Очень странно, однако, что его любознательность не распространилась на некоторые области и не побудила его исследовать некоторые насущные проблемы, возникавшие перед ним. При всем своем огромном престиже Великого Могола и при всей мощи его империи как сухопутной державы он был бессилен на море. В 1498 году Васко да Гама достиг Каликута, обогнув мыс Доброй Надежды; в 1511 году Албукерк захватил Малакку и установил господство Португалии па Индийском океане. Гоа на Западном побережье Индии стал португальским владением. Все это не привело португальцев в непосредственное столкновение с Акбаром. Однако португальцы часто брали в плен индийских паломников, отправлявшихся морем в Мекку, среди которых нередко находились члены императорской фамилии и представители знати, и держали их в заключении, требуя выкупа. Было ясно, что, как ни силен Акбар на суше, португальцы являются господами на море. Нетрудно понять, что континентальная держава не придавала большого значения морскому могуществу, хотя в прошлом величие и значение Индии в известной мере были результатом ее контроля над морскими путями. Акбару надо было завоевать огромный континент, и у него нехватало времени на португальцев, которым он не придавал значения, хотя они временами и досаждали ему. Одно время он подумывал о судостроении, но смотрел на это скорее как на развлечение, чем как на серьезное развитие флота.
Далее, в области артиллерии могольская армия, так же как и армии других индийских государств, опиралась на чужеземных специалистов, которыми были обычно турки из Оттоманской империи. Начальник артиллерии носил титул Руми-ханп (Рум — это Восточный Рим, то есть Константинополь). Эти чужеземные специалисты обучали местных людей. Возникает вопрос, отчего Акбар, или кто-либо другой, не посылал своих людей за границу для обучения и почему он сам не проявил интереса к усовершенствованию артиллерии путем поощрения исследовательских работ?
Еще одно чрезвычайно характерное обстоятельство. Иезуиты преподнесли Акбару печатную Библию, а также, видимо, несколько других печатных книг. Почему он не проявил интереса к книгопечатанию, которое могло бы принести огромную пользу в его государственной деятельности, а также в осуществлении его обширных предприятий?
Еще один пример — часы. Часы пользовались большим спросом среди могольской знати и ввозились из Европы португальцами, а позднее англичанами. Эти привозные часы считались предметом роскоши, предназначенным для богачей, а простой народ довольствовался солнечными, песочными и водяными часами. Не было сделано даже попытки разобраться в конструкции пружинных часов и организовать их изготовление в Индии. Это отсутствие интереса к технике весьма примечательно, особенно если учесть наличие в Индии весьма искусных ремесленников и кустарей.
Не в одной только Индии в этот период обнаружился паралич творческого духа и изобретательской мысли, Вся Западная и
Средняя Азия в еще большей мере страдали от этого. Мне неизвестно, как обстояло дело в Китае, но думается, что подобный застой имел место и там. Следует помнить, что в прошлом как в Индии, так и в Китае различные отрасли знаний получили значительное развитие. Судостроение и обширная морская торговля были постоянным стимулом для совершенствования техники. Правда, ни в этих, ни в других странах в то время не произошло крупных технических сдвигов. С этой точки зрения человечество 15 века недалеко ушло по сравнению с тем, что оно представляло собой одно или два тысячелетия ранее.
Арабы, которые в эпоху европейского средневековья разработали до некоторой степени основы прикладных наук и развили знания во многих областях, позднее отстали и потеряли свое значение. Утверждают, что одни из первых часов были сделаны арабами в 7 веке. В Дамаске были знаменитые башенные часы, а также в Багдаде во времена Харун-ар-Рашида. Но с упадком арабов часовое мастерство также было забыто в этих странах, хотя в ряде европейских государств оно развивалось и часы там уже не были редкостью.
Задолго до Кэкстона испанские арабы-мавры печатали книги с деревянных досок67. Это делалось государством для размножения официальных приказов. Видимо, типографское искусство не развилось дальше стадии деревянных досок и даже в таком виде оно позднее было забыто. Оттоманская Турция, которая долгое время была главной мусульманской державой в Европе и Западной Азии, в течение многих веков игнорировала книгопечатание, хотя в Европе, у самого порога ее владений, печаталось большое количество книг. Турки, несомненно, знали об этом, но не проявляли ни малейшего желания использовать это великое изобретение. Частично этому препятствовали религиозные чувства, так как считалось кощунством печатать священную книгу — Коран. Печатные листы могли получить ненадлежащее употребление, на них могли наступить, их могли выбросить в помойную яму. Наполеон первым ввел печатный станок в Египте, и оттуда он медленно и постепенно распространился в других арабских странах.
В то время как Азия, истощенная своими прежними усилиями, впадала в спячку, отсталая во многих отношениях Европа находилась на пороге важных сдвигов. В Европе возник новый дух, действовал новый стимул, толкая предприимчивых людей за океаны и обращая умы ее мыслителей на решение новых проблем. Возрождение мало способствовало научному прогрессу; в некотором отношении оно даже отвлекало внимание людей от науки, и гуманитарное, консервативное образование, введенное в то время в университетах, препятствовало распространению даже признанных научных идей. Известно, что еще в середине 18 века большинство образованных англичан, вопреки открытиям Коперника, Галилея и Ньютона и несмотря на изготовление хороших телескопов, не хотело верить тому, что земля вращается вокруг своей оси и вокруг солнца. Воспитанные на греческих и латинских классиках, они продолжали придерживаться системы Птолемея, считавшей центром вселенной Землю. Знаменитый английский государственный деятель 19 века Гладстон, при всей своей глубокой эрудиции, не разбирался в естественных науках и не интересовался ими. Даже и теперь, вероятно, найдется немало государственных и общественных деятелей (и не только в Индии), которые мало знакомы с точными науками и с научными методами, хотя они живут в мире, где широко применяются эти науки, и сами пользуются ими для разрушений и массового истребления людей.
Однако Возрождение освободило сознание Европы от многих старых оков и низвергло много идолов, которым она поклонялась. Произошло ли это под частичным и косвенным влиянием эпохи Возрождения или вопреки ей, но появился новый дух — дух объективного исследования, дух, который бросил вызов не только установившимся авторитетам, но также абстракциям и туманным рассуждениям. Фрэнсис Бэкон писал, что «пути к человеческому могуществу и человеческому знанию проходят рядом и почти совпадают, но, тем не менее, учитывая пагубную и укоренившуюся привычку увлекаться абстракциями, целесообразнее основывать и развивать науки на фундаменте, имеющем отношение к практике, с тем чтобы активная часть ее скрепляла своей печатью созерцательную часть и определяла ее». Позднее, в 17 веке, сэр Томас Броун говорил: «Безоговорочная верность авторитету и особенно основание наших убеждений на предписаниях древности является смертельным врагом знания и наносит величайший ущерб истине. Ибо (как это может видеть любой ум) большинство людей нашего века с таким суеверием взирает на прошедшие времена, что авторитет этих последних берет верх над разумом первых. Произведения людей, живших в далекие времена, которые вряд ли избежали бы критической оценки со стороны современников или ближайших потомков, теперь находятся вне пределов завистливого внимания. И чем дальше они отстоят от нашего времени, тем более приближающимися к истине они считаются. Таким образом, мне думается, мы явно обманываем себя и далеко уходим от пути, ведущего к истине».
Акбар жил в 16 веке, когда в Европе происходило рождение движущих сил, революционного прогресса в жизни человечества. Благодаря этому открытию Европа двинулась вперед, сначала медленно, но нарастающими темпами, а в 19 веке она совершила прыжок и создала новый мир. В то время как Европа брала верх, над силами природы и использовала их, неподвижная и дремлющая Азия продолжала следовать установившемуся образу жизни, опираясь на человеческий тяжелый труд.
Чем это объясняется? Азия слишком велика и разнородна, чтобы можно было дать на этот вопрос единый ответ. Каждая страна, особенно такие обширные страны, как Китай и Индия, должна подвергнуться самостоятельному анализу. Китай, безусловно, был и в то время и позднее более культурным, и его народ вел более цивилизованный образ жизни, чем какой-либо из европейских народов. Индия внешне также являла картину не только придворного блеска, но и расцвета торговли, ремесел и кустарного производства. Во многих отношениях европейские страны могли показаться в то время посетившему их индийцу отсталыми и грубыми. И тем не менее в Индии полностью отсутствовал тот динамизм, который все отчетливее проявлялся в Европе.
