— Есть описание?
— Частичное. — Он повернулся к клерку-кодировщику. — Готов, Мак?
— Все готово. Валяй.
— Средний рост. Черные ботинки, синий костюм. Без галстука. Обручальное кольцо. Черные волосы, зачесанные прямо назад. Бритый. Бородавки на руках и на затылке. Чуть прихрамывает.
Пока детектив говорил, клерк, не изменяя выражения лица, нажимал на клавиши.
«Динга-динга-динга-динг!» — защелкала машина, и появилась карточка.
— Герберт Дж. ван Антверп, — сказал Мак. — Бульвар Коллестера, сорок девять, пятьдесят шесть.
— Отлично сработано, — заметил сержант. Он взял со стола микрофон. — Машина 57, машина 57, отправляйтесь…
Когда Пол вышел на залитую солнцем улицу, черная полицейская машина с выключенной сиреной пропела новыми резиновыми покрышками по асфальту и свернула в аллею, ведущую за здание полицейского участка.
Пол с любопытством уставился на нее, когда она остановилась перед запертой дверью.
Из задней дверцы сияющей черным лаком машины выскочил полицейский и направил на Пола автомат.
— Ладно, ладно, нечего тут околачиваться. Пол замешкался на секунду дольше, чем следовало, чтобы успеть мельком взглянуть на арестованного, который сидел в темной глубине машины между двумя полицейскими, тоже вооруженными автоматами.
— Иди, иди, проваливай! — снова крикнул полицейский Полу.
Полу не верилось, что полицейский настолько успеет выйти из себя, чтобы выстрелить просто в праздношатающегося, и задержался еще на минутку. Его страх перед автоматом, уставившимся на него черным глазком, несколько уравновешивался страстным желанием увидеть человека, чье презрение к проторенным дорожкам в этом обществе было еще сильнее, чем у него.
Железная дверь участка с лязгом распахнулась, и три новых полисмена с оружием в руках появились в ожидании преступника. То, что преступник этот проведет несколько секунд в свободном пространстве аллеи, было, по-видимому, делом настолько опасным, что полицейский, который пытался прогнать Пола, сейчас все свое внимание обратил на те восемь или десять квадратных футов, которые заключенному за какое-то мгновение предстоит пересечь. Пол заметил, что большой палец полицейского снял предохранитель автомата.
— И гляди, без всяких штучек, слышишь? — произнес нервный голос внутри машины. — Выходи-ка!
И в следующую же секунду на свет божий вышел доктор Фред Гарт в изорванной рубашке Команды Синих, небритый, с расширившимися глазами, в наручниках и насмешливо улыбающийся.
Не успел Пол поверить собственным глазам, наблюдая эту бессмысленную сценку, как его старый товарищ по команде и по палатке, его дружок, человек, который был первым после него претендентом на Питсбург, оказался уже внутри участка.
Пол заторопился к фасаду знания и вбежал обратно в служебное помещение, где он только что заполнял анкеты и сдавал свои документы.
Сержант величественно глянул на него.
— Ну, чего там еще?
— Доктор Гарт — что он здесь делает?
— Гарт? Никакого Гарта у нас здесь нет.
— Я только что видел, как его подвезли к задней двери.
— Не-е-ет. — Сержант снова принялся за чтение.
— Послушайте, он один из моих лучших друзей.
— Видимо, такой же сукин сын, как и ты, — сказал сержант, не отрывая глаз от книги. — Проваливай.
Совершенно растерянный, Пол вышел на улицу и, оставив свой старый автомобиль у полицейского участка, зашагал вверх по направлению к главной улице Усадьбы, к салуну у въезда на мост.
Часы на башне городского управления пробили четыре. С таким же успехом они могли пробить полночь, семь часов, час, для Пола это не имело никакого значения. Больше ему не нужно быть где-то и в какое-то время — никогда больше, надеялся он. Он сам придумывал себе цель, чтобы отправиться куда-то, но шагал вообще бесцельно. Ни у кого нет к нему никакого дела; где бы то ни было. Экономика больше им не занималась. Его учетная карточка представляла теперь интерес только для полицейских машин, которые, как только его карточка попала к ним, отнеслись к нему с инстинктивным недоверием.
Пожарная помпа работала как обычно, и Пол присоединился к толпе. Вид быстро текущей воды несколько успокоил его. Он с интересом наблюдал за тем, как маленький мальчик делал бумажный кораблик, а потом за рискованным рейсом этого кораблика к неизбежной гибели в темном провале канализационного люка;
— Что, интересно, доктор?
Пол обернулся и увидел у своего локтя Элфи, телевизионную акулу.
— Вот здорово! А я думал, что вы на Лужке.
— А я полагал, что вы там. Как ваша губа?
— Подживает. Но дает себя знать.
— Если это может доставить вам хоть малое утешение, док, могу вам сказать, что бармен все еще продолжает чихать.
— Да что вы? Это просто великолепно. А вас выставили?
— А вы разве не знали? Вышибли всех, весь обслуживающий персонал, после этой истории с деревом. — Элфи рассмеялся. — Они сами готовят себе пищу, сами стелют постели, готовят площадки для гольфа и все остальное, каждый из них.
— Неужто каждый?
— Каждый, кто ниже управляющего заводами.
— А уборные они тоже чистят самостоятельно?
— О, только наиболее тупые из них, с ПИ ниже 140.
— Вот это да! И все равно продолжают игры, не так ли?
— Точно. В последнюю минуту я слышал, что Синие далеко оторвались от всех.
— Да неужто!
— Точно, они были настолько опозорены из-за вас, что готовы просто костьми лечь, но выиграть.
— А Зеленые?
— Зеленым крышка.
— Даже несмотря на Шеферда?
— Этого Джима Торпа? Да что там, он ведь вмешивается абсолютно во все и пытается самостоятельно завоевать каждое очко.
— Ну, и…
— Поэтому-то никто и не может заработать ни единого очка. Последнее, что я слышал, — это команда Шеферда пыталась убедить его, что у него какое-то вирусное заболевание и что ему следует провести пару дней в изоляторе. Нет, у него действительно что-то есть, это уж точно. — Элфи поглядел на часы. — Послушайте-ка, сейчас должна быть какая-то камерная музыка по седьмому каналу. Не хотите ли сыграть?
— Только не с вами.
— Нет, просто так, на фукса. Без денег. Я пытаюсь натаскивать себя на камерную музыку. Совершенно новая область. Пойдемте, доктор, попытаемся угадывать вместе. Вы будете следить за виолончелью и басом, а я за альтами и скрипками. Идет? Затем мы сравним наши наблюдения и объединим наши знания.
— Я поставлю пиво. Как вы насчет этого?
— Это будет здорово, очень здорово.
В сыром полумраке бара Пол разглядел парнишку, почти подростка, который с надеждой глядел на него из кабины. Перед пареньком на столе были разложены три ряда спичек: три в первом ряду, пять во второму семь в третьем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
