Почти…
— Всем привет.
Знаете, какой самый охрененный звук на свете? Детский вопль:
— Па-а-па-а!
Машка кидается ко мне обниматься, а Дима уже куда более сдержан, нежели год назад. Теперь он считает себя старшим, моим другом и защитником Ксюхи и Машки.
— А что это? — Маша замечает в моих руках большую коробку.
— А это подарок.
Тут уже и Ксюха с интересом приподнимается на диване, и я не хочу медлить. Откидываю с верха коробки одеяло и достаю двух щенков. Маленьких, но таких шебутных! Я думал, они разнесут мне машину, пока вез домой.
— Вот. Маше, — выдаю ей щенка и, убедившись, что дочь держит его аккуратно и крепко, достаю второго, — Димка.
Сын смотрит большими глазами, будто не верит в то, что видит. Он грезил о собаке с самого первого дня у нас, у него целая стопка каких-то собачьих журналов в комнате.
— Дим? — Ксюша наклоняется к нему. — Ты что? Смотри, это щенок!
Она и сама едва не подпрыгивает от счастья. Сколько же лет они с Машкой просили собаку?
С помощью Ксюши Дима осторожно обнимает щенка, и тот сразу же принимается лезть к нему в лицо языком и радостно тявкать. Машка в восторге, Ксюха не может оторваться от Диминого песеля, а Димка прижимается к матери от накатившего счастья. И все они сейчас просто обожают меня, принесшего в дом два комочка радости. Я как батарейка, подпитываюсь от сети.
— А как их зовут? — Ксюша поднимает на меня взгляд.
Ни у кого, почему-то, нет сомнений, что животным в этом доме имена даю я.
Смотрю на щенков по очереди. Черный и коричневый… как бы вас назвать?
— Вот этого, — киваю на коричневого, — Чаёк. А того — Кофеёк.
Машка заливисто хохочет, имя ей приходится по вкусу.
— А мне собаку? — Ксюша делает вид, что обиделась.
— А тебе купим белого кота. И назовем Кефирчиком.
Я сажусь на диван, притягиваю жену к себе и целую в макушку. Чувствую вишневый запах и спотыкаюсь на полуслове, удивленно глядя на Ксюху.
— Ты вернулась к старым духам?
— Я просто нашла их, когда разбирала комод, и подумала, что тебе понравится.
— Вишня-я-а-а…
Я плавлюсь под ее взглядом и рукой, лежащей на груди. Только дети не дают мне унести ее в спальню и вспомнить, что целых восемь часов я был на работе и ее не видел.
— Теперь нас шестеро… — задумчиво говорит она.
— А семь — счастливое число.
— На что ты намекаешь?
— Давай заведем ма-а-а-аленького, очень ма-а-аленького…
— Хомячка! — радостно вопит Машка, внимательно слушавшая разговор.
Ксюша ехидно хихикает.
— Видишь? Дети хотят хомяка. С остальными вариантами пока тренируйся.
Еще чуть-чуть — и я влюблюсь в нее еще раз.
Эпилог
— Ксюш, выходи за меня.
— Неа.
— Тогда давай закажем пиццу.
— Давай. Мне «пепперони». Дети! Хотите пиццу? Кому какую?
* * *
— Никольская, выйдешь за меня замуж?
— Нет!
— Тогда не ходи ловить букет.
— Вова, Вера выходит замуж! Она обидится, если я не пойду его ловить!
— А если ты его поймаешь, то я буду выглядеть идиотом!
— Хорошо, я буду уворачиваться.
* * *
— Вишня… выходи за меня, пожалуйста…
— Черт, Вова, обязательно об этом спрашивать сейчас?
— Кончай, малыш. Я хочу посмотреть… и хочу, чтобы ты вышла за меня…
— Так нечестно!
— Но хорошо?
— М-м-м…
— Станешь моей женой?
— Нет.
— Тебе что, не понравилось?!
* * *
— Дети! Вы где? Завтрак готов. Дима, тебе скоро на тренировку! Маша, Женя уже ждет тебя, Евгения Михайловна не будет заниматься с опоздавшими!
Осталась последняя комната, которую я еще не проверила, и что-то мне подсказывает, что дети именно там.
— Дима! Маша! Папа только что после самолета, папе надо отдыхать!
Удивительная картина: Володя на постели, лежит, пытаясь хоть немного подремать после перелета через Атлантику, а сверху возятся Машка с Димой и два подросших пса. Надо думать, вес у этой фантастической четверки немалый, но Никольский не возмущается и даже, кажется, доволен.
Как же хорошо видеть его таким. Расслабленным, счастливым, бесконечно обожающим детей.
— Так… — Я подхожу к постели и начинаю дергать за хвосты.
Длинный модный хвост-косичка соседствующий с выбритыми висками — Димка. Хвост с розовой резинкой — Машка. Покоцанный в драке и замотанный бинтом коричневый хвост Чайка и гордо торчащий из-под одеяла — Кофейка.
— Собаки… дети… о, муж. Как вас много.
— Иди сюда. — Вовка манит свободной рукой. — Нам тебя здесь не хватает.
Вообще я планировала всех покормить, проводить по секциям и, пока Никольский спит, поработать. Но поваляться пару минут всей семьей — это то удовольствие, от которого я не могу отказаться. Поэтому кладу голову на плечо Володи и чешу Кофейка за ухом. Вслед за собакой подставляется Машка, за ней брат — и вот я уже почесываю всех по очереди, не разбирая, где собака, где ребенок, а где великовозрастное дите, которое тоже любят, когда его гладят.
— Вова-а-а…
— М-м-м?
— Я тут подумала… Возьми меня замуж, а?
Он резко открывает глаза.
— Что?
— Что? — Я делаю вид, что обиделась. — Ты уже два месяца не спрашивал! А я хочу замуж.
— Да я уже отчаялся! Думал, так и помру холостяком. Замуж… замуж-замуж-замуж… придумал. Отдаем детей отцу, берем билеты на Кипр и женимся там. Возле моря, в каком-нибудь крутом отеле. Чтобы без гостей и напыщенных морд, просто вкусная еда и отдельный домик с большой-большой кроватью.
Я пихаю его под бок: здесь же дети!
— Чтобы хорошенько выспаться, — добавляет Вова.
— Давай.
Свадьба для двоих у моря — это идеально. Я собиралась предложить формальную регистрацию: свадьба у нас уже была, и вторую я не осилю, особенно под взглядами тех, до кого дошла весть о нашем разводе. Но не могу устоять перед пляжем и россыпью звезд на по-южному темном небе.
— Дети!
Женя вваливается в комнату и манерно складывает руки на груди.
— Мы опаздываем, золотки мои! А-ну, быстро взяли собачек и спускаемся вниз! Быстро-быстро, я сказал! Владимир Борисович, сладких вам снов.
Меня складывает пополам от смеха. Женя всегда улыбается Вове чуть активнее, чем мне, причем делает это совершенно нагло издеваясь. А Вова нервничает и косится на няня, словно ждет, что тот вот-вот пригласит его на свидание. Но дети Женю любят. Да и знает он массу всего, только благодаря ему мы пережили все кризисы адаптации Димки и Машкины капризы.
— Ксюш… а давай поиграем немного… пока детей нет.
— Во что? В бобра и плотину? — не могу удержаться.
Ни от шутки, ни от поцелуя. Ни от предвкушения жизни в новом статусе жены Владимира Никольского. Без всяких «снова», потому что каково это: быть его женой, я узнала только в последний год. И дело совсем не в штампе в паспорте.
* * *
— Вова, я хочу спа-а-а-ать!
— Я понимаю. Можешь поспать, пока мы едем.
— Я хочу спать в постельке!
— Вот приедем и будешь спать в постельке.
— В своей!
— Ксюха, хватит капризничать! Я обещал тебе по прилету подарок, я тебе дарю по прилету подарок.
— Поездку по МКАДУ в час пик? Это БДСМ?
Я смеюсь и веду машину дальше, мимо старого центра, к новым районам, высотки которых виднеются практически с любой точки города. Это рай стекла и бетона, это воздушные многотонные конструкции, в которых селятся самые богатые и бесстрашные ребята со всего мира.
Мы подъезжаем к одному из башен-небоскребов, проходим через холл, получаем пропуска и на лифте несемся на верхние этажи, отданные под апартаменты. Вишня уже не ноет, что хочет спать, хотя перелет выдался не из легких, ее тошнило все двенадцать часов в самолете. Но сейчас жена с интересом смотрит то на меня, то на окружающую обстановку.
А я смотрю на кольца, которые навечно связали нас на берегу океана.
