Короткий всхлип вырвался из его горла, а мгновением позже он умер. Только последняя слеза скатилась к виску и застыла, повиснув на волосах.
И разжалась рука, сжимавшая в стынущих пальцах револьвер, ради которого Франциск прополз эти два бесконечных ярда…
* * *
… Юридическая контора Прицци помещалась в массивном каменном здании на Парк-авеню, стоящем по соседству с тридцативосьмиэтажным стеклянным великаном Сиграм Билдинг. Между Пятьдесят первой и Пятьдесят третьей стрит, рядом с шикарным воздушным небоскребом каменный уродец выглядел диковатым карликом.
Массивным, угрюмым и неповоротливым.
Эдуардо Прицци, возглавлявший контору, мог бы себе позволить перебраться в Сиграм, однако он умышленно не делал этого. Утверждая, что лучше будет смотреть из этого окна на бронзового Ван дер Роха[19], чем из другого на это вот склепоподобное страшилище. Тем более, что внутри оно лучше, чем снаружи.
Но это была не единственная причина. Эдуардо, человек в глубине души жизнерадостный, не любил безликой холодной обстановки новомодных зданий. В его собственном кабинете стоял живой фикус в деревянной кадке, а вся мебель была старинной ручной, работы. Ковры придавали конторе домашний, чрезвычайно уютный вид.
Все было подобрано с исключительным вкусом, присущим хозяину кабинета. Окна давали достаточно света, но в пасмурные дни Эдуардо пользовался двенадцатирожковой люстрой. Громадные же окна небоскребов вызывали у него чувство неловкости. «Знаешь, — говорил он порой Энджело, это все равно, что сидеть на унитазе в просматривающейся кабинке».
Глубокие кресла для посетителей и более строгое, но не наводящее тоску кресло самого хозяина завершали картину. Кабинет выглядел очень домашним, располагающим. Например, на столе стояло и лежало множество странных, не имеющих отношения к юриспруденции и конторской работе мелочей. Однако они не вызывали ощущения неряшливости. В этом был довольно тонкий психологический расчет. Входя сюда, клиент словно попадал домой и расслаблялся. Как ни странно, это нравилось даже самым консервативным дельцам, для которых понятие «идеальный порядок» ассоциировалось с понятием «Господь Бог».
Сегодня в конторе собрались три человека, чтобы обсудить кое-какие насущные проблемы.
Первым, естественно, был сам Эдуардо. По своей обычной манере, он снял пиджак и закатал рукава белой в синюю тонкую полоску рубашки.
Затем, прямо напротив стола, сидел Энджело Порте-но. На нем красовался нарядный темно-синий костюм, а в руке он сжимал трость черного дерева с серебряным набалдашником в виде головы Люцифера.
Третьим был Доминик. Бывший босс, который считался, однако, равноправным членом семьи и сохранял право голоса. В пальцах его тлела сигара, а весь вид говорил о том, что он не питает никаких теплых чувств к дерьмовому миру, в котором всяческие уроды могут запросто испортить шикарное чествование его, Доминика, персоны. Он страдал от двух вещей. Первой был вчерашний пожар. Второй — молчание киллера. Прошла неделя, а тот и не думал звонить. Напрасно Доминик накручивал диск телефона, женщина ни разу не ответила ему. Судя по всему, она просто скрылась с авансом. Мысль об этом вызывала у него ярость.
Эдуардо протянул руку, взял со стола какой-то лист, исписанный мелким ровным почерком и, усмехнувшись, повернулся к брату:
— Сегодня утром я получил по почте письмо.
— От кого? — спросил Доминик.
— От Чарли. Я хочу, чтобы ты узнал его содержание.
Улыбка тронула его губы, однако он быстро согнал ее, напуская на себя серьезный вид.
— Письмо от Чарли? — переспросил Доминик. — Какого черта, он что, не мог прийти сюда сам?
— Не торопись. Ты готов слушать?
— Да, да, готов, мать его.
— Тогда слушай. «Дорогой Эдуардо! Ты — здравомыслящий умный человек, и поэтому я пишу тебе, а не…» Ладно, это я пропущу. Дальше. Где это? Ага, вот. «Мы были вынуждены похитить Филаджи, но это был единственный способ хоть как-то обезопасить себя в сложившейся ситуации. Дело в том, что Доминик нанял киллера, чтобы тот убил меня…»
— Это ложь! — заорал Доминик, вскакивая и быстро покрываясь пунцовыми пятнами.
— Подожди, — оборвал его Эдуардо, тщетно пряча улыбку. — Послушай, может быть, тут еще что-нибудь интересное есть. Сядь и послушай. «Он заплатил моей жене пятьдесят тысяч, и еще двадцать пять пообещал отдать после того, как она выполнит работу. Айрин сидит сейчас рядом со мной и хохочет. Я думаю, что дон нашел Доминика, и он подкидыш…» — Эдуардо и Энджело уже не скрывали смеха. — «Иначе, чем объяснить, что Доминик так беспросветно глуп? Нет, он все-таки, точно, не Прицци. Так вот, прежде чем мы вернем Филаджи, вы должны отдать мне Доминика. Где и когда, я сообщу позже…»
— На этот раз я никого не стану нанимать, — возопил тот, — я сам убью этого щенка!
— Подожди, Доминик. Дослушай до конца. «Что касается денег, я хочу получить два миллиона триста пятнадцать тысяч долларов за Филаджи, пятьдесят тысяч для своих людей, помогавших мне его выкрасть, и оставшиеся двадцать пять тысяч, которые обещаны Домиником моей жене…»
— Правильно, — закивал Энджело. — Это справедливо.
«Кроме того, я хочу получить еще два миллиона, которые уплатила за Филаджи страховая компания…»
Портено хлопнул в ладоши и захохотал.
— Вот молодец! Сразу видно — мой сын!
— Таким образом, — Эдуардо отложил письмо, — на Филаджи мы получили ровным счетом семьдесят два миллиона. Чарли требует из них четыре с половиной.
Это чуть больше шести процентов. Мы выплачиваем эти деньги, и Филаджи вновь…
— Выплачиваете деньги?! — взорвался задыхающийся от ярости Доминик. — Вы выплачиваете этому уроду деньги?!
— Замолчи! — жестко оборвал его Эдуардо. Когда того требовала ситуация, он становился холодным, как глыба льда. — Чарли имеет право на эту долю все равно. Он не обязан ничего у нас требовать. Это его деньги! Ты из-за своих дурацких амбиций перессорил всю семью.
— Я…
— Заткнись! Мы выплатим деньги Чарли. А ты принимай таблетки от давления, говорят, очень помогает. Нам нужно одно — чтобы дело Филаджи и этой жены полицейского поскорее заглохло. Сейчас мы поедем к отцу и обсудим все с ним.
Эдуардо встал и принялся натягивать пиджак. Письмо он сунул в карман.
Энджело поднялся, опираясь на трость, надел пальто и кивнул смотрящему в какую-то точку на стене Доминику.
— Ну, вставай, вставай…
Доминик поднял на него глаза. Им овладело странное чувство. Бешенство, смешанное с бессилием. Власть утекла, как песок сквозь пальцы. Он никому не нужен. Никто не собирается считаться с ним. Полчаса всеобщего обожания обошлись ему слишком дорого. Доминик потерял все, что имел еще вчера утром. Хотя… Деньги. У него остались деньги. Много. Достаточно, чтобы стереть Портено в порошок. Он не даст ненависти овладеть им вновь. Сегодня же вечером нужно позвонить киллеру. Настоящему, а не этой бабе, мать ее. Пусть сделает то, что нужно. Цена не имеет значения. Главное — восторжествует справедливость.
Доминик, тяжело отдуваясь, поднялся. Надев пальто и шляпу-котелок, он направился к выходу, а Энджело и Эдуардо последовали за ним, тихо переговариваясь на ходу.
Они прошли по широкому коридору, по обеим сторонам которого размещались двери офисов различных фирм и контор, и вызвали лифт.
Кабина оказалась забита людьми. Им едва удалось войти. Энджело и Доминику пришлось встать прямо перед дверками, зато Эдуардо устроился между растерянного вида клерком в строгом костюме и сногсшибательной брюнеткой в короткой юбочке. Ноги ее были такой длины, что у любого могла закружиться голова, а уж Эдуардо не был монахом. Стараясь не делать резких движений, он осторожно провел ладонью по бедру брюнетки, ощутив плавный изгиб упругих мышщ. девица слегка повернула голову и обворожительно улыбнулась. То ли ей действительно понравился спортивно-подтянутый, импозантный, хотя и довольно пожилой мужчина, то ли она относилась к разряду охотниц, но улыбка получилась откровенно-зазывающей, многообещающей. Эдуардо переместил ладонь повыше, на крепкие ягодицы и одобрительно хмыкнул. Она чуть заметно коснулась его ноги бедром и вновь улыбнулась.
В этот момент кабина дрогнула и остановилась. Доминик, а за ним и Энджело шагнули в вестибюль. Затем вышел клерк, потом брюнетка — давая возможность стоящим сзади оценить свою потрясающую фигуру — и, наконец, Эдуардо. Решительным движением он взял се за локоть и отвел в сторону договориться о встрече. Она не возражала.
Доминик все еще во власти одолевающей его ярости шагал широким твердым шагом, не оглядываясь, не проверяя, успевают ли за ним спутники.
Энджело задержался. Он, улыбаясь, наблюдал за Эдуардо и кокетничающей брюнеткой. Они представляли собой весьма странную, хотя вполне симпатичную пару. Прицци наклонился и начал нашептывать что-то в самое ухо девицы. Та улыбалась и одобрительно покачивала головой.
