Добравшись до деревни, первым делом он помог расседлать лошадей, а потом жестами и уговорами пытался объяснить уставшим животным, что пастись следует вольно. Бинки и Туча отбегали и, сделав круг, жались к похожим на вигвамы жилищам эльфов.
А мы с Иорветом, пронизанные насквозь ветром, позабывшие о скрипящих перьях и какой-то там работе при свечах, уселись у очага в вигваме командира Свободных Эльфов. Иолар, в неизменной накидке из меха мантикоры выглядевший, в отличие от нас, предельно гармонично среди расшитых бисером дублёных шкур и подвесок из верёвочек, бусин и перьев, поднёс еду и травяной чай и уселся напротив.
— Мне нужна помощь, — сказал он.
Полог откинулся и вошла эльфийка, которую поначалу я приняла за индианку, одну из местных. Вокруг её бёдер был повязан цветастый платок, по сторонам загорелого лица спускались косички.
— Торувьель! — воскликнул Иорвет.
Она присела на шкуру рядом с Иоларом, и его хищное красивое лицо озарилось счастьем, будто он увидел солнце.
— Когда я уходил из Дол Блатанна, я не мог помочь ей. Я не мог помочь даже самому себе, — сказал он. — Но она помогла мне. Прошёл год, и она пришла.
Торувьель рассмеялась.
— Если вы думаете, что у здешних эльфов меньше дурацких обычаев, чем в Дол Блатанна, вы ошибаетесь, — своим низким хриплым голосом произнесла она. — Прежде, чем мы можем пожениться, я должна выдержать испытание посвящения в племя…
— В народ, — поправил Иолар. — Каждый из нас проходил это испытание.
— Знаю. Ты меня об этом не предупреждал, — снова рассмеялась Торувьель. — По понятным причинам Старейшины не хотят принимать в стаю…
— В народ, — снова поправил Иолар.
— …чужака, — закончила Торувьель, обняла его, и нахмуренные брови вождя Свободных Эльфов разгладились. — Мне нужна помощь.
Как оказалось, кандидат в племя мог выбрать двух помощников для прохождения испытания, но вредные старейшины запретили кому-либо из Свободных Эльфов помогать Торувьель. Более того, обычное испытание заключалось в том, чтобы принести птенца белого горного орла и не погибнуть в восхождении на скалы и от клювов орлов-родителей, которых запрещалось убивать. Потом пойманных орлят обучали охоте. Для Торувьель же выбрали целью грифона-альбиноса — белоснежное чудовище, помесь льва и орла. Гнездящуюся пару видели на одном из самых опасных и недоступных пиков у плато.
— Мы бы справились с грифонами, — виновато сказал Иолар, — но в пещеру с гнездом невозможно попасть, она будто внутри скалы.
— Иллюзия, — важно кивнула я.
— Вот затем нам и нужен был ведьмак! — обрадовался Иолар.
— Как мы заберёмся на пик? — хмуро спросил Иорвет.
— Мы можем помогать помощникам, но не Торувьель. Вы проникнете за иллюзию и передадите ей птенца. Она принесёт его Старейшинам, мы поженимся, — озвучил Иолар свой бесхитростный план.
Ночью мы с Иорветом лежали, обнявшись, на толстом ложе из шкур в вигваме, который нам выделили, как дорогим гостям. Не было сил ни на любовь, ни на что, и от горчащего дыма кизяка в очаге хотелось только спать и спать — день или лучше два. Но на рассвете надо было ползти на гору, и мы крепко прижимались друг к другу.
— Я побеседовал со Старейшиной, — тихо шепнул Иорвет на ухо. — Отдал ему весь запас табака.
— Грифона заменили на орла? — сонно спросила я.
— Нет. Договорился, что если мы выживем, тоже провести для нас обряд.
— Посвящения в стаю? Зачем?
— Нет, — Иорвет тихо рассмеялся. — Бракосочетания.
От удивления я аж проснулась и, приподнявшись, заглянула в лицо Иорвету, чтобы убедиться, что он не шутит.
— У меня уже есть бумага от Хранительниц, — напомнила я. — Прямо с собой, в сумке. Мы будем жениться во всех жопах мира, куда забросит нас судьба?
— Во всех не понадобится, — серьёзно ответил он. — Эльфийский обряд в Синих Горах имеет силу в Дол Блатанна, а значит и в Аэдирне и Долине Понтара. Пока мы добирались сюда, я подумал, что надо, чтобы у тебя была легитимная бумага о браке. Если что-то случится со мной, право на нашу землю по закону перейдёт к тебе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я смотрела на него — он точно не шутил. Неужели он правда думал, что мне нужна земля и наш дом после того, как его не станет? Нет, после этого мне нужен будет только маленький толстостенный пузырёк с эликсиром Филиппы, который всегда был со мной, так же, как и документ о принадлежности.
— Не смей даже думать об этом! — воскликнула я.
— Как пожелаешь, — ответил Иорвет.
— Так-то лучше, — буркнула я, укладываясь на шкуру.
— Но обряд проведём всё равно, — сказал он.
***
Если описать кратко и политкорректно наше восхождение на гору — это было трудно, но мы справились. Или так: это была полная задница, отмороженные конечности, туман, холод, беснующиеся грифоны (слава Аксию!), чуть не улетевшая в пропасть Торувьель, проход по изнанке за иллюзию, битва с Элементалем Льда, птенец грифона размером с волкодава, который, кажется, откусил добрый кусок от каждого из нас, спуск на ледяном ветру и сорванные страховочные крюки. Но мы справились.
Когда Торувьель передала мешок с птенцом Старейшинам, возникли сложности — обнаружилось, что сто пятидесятый пункт правил в свитке, описывающем обряд, однозначно указывал, что помощниками могут быть только представители народа Свободных Эльфов. Однако под яростным взглядом Иолара, который страшил даже больше, чем грифон, Старейшины не рискнули объявить испытание проваленным и, посовещавшись, решили в виде исключения принять задним числом в Свободные Эльфы Иорвета и меня. Запрета для дхойне стать эльфом в правилах не нашлось, как ни искали: свитки были написаны ещё до того, как дхойне высадились на Континент. Этот несуразный факт смешил меня в течение всего ритуала, когда Старейшины (их женская половина выглядела моими ровесницами) обходили нас с мисками из тыквенных корок, откуда мы зачерпывали пальцами распаренный сладкий овёс.
Самый главный Старейшина, похожий на гитариста Роллинг Стоунз, не отходя от кассы, поженил всех желающих. Желали Иолар и Иорвет, и в результате, ещё по какому-то древнему обычаю, мы с Торувьель стали названными сёстрами, а Иорвет с Иоларом братьями.
И всё же, без шуток, путешествие в Синие Горы оказалось лучшим, что случалось со мной за последний год. Мы прошли с племенем через плато, наши лошади носились без сёдел и узды в табуне где-то там, без нас, а миндальный запах белых нежных цветов камнеломки с примесью пряной полыни снился мне потом много лет.
— Не будешь скучать по дому? — как-то спросила я Торувьель.
Мы сидели перед вигвамом, смотрели на красное солнце, зацепившееся за горный пик, и в ущелье под плато колыхалось внизу, будто море, охряное облако.
— Солнце везде разное, — задумчиво сказала она, подняв тонкую изогнутую трубку, и из её губ тоже вырвалось облачко. — Когда тоскуешь по дому, просто взгляни на небо. Куда бы ты ни поехала, Луна везде — одна и та же.
Так оно и было. Круглое полупрозрачное лицо Луны уже висело над горами, точно такое же, как на Севере. Она будто терпеливо ждала своего часа, когда надоедливое солнце, наконец, уйдёт на покой, и можно будет, сияя, занять чёрное небо. Торувьель тоже смотрела на Луну.
— Когда тебе подкидывают новую жизнь, надо брать, — сказала она.
***
На зиму мы окончательно перебрались в дом у мельницы. Летом можно путешествовать где угодно, а зимой хотелось сидеть у камина, смотреть на снег за окном и выходить наружу лишь затем, чтобы добежать до гостеприимного дома друзей.
Прошло два года с тех пор, как я очнулась в заснеженной хижине на острове. За окном стучал снег с дождем, таяло, по стёклам текло. Заколотили в дверь. Это оказался гонец из Вергена — тот самый паренёк, что когда-то принёс письмо от Эскеля. Он вырос, возмужал и, гордо оправив китель с эмблемой летящего дракона, отказался от чая, сунув мне в руки пухлый пакет.
— Ведьмачке, тут так написано, — пробасил он и вскочил на лошадь в расшитой попоне Королевской Почты.
