответила Данфейт. — Ты высокий и худой, хотя и худым тебя назвать нельзя. Словно, с тебя сняли кожу и оставили одни только мышцы. Твои густые черные брови нависают над совсем уж черными глазами, и складывается впечатление, что задержав на них взгляд чуть дольше, можно попросту кануть в лету. Твой белесый шрам слишком сильно выделяется на общем фоне загорелой бронзовой кожи. Он сразу же привлекает к себе внимание и остается только задаваться вопросом, почему ты так и не избавился от него. На твоем лице часто появляются желваки, словно ты специально сжимаешь свои зубы, чтобы показать их. У тебя массивный подбородок и ямочка на нем, как свидетельство того, что тебе постоянно приходится испытывать на прочность свою волю. И другие ямочки у углов твоего рта. Юга! Кто наградил это тело ими, ведь они совершенно не вписываются в твой облик собранного и надменного человека! О морщинках в углах твоих глаз я вообще молчу. Они появляются, когда ты улыбаешься и это, Амир побери, всегда привлекает мое внимание. Где они? Я не вижу их сейчас, хотя, вот эту борозду промеж бровей нахожу впервые. Ты некрасивый, Кимао Кейти, но все же на тебя хочется смотреть.
