— Разве я не говорил, что у меня все будет первейшего сорта? — улыбался Фред, выслушивая хвалебные отзывы гостей. — Вы у меня позабудете, что такое скука.
Он был прав — скучать здесь было трудно. Конечно, это стоило денег, но ведь всякое удовольствие стоит денег, иначе не бывает. Не беда, если дома станет одной прорехой больше, если рыбаки иной раз не смогут свести концы с концами и не успеют погасить в срок какой-нибудь вексель! Здесь ведь так уютно, так приятно уставшему человеку передохнуть после тяжелой работы, а то и до нее.
Гароза, давно предвидевший, что новое заведение еще сильнее укрепит его власть над рыбаками, весьма благожелательно отзывался о «Вилле Фреди».
3
Однажды в середине июня на взморье появился гладко выбритый, широкоплечий, коренастый человек с вытатуированным на правой руке красно-синим якорем. Судя по костюму заграничного покроя, он был моряк. Ему можно было дать лет тридцать пять или немного больше. Английская жокейка, которую он, по обычаю моряков, слегка сдвигал на затылок, молодила его.
Прибыв в Чешуи, незнакомец первым долгом спросил о Фреде Менгелисе. Ему посоветовали пойти в Гнилуши — может быть, американец окажется на берегу. В Гнилушах он встретил на пляже Петера Менгелиса, Румбайниса, Крауклиса и еще нескольких рыбаков, которые снимали с вешал просохшие сети.
— Вы его сейчас не застанете, — ответил ему Петер на вопрос о Фреде. — Его нет дома.
— Разве Фред опять ушел в море?
— Почти что так, только он сейчас не служит на пароходах.
— У него теперь свое собственное судно, — вступил в разговор Румбайнис.
— Вот оно что! Ну, понятно, он-то имел возможность… — усмехнулся незнакомец.
Рыбаки оставили сети и окружили его.
— Вы, наверное, его друг? — спросил Петер.
Незнакомец снова усмехнулся.
— Да, когда-то мы были друзьями, а как дальше будет, трудно пока сказать. Досадно все-таки, что его нет дома, мне очень нужно его повидать. А давно его нет?
— С позавчерашнего дня, — сказал Петер. — Обычно он возвращается через неделю.
— Тогда я подожду его здесь, у меня времени достаточно. Можно тут где-нибудь поблизости остановиться?
— А «Вилла Фреди» на что? Там всегда можно достать комнату, — заявил Румбайнис.
— Что это, дача какая-нибудь?
— Нет, гостиница. Фред построил недавно — прямо заправский отель.
— И даже гостиница? — удивился незнакомец. — Ну, этого можно было ожидать, Фред всегда был ловкачом.
— Вы бы остановились у меня, — сказал Петер. — Я его брат.
— Весьма благодарен вам, но я лучше остановлюсь в гостинице. Надеюсь, что мой приятель не очень много сдерет с меня за номер и стол.
— Как вас по имени? — спросил Петер. — Может, я уже слышал про вас от брата.
— Навряд ли он говорил. Меня зовут Карл Зиедынь. Когда-то мы с ним служили на одном пароходе, только он вернулся домой раньше.
— Вот приятно-то ему будет встретиться со старым знакомым, — сказал Румбайнис.
— О да, весьма приятно! — засмеялся Зиедынь.
Он рассказал, что оставил родину почти пятнадцать лет тому назад, побывал за это время во всех частях света, на всех морях, но сейчас работать за границей нет никакого смысла, поэтому он надумал вернуться домой. Родители его раньше жили в деревне, в северной части Видземе, а сейчас он их разыскал в какой-то богадельне.
— Вообразите только: Фред как-то зимой навестил их и привез в подарок деньжат. Ведь следует же отблагодарить друга за такую доброту сердечную, — смеялся Зиедынь.
У человека, видно, не хватало винтиков, если он о серьезных вещах мог говорить в таком тоне. Да и все они, кто столько времени шатался по свету, становились чудаковатыми. Спросив еще раз, где легче застать Фреда после возвращения, Зиедынь направился к «Вилле Фреди». После видели, как он прохаживался возле курорта и по дюнам, но от людей Зиедынь держался в стороне и в разговоры не вступал.
Ровно через три дня «Титания» рано поутру бросила якорь у Гнилуш. Находившиеся на берегу рыбаки собрались, как обычно, у моторки, потому что американец в таких случаях подносил им по стаканчику водки. На этот раз он тоже приказал Баночке развести спирт, а сам пошел достать на закуску копченой камбалы.
— Сходил бы ты в гостиницу, там тебя уже третий день ждет какой-то гость, — сказал Румбайнис.
— Да, он тебя ждет не дождется, — подтвердили другие. — Кто-то из моряков; говорит, вместе служили.
— Вот как? — удивился Фред. — А какой он из себя? Не сказал, как его зовут?
— Кажется, Страздынь, — старался припомнить кто-то.
— Такого не знаю.
— Какой тебе Страздынь! — закричал Румбайнис. — Я хорошо помню, он ведь мне сказал, что его зовут Зиедынь, Карл Зиедынь.
— Ах, вон кто! — лицо Фреда вытянулось. — Что ему здесь надо? — он поискал глазами Баночку. — Хеллоу, Банка, выставил ты на берег старый садок? Пошевеливайся, мы сейчас уходим. Вот что, — извиняющимся тоном обратился он к рыбакам, — сегодня у меня совсем нет времени, даже в поселок не пойду. Мы только мимоходом, чтобы выбросить на берег это старье. Совсем прогнил, никуда больше не годится.
Фред взялся за конец троса и вытащил садок на берег.
— Если хочешь, Петер, можешь его починить и пользоваться.
— Да он ведь еще совсем хороший, — сказал Петер.
— Дома он хорош, а для нас в море не годится. Там все должно быть первого сорта.
— А мотор-то я заглушил, — виновато начал Баночка.
— Кто же тебе велел? — набросился на него Фред. — Сейчас же запускай мотор, мы уходим! Ну, друзья, нам придется проститься, я хочу отодвинуть моторку от берега. Здесь еще повредишь винт.
— Сходить так сходить! — И рыбаки оставили «Титанию».
— Будь добр, Петер, выдерни якорь и принеси мне его, — сказал Фред, беспокойно оглядываясь по сторонам. Перетащив через борт якорь, он тотчас же бросился на корму и начал крутить маховик, но мотор еще не нагрелся. Рыбаки, удивленно гадая о причине его внезапного ухода, вернулись к прерванным занятиям: Петер Менгелис подтаскивал к снастям садок, Крауклис снимал сухие сети.
Баночка тщетно старался оттолкнуться длинным веслом от берега, потому что «Титания» слегка врезалась носом в песок. Лампа подогрева шумела, из мотора изредка вылетало «пук-пук», когда Фред пытался снова запустить его. Наконец мотор заработал, сизый дым вылетел из выхлопной трубы, и корпус моторки дрогнул. Но было уже поздно. В тот момент, когда Фред хотел спуститься через люк к мотору и дать «полный назад», к берегу подбежал запыхавшийся Карл Зиедынь.
— Good morning[16], Фреди! — крикнул он.
Фред вздрогнул и даже несколько изменился в лице.
— Морнинг, Чарли, — тихо ответил он, но тут же принял озабоченный вид. — Как видишь, мне надо спешить обратно. Ужасно жалко, что не удастся сейчас поговорить. Что там такое, Банка, отпихнешься ты когда-нибудь или нет?
Фред схватил другое весло и поспешил на помощь работнику. Зиедынь, улыбаясь, схватился за конец весла, не давая Фреду оттолкнуться.
— Куда тебе так спешить? Можешь немного и подождать.
— Перестань дурачиться, — досадливо сказал Фред. — Мне некогда.
— Никуда ты не уйдешь! — ответил Зиедынь уже более решительным тоном. — На разговор со мной у тебя время найдется.
Выпустив весло, он взял якорь моторки вынес его обратно на берег.
— Ты все такой же шутник! — Фред сделал вид, что смеется. Убедившись, однако, что уйти не удастся, он сошел на берег и протянул Зиедыню руку. Тот довольно неохотно подал ему свою.
— Ладно, — сказал Фред. — Только уйдем отсюда. Здесь нам не дадут поговорить.
И он поспешил увести друга подальше от людей, к дюнам.
4
Фред остановился в ложбине между двумя дюнами, склоны которых поросли частым ольшаником.
— Присядем, — предложил он, выбрав на песке ровную площадку.
Зиедынь присел в нескольких шагах от него. Наморщив лоб, с презрительной усмешкой глядел он на Фреда.
— Не ожидал я, что ты окажешься таким фруктом…
— Ты, конечно, на меня сильно сердишься? — начал Фред, отводя взгляд в сторону.
— А ты что же, скотина, ждешь, чтобы я тебе руку поцеловал? — негодующе сказал моряк.
— Не кричи так громко, ничего особенного ведь не случилось, — успокаивал его Фред.
— Ах, ничего особенного! — Зиедынь действительно повысил голос. — Человек доверяет тебе трехлетний заработок, а ты пускаешь деньги по ветру и даже не видишь в этом ничего особенного? Хоть капля-то стыда у тебя осталась, подлая ты душа?
— Дай сказать, как дело было…
— Твои рассказы не стоят и цента, врать ты всегда был горазд. И не думай, пожалуйста, что тебе удастся втереть мне очки, я уже не прежний дурак!
