нет в живых.
Лешка тогда уже сгонял первый раз в Польшу, он недоумевал и злился, почему это лучший друг не желает разделить его странствия. Причина была все в том же коте. На кого оставить такого мерзавца? Жизнь шла, надо было работать, а для этого приходилось ездить. Зверь словно почуял, что мешает хозяину, а может, чем-то заразился или просто уже состарился. Он перестал есть, сделался необычно угрюмым… Сидор умер легко. Саша закопал могучее пушистое кошачье тело, странным образом сплюснувшееся, точно мяч, из которого выпустили воздух, под раскидистым деревом. Впрочем, тогда стояла кислая дождливая зима и листьев не было. Климов долго ковырял мерзлую землю одолженной у дяди Федора саперной лопаткой. А потом несколько минут молча и тупо смотрел на фланировавших вокруг собаковладельцев… Собачку, говорите? Хм? Собачку?
«Нет, ребята, Барбиканыч не собачка, это тот самый зверь, которому никто на фиг не нужен. Прямо какой-то постаревший и уставший от кровопролития Анслен де Шатуан… Эк, ты парень хватил».
И сам удивляясь своей не в меру разгулявшейся фантазии, Климов забрался в хозяйский холодильник, содержимое которого не поражало воображение своим богатством и многообразием. Александр отломил кусочек сыру и сжевал его прямо перед открытым холодильником. Позавтракав таким образом, Саша отправился на кухню, чтобы приготовить кофе. Он едва успел поднести к губам чашку, когда в дверь позвонили. И, хотя Климову было четко сказано, чтобы он никому не открывал, Саша, после второго или третьего настойчивого звонка, обмотав вокруг бедер полотенце, пошел-таки к двери.
Климов с удивлением уставился на мужчину, на простоватом лице которого застыло виноватое выражение. Человек этот, державший в руках букет цветов и коробку конфет, удивился, судя по всему, еще больше, чем сам Климов, потому что открыл рот и, выпучив глаза, воззрился на отворившего ему дверь практически голого незнакомца. Затем, растерянно оглядевшись вокруг и, видимо, убедившись в том, что ни подъезд, ни этаж он не перепутал, с трудом шевеля языком, выдавил:
— А где… э-ээ… На-та-ша?
— Хрен ее знает, парень, — пожал Александр плечами. — Я тут со вчерашнего вечера сижу и никакой Наташи не видел, ты, часом, не перепутал чего?
— Не-ет.
— Ну извини, я смотрю ты по делу пришел. — Саша показал на цветы и конфеты в руках странного своего собеседника, который, надо думать, притащился в гости к Ингиной подружке. (Таково во всяком случае, было предположение Климова. Девчонки часто живут вместе, они, наверное, труднее переносят одиночество.) — Может, она скоро придет, я здесь всего второй раз, не освоился еще пока… Хочешь, заходи, подождем вместе.
На предложение это незнакомец отреагировал как-то странно. Он окинул Климова с головы до ног, неестественно долго задержавшись глазами на полотенце, и, решительно замотав головой, промямлил, что зайдет позже.
— Дело хозяйское, — бросил Саша и закрыл дверь. Однако странный тип не ушел, а остался на лестничной площадке. Саша это чувствовал, не говоря уже о том, что звуков удалявшихся шагов он не слышал.
На богдановского агента, равно как на милиционера или мехметовского подручного, мужчина этот не походил. Наверное, все-таки следовало послушаться Ингу и не открывать никому. И что это еще за Наташа такая? Не став, однако, понапрасну ломать голову над поведением этого таинственного визитера, Климов пошел пить свой кофе, который как раз успел немного остыть и теперь был, что называется, в самый раз.
Саша нашел в шкафчике залежи всевозможных печений, конфет и пряников. Он усмехнулся: «Сладкоежка». Странная все-таки девка. Сам Климов машину водил очень прилично, а вот мотоциклов побаивался. Осмелился бы он оседлать «ямаху», чтобы мчаться на ней со скоростью сто восемьдесят километров в час по городу? Пусть даже ночью, когда машин мало. Лет пятнадцать назад, может быть. А сейчас? Нет, не осмелился бы. Ни за что. Нежная, как у ребенка, кожа и неистовая страсть, просто безумие какое-то. Саша не случайно вспомнил о Марине, с которой уж лет десять тому, как развелся. Две эти женщины были чем-то внешне похожи. Два этаких субтильных создания. Почему два? А Лена, та из-за которой он чуть не взлетел на нары? Она ведь тоже, если перефразировать «Deep Purple», same kind of woman[23]. Внешне. Именно так. Наверное, такие женщины, вообще его, Климова, тип. Если не смотреть в глаза Инге, не слышать ее хрипловатого голоска, можно подумать, что она не в состоянии без посторонней помощи перейти дорогу, под стать Марине, в которой самостоятельность проснулась только тогда, когда они с Сашей расстались. Но сходство было лишь внешним и потому обманчивым. Прямой взгляд. Ехидная усмешка… Александр вдруг поймал себя на мысли, что ему хочется увидеть Ингу именно сейчас. Где она носится?!
Не успел Александр вдоволь вкусить от хозяйкиных щедрот и завершить свои размышления, как в дверь вновь позвонили.
«Пусть валит за бутылкой, — решил Климов, не сомневаясь, что, открыв дверь, вновь увидит странного типа с цветами и конфетами. — И пусть сидит ждет свою Наташу. Хотя, нет… Инга придет, не надо перед ней с пьяной мордой…»
Саша, щелкнув замком, потянул на себя ручку двери. На пороге он увидел миниатюрную и довольно хорошенькую шатенку лет двадцати пяти — двадцати восьми, пронзавшую его внимательным взглядом.
— Можно войти? — спросила она и, не дожидаясь ответа, шагнула в квартиру. — Я Наташина соседка, меня Светой зовут.
— Климов, — представился Саша, впуская новую гостью. — Александр.
Женщина деловитой походкой, совсем по-хозяйски прошла в кухню.
— Кофе? — предложил Александр и поинтересовался. — И вообще, чем, так сказать, обязан?
От кофе Света отказалась и, присев, внимательно, изучающе посмотрела на Климова. Тот ответил вопросительным взглядом.
— Вы извините, Александр, — негромко, но уверенно начала соседка. — Может быть, я лезу не в свое дело… Но, понимаете… — Она на секунду замялась и, прищурившись, буквально стрельнула глазами во все еще продолжавшего недоумевать Климова. — Вы ведь здесь впервые? — неожиданно спросила она.
— Вовторые, — счел нужным внести уточнение Александр.
— Неважно. А Михаил Андреевич и Наташа знакомы уже давно, — заявила Света. — Они собираются пожениться, завести детей. Михаил Андреевич очень любит детей. Недавно они поссорились…
— Кто? — перебил Климов, изобразив на своем лице гримасу сочувствия и вежливого недоумения. — Дети?
— Михаил Андреевич и Наташа, — строго ответила Света и продолжала: — Михаил Андреевич очень переживает, он все эти дни места себе не находит… Наташа тоже. Просто она гордая и не хочет первой мириться.
«Скажите пожалуйста, какие утонченные люди, — подумал Саша, кивая головой. — Только на кой черт я все это слушаю, а? Да ладно, все равно делать нечего. А Михаил Андреич, это, конечно, тот мудак с цветами и конфетами.
