— Да плохо тебе жилось, Колючка, — говоря это, Джек взял мою руку в свои. — Ты всю жизнь, с пяти лет, жила как в камере-одиночке.
— Джек, — сказала я, глядя на свою руку, которую он держал в ладонях, — послушать тебя, так получается, что только один из нас перенес жизненную аварию. Ты и сам не подарок, если говорить об интимности. Я не говорю, что это только твой недостаток, ведь своих родителей ты интересовал, чуть ли не меньше, чем мясник с вашей улицы…
— Тут ты немного преувеличиваешь…
— Прости.
— Да нет, ты, по сути, права. Но мне хочется думать, что я вырос из себя прежнего. Я усвоил, что они никогда не будут относиться ко мне так, как мне хотелось бы. Уговорил себя, что дело не лично во мне. А когда подумаю, что такое родители… всегда представляю себе чужих.
— Но ты согласен, что на твой характер повлияли их личности?
— А как же иначе? — согласился Джек. — Потому я и стал… осторожным. Только раз рискнул… с тобой. И пришлось отступить назад. Может быть, я воспринял прошлое именно так, а не иначе, потому что ты для меня значила… Может, дело было не только… в тебе. Но все же много полезного можно почерпнуть даже из негативного опыта родителей. Узнаешь, к примеру, грань допустимого.
И не ждешь, что мир придет к тебе. Я циничен, но это дает преимущество.
— Вовсе нет, — я и сама не ждала от себя такого. — Никакого преимущества. То есть не всегда. — И отняла свою руку. — Кстати, где мистер Коутс?
— Когда я выходил, он все еще сидел и смотрел на Анжелу. Наверное, надо пойти за ним, вдруг придется разнимать кулачный бой. — Он замолчал. — Ну… как ты, ничего?
Когда тебе задают такой вопрос, уже стоя одной ногой на подножке машины, ответ может быть только один.
— Со мной все в порядке.
Уже выйдя из машины, Джек на некоторое время задержался:
— В общем… ты меня прости, если я… спровоцировал какой-то процесс. Я не думал, что будет такой… взрыв. Просто чего-то недодумал. Поверь, я хотел как лучше.
Как только он ушел, я с глухим стуком опустила голову на руль. Меня тошнило от моих родителей, от его родителей, от мистера Коутса. Само это имя меня раздражало. Если единственной причиной было то, что Джек решил исполнить роль Купидона для взрослого мужчины, который сам не в состоянии устроить свою личную жизнь…
С треском открылась дверь машины, я снова подскочила.
— Черт бы побрал этого Коутса! Да и всех их. — Джек плюхнулся на сиденье рядом со мной, в ответ на его ухмылку я захохотала:
— Ну, привет, — и наклонила голову набок.
— Привет.
— Я по тебе соскучилась. — И я по тебе, Колючка. — Он помолчал, изучающе рассматривая мое лицо: — Без те бя вся жизнь наперекосяк.
Я потянулась к нему поверх переключателя передач, поцеловала в нос и шепнула:
— Я так рада… что ты здесь.
— Я тебя люблю, Ханна, — сказал Джек. — Чертовски люблю.
— Я тебя люблю, Джек. И всегда любила только тебя. Хотя твоя речь не стала лучше. — От радости я совсем ослабела.
Джек меня любит. И в моей жизни появилась надежда. Пусть только что рассыпались прахом мои отношения с отцом, которого я всегда считала богом, пусть я чувствовала, что никогда не смогу преодолеть гнев, отвращение и печаль. Пусть мне придется нагонять то, что я упустила в последние двадцать пять лет, отвергнув женщину, которая всегда была самым любящим, терпеливым, благодарным человеком в моей жизни.
— За все десять лет я ни разу не чувствовал себя таким счастливым, — прошептал Джек. — Тебе этого не понять. Ты такая сильная. Все, что бы ты ни сделала, даже самая малость, для меня так много значит. Поэтому я… так переживаю.
— Но ведь ты понял, что я изменилась? Что я была другой десять лет назад? Я знаю, что была неправа, когда пошла на свидание с другим, встречаясь с тобой. Но наши отношения поначалу были такими неопределенными, а я тебя так любила, что мне было страшно. Клянусь, Гай понадобился мне только в качестве защиты от тебя. Я хочу, чтобы ты, наконец, понял: я не спала с ним, когда встречалась с тобой. Мне просто необходимо, чтобы ты мне поверил, и тебе нужно пережить то, что могло произойти. Прости меня и пойми, что я была тогда глупа, но я никогда не была порочной.
— Ханна, — сказал Джек, — это я был глуп. Потому что был упрям. Я себя наказал, не только тебя. Я был человек крайностей: все или ничего, это принцип неплох ой, но он несовместим с реальной жизнью. Я простил тебя давным-давно. Если и сердит на кого-то, то только на себя.
— Ты это точно знаешь?
— Точнее некуда.
Он нахмурился, а я стала гладить его по голове, и складки на его лбу разгладились.
— Джек, я знаю, в машине это неудобно, но все же поцелуй меня еще раз.
— Ну, давай по быстрому, а то мне надо идти.
— Ох! Куда же? — Я старалась скрыть разочарование.
— В свою машину, я поеду за тобой к тебе, и там мы всю ночь будем любить друг друга. Без всякой спешки.
В обычных обстоятельствах я бы захихикала. Но сейчас я была опьянена желанием и боялась верить происходящему.
Мы вбежали в мою квартиру, он плавным движением притянул меня к себе и стал целовать. Я уже ничего не соображала. Обычно ведь чувствуешь грань между радостью и печалью. Но тут я не могла описать свои эмоции. Как будто в комнате вспыхнули звезды, мир завертелся вокруг нас. Страсть и радость бурлили в моей душе, меня подхватило вихрем, хотя, возможно, это было дело рук Джека, бросившего меня на постель. Мои чувства воспаряли и погружались в бездны, а я хватала губами воздух, не в силах видеть ничего вокруг, мне было страшно — как будто я в полном сознании погружаюсь в безумие.
Но я заставила себя перестать бояться, на этот раз, целиком отдавшись своим ощущениям, чувствуя каждый удар своего сердца, каждое прикосновение Джека. Я позволила себе утонуть в ощущениях без отстранения от происходящего, как бывало раньше. Для меня существовал только Джек. Я поняла, что такое отдавать, и отдавалась ему, как никогда раньше, чувствуя, что и он делает для меня все. Мне никогда не нравилась, у меня даже вызывала отвращение фраза «заниматься любовью», она казалась мне скользкой, мерзкой, надуманной, меня от нее передергивало. Но сейчас я даже вскрикнула, потому что осознала вдруг ее смысл, оценила глубину ее значения. Это стоило риска, стоило страха, потому что даже страх я ощущала в те минуты как блаженство.
Потом Джек лег рядом, так что его лицо оказалось над моим. Он поцеловал мою шею, прикоснувшись губами к тому месту, где билась сонная артерия, и сказал:
— Как хорошо, Ханна, что ты опять со мной.
— Просто не верится, что я тебя отпустила так надолго, — улыбнулась я. — Ты мне так дорог.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
