В Кашмире в результате длительного процесса обращения в ислам 95 процентов населения является мусульманским, хотя оно сохранило многие древние индусские обычаи. В середине 19 века правитель этого государства — индус — обнаружил, что очень большая часть населения хочет или готова вернуться сп Ыос к индуизму. Он направил к пандитам69 в Бенарес депутацию, чтобы выяснить, возможно ли это осуществить. Пандиты отказались поддержать такого рода перемену религии; тем дело и кончилось.
Те мусульмане, которые были в Индии пришлым элементом, не принесли с собой новой техники или новой политической и экономической системы. Вопреки идее братства, провозглашенной исламом, они были связаны классовыми связями и проникнуты феодальной психологией. В области техники, в методах и организации производства они стояли ниже уровня, существовавшего в то время в Индии. Поэтому они оказали лишь очень незначительное влияние на экономическую жизнь Индии и ее общественный строй. Жизнь продолжалась, как и прежде, и все население, как индусы, так и мусульмане, приспособилось к ней.
Положение женщин ухудшилось. Древние законы также ставили женщину в невыгодное положение в отношении права наследования и положения в семье; впрочем, эти законы были справедливее тех, которые действовали в Англии в 19 веке. Эти законы о наследовании вытекали из индусской системы большой семьи и были направлены на то, чтобы предотвратить переход общей собственности к другой семье. Женщина, вступая в брак, меняла семью. В экономическом отношении она считалась зависимой от отца, мужа или сына, но она могла иметь и имела свою собственность. Во многих отношениях она пользовалась почетом и уважением и обладала достаточной степенью свободы, принимая участие в общественной и культурной жизни. В индийской истории мы находим множество имен выдающихся женщин, в том числе мыслителей и философов, правителей и воинов. Эта свобода постепенно ограничивалась. Мусульманский закон о наследовании более справедлив, но он не распространялся на индусских женщин. Зато на многих из них распространялся, нанося им большой ущерб (в еще большей степени он затрагивал мусульманских женщин), обычай строгого затворничества. Этот обычай был распространен среди высших классов во всей Северной Индии и в Бенгалии, но женщины юга и запада Индии избежали этого унизительного обычая. Впрочем, даже на севере его соблюдали только высшие классы, а массы, к счастью, были свободны от него. Уменьшилась возможность для женщин получить образование, и сфера их деятельности была в значительной мере ограничена домашним очагом70. Этим затворницам, лишенным всякой возможности проявить себя, внушали, что их высшая добродетель заключается в целомудрии и самый страшный грех — лишиться его. Эту доктрину создали мужчины, но на себя мужчины ее не распространяли. В своей знаменитой поэме «Рамаяна», написанной во времена Джахан-гира, Тулси Дас дает глубоко несправедливое и пристрастное изображение женщины.
Отчасти потому, что значительное большинство мусульман в Индии были обращенными индусами, отчасти в результате длительной совместной жизни индусы и мусульмане в Индии обрели много общих черт, навыков, обычаев, выработали одинаковые художественные вкусы, особенно в Северной Индии, в музыке, живописи, архитектуре, в пище и одежде, а также общие традиции. Они мирно жили вместе, как один на^од, принимали, взаимно, участие в празднествах и торжествах, говорили на одном языке, вели приблизительно одинаковый образ жизни, сталкивались с одинаковыми экономическими проблемами. Аристократия и феодальная знать и их многочисленные прихлебатели подражали во всем придворной жизни. (Эти люди не были помещиками или землевладельцами. Они не получали ренты, но имели право собирать в свою пользу государственные налоги с определенной территории. Это право было обычно пожизненным.) Они создали весьма сложную pi утонченную общую культуру. Они носили одинаковую одежду, одинаково питались, в равной мере увлекались искусством, военными играми, поединками и состязаниями. Любимой игрой было поло; большой популярностью пользовались бои слонов.
Эта взаимосвязь и сосуществование имели место несмотря на кастовую систему, не допускавшую тесного общения. Браки между последователями различных религий были большой редкостью, однако и в этом случае не было смешения, так как индуска обычно переходила в мусульманство. Не полагалось также совместного принятия пищи, но этот запрет ие был столь строгим. Затворничество женщин препятствовало развитию общественной жизни. Это относилось скорее к чисто мусульманской среде, так как затворничество здесь было более строгим. Хотя мужчины — индусы и мусульмане часто встречались между собой, женщины обоих вероисповеданий были лишены такой возможности. Женщины, принадлежавшие к аристократии и высшим классам, были, таким образом, значительно больше отрезаны друг от друга и представляли собой более отличные в идеологическом отношении группы, так как они ничего не знали друг о друге.
Жизнь простого народа в деревне, то есть подавляющего большинства населения, строилась на более коллективных и общих началах. В ограниченной сфере сельской жизни индусы и мусульмане поддерживали между собой тесные взаимоотношения. Каста не служила здесь препятствием, и индусы смотрели на мусульман как на членов другой касты. Мусульмане были в большинстве своем обращенными индусами, еще сохранившими все старые традиции. Они хорошо знали быт индусов, их мифологию и эпос. Они выполняли одинаковую работу, вели сходный образ жизни, одинаково одевались, говорили на одном языке. Они посещали празднества друг у друга, а некоторые полурелигиозные торжества были у них общими. Они пели одни и те же народные песни. Большую часть их составляли крестьяне, кустари и ремесленники.
Третью крупную группу, промежуточную между знатью, с одной стороны, и крестьянством и ремесленниками — с другой, составлял торговый класс. Он состоял главным образом из индусов и хотя не обладал политической властью, но в значительной мере контролировал экономическую жизнь. Представители этого класса меньше поддерживали личные связи с мусульманами, чем высший и низший классы. Мусульмане, пришедшие в Индию извне, были феодалами по своей психо логии и относились к торговле с презрением. Занятию торговлей мешало также и то, что ислам воспрещает взимание процентов. Мусульмане считали себя правящим классом, аристократией, они занимали государственные посты, владели земельными пожалованиями или являлись военачальниками. Среди них было также много ученых, находившихся при дворе или руководивших богословскими и другими академиями.
В могольский период многие индусы писали книги на персидском языке, который был официальным придворным языком. Некоторые из этих книг стали классическими в своем роде. В то же время мусульмане-ученые переводили санскритские книги на персидский язык и писали на хинди. Прославленными поэтами, слагавшими стихи на хинди, были Малик Мухаммед Джайси, автор «Падмавата», и Абд-ур-Рахим, хан-ханан, один из первых вельмож двора Акбара, и сын его опекуна; хан-ханан владел арабским, персидским и санскритским языками и был выдающимся поэтом на хинди. Одно время он был главнокомандующим императорской армии, и, тем не менее, он в своих произведениях воздавал хвалу Рану Пратапу из Мевара, который постоянно боролся против Акбара, так и не подчинившись ему. Хан-ханан восхищался патриотизмом своего боевого противника, его высоким чувством рыцарской чести и превозносил его. Именно на таком рыцарском и дружественном подходе основывал Акбар свою политику, и ее переняли многие его советники и министры. Особенно привязан был Акбар к радж-путам, восхищаясь в них качествами, которыми обладал сам,— беззаветной доблестью, чувством рыцарской чести и верностью данному слову. Он склонил на свою сторону раджпутов, но при всех своих замечательных достоинствах раджпуты были представителями средневекового общества, которое уже изживало себя по мере роста новых сил. Акбар не замечал этих новых сил, так как он сам был пленником своего социального наследия.
Акбар достиг поразительных успехов: он создал чувство единства среди различных элементов Северной и Центральной Индии. Ему препятствовали в этом правящие классы, состоявшие преимущественно из людей чужестранного происхождения, религиозный и кастовый барьеры, прозелитствующая религия, противостоящая неподвижной, но чрезвычайно стойкой системе. Эти препятствия не исчезли, но, тем не менее, чувство единства продолжало расти. Это объяснялось привязанностью но только к личности Акбара, но и к созданной им системе. Его сын и внук — Джахангир и Шах Джа-хан — приняли эту систему и действовали в ее рамках. Они не были высокоодаренными людьми, но их правление было успешным, потому что они продолжали идти путем, проложенным Акбаром. Следующий правитель, Аурангзеб, человек более одаренный, но другого склада, свернул с проложенного пути и свел на нет то, что было создано Акбаром. Но он уничтожил это не полностью, и приходится поражаться тому, как, вопреки Аурангзебу и его слабым и жалким преемникам, сохранилось чувство благоговения перед созданной Акбаром системой. Это чувство было распространено на севере и в центре и не распространялось на юг и запад. Поэтому удар ему был нанесен из Западной Индии.
